Вадим Вознесенский - Механист
Алхимик расплылся в улыбке, от простоватого говора не осталось и следа.
— Спасибо. — Венедис довольно зажмурилась. — Так приятно встретить знающего человека. Увы, но мы сейчас очень торопимся. Смогли ли бы вы, эфенди Рокин, подобрать все запрошенные компоненты?
— Такая изысканная и образованная ханум может называть меня просто по имени — Сергей.
Предложенное алхимиком имя было, конечно, не первым — смысловым и тайным, — а так называемым промежуточным, но все равно обозначение его являло собой знак немалого уважения. Это только у таких, как Вик, с именами напряженка, все больше клички.
— Если вы боитесь опоздать на судебный разбор, то не беспокойтесь. В нашем медвежьем углу оленей привыкли запрягать не спеша. Слушание надумают провести в лучшем случае завтра.
— Вот как… И все-таки нам не хотелось бы задерживаться. Что касается заказа, Сергей… хм… а как вас по отцу?
— По отцу здесь не принято, — деланно отмахнулся Рокин, — захолустье. Да и не с нашими заслугами…
— Не умаляйте своих достоинств, эфенди Сергей…
Старьевщик, отвернувшись, продолжительно зевнул. Подобные вокруг-окольные разговоры всегда нагоняли на механиста неконтролируемую скуку. Хотя он и понимал, что это — одна из методик изучения собеседника.
— Так вот про заказ. — Рокин все-таки спустился на землю. — Клянусь Зеленым Небом, с заявкой вашего спутника все получилось много проще — почти заурядные порох и наркотики. А вместо некоторых ваших ингредиентов я могу предложить только субъективные аналоги. Если бы я мог хотя бы предположить, каких результатов вы собираетесь добиться…
— Пустое, Сергей, так, почва для экспериментов, разминка для ума.
Рокин хохотнул и погрозил пальцем:
— Ах, не подшучивайте над старым обманщиком, милейшая ханум. Такие необычные сочетания. Плоды гинкго билоба, кстати, чрезвычайно редкий для наших широт продукт, микшированные с льняным маслом, навели меня на мысль о ноотропном назначении одного из ваших рецептов. Если бы не наличие ртутьорганических эфиров. Соединение категорически противопоказано для перорального применения.
— Ноотропного назначения?
— Воздействие на клетки мозга, — похоже, незнание Венди ходового термина слегка удивило Рокина, — в качестве сопутствующего химического стимулятора при, например, дефрагментации памяти. Впрочем, присутствие гомологов ртути делает мою гипотезу нежизнеспособной. Остальные ваши рецептуры еще более экзотичны. А ведь не исключено, что все они по отдельности — лишь составляющие одного непостижимого комплекса. Просто информация, что действие запрошенных вами исходников предполагает некий обобщающий эффект, сама по себе повод для серии интереснейших опытов.
Рокин, погрузившись в свои алхимические мечты, выглядел довольным и разве что не облизывался, как кот перед сметаной.
— Погодите, Сергей, — Венди сделалась совершенно серьезной, — мы это уже обсуждали. Полагаю, предложенная мной компенсация в виде векселя Югра-банка и рецепта капель вод Леты окажется приемлемым аргументом. Уничтожьте все записи, кроме, возможно, самих капель, и примите их. Все просто — количество прямо пропорционально глубине воздействия. Средство безотказное, никаких противопоказаний, точечная амнезия, против которой бессильны любые возможные эти ваши ноотропы. В последующем сможете использовать при лечении посттравматических нарушений психики. А вас применение средства полностью избавит от рисков.
— Рисков?
— Те, кто придет после меня, могут посчитать, что крупицы доставшегося знания — неуместны. Это опасно для вас, я не шучу. К тому же, поверьте, результат трансмутации собранного комплекса вам был бы малоинтересен.
Алхимик кивнул:
— Да, и вексель Югра-банка выглядит убедительным доводом.
— Вот именно… Вчера речь шла еще и об астролябии.
— Увы, астролябии у меня действительно не нашлось. Как и думал. Разве что армиллярная сфера — еще со времен ученичества.
Рокин продемонстрировал сложное устройство, похожее на глобус из подвижных перекрещивающихся обручей, угломерных алиад и сложной системы оптических визиров. Вик оценил — достойный прибор, только, в отличие от незатейливой астролябии, требующий более глубоких познаний в оптике и геометрии.
— Встроенный эквиториум для расчетов, — расхваливал алхимик, — для поверхностной навигации — самое то.
А если дополнить агрегат хронографом, компасом, системой гироскопов и еще несколькими хитрыми авторскими разработками — инструмент уникальный, подумал Старьевщик.
— Что-то она сильно здоровая, — засомневалась Венедис.
— Ха. — Хозяин магазина веществ поколдовал с защелками и сложил прибор, придав ему сходство со спиральной пружиной диаметром в две ладони. — Трансформер — походный вариант! Ни за что бы не отдал, только зачем она мне — я занятия по астрологии до сих пор вспоминаю как страшный сон.
Старьевщик хмыкнул, заработав подозрительный взгляд алхимика. Кому сейчас нужна армиллярная сфера, если повсеместное признание получили ежегодно обновляемые координатные таблицы-эфемериды? Никаких вычислений — все уже посчитано.
— А это собрать-то потом получится? — Венди повертела в руках компактно трансформированный армилляр.
— Полагаю, ваш друг-механист справится, — подмигнул Рокин.
Интересно, для кого-нибудь в Саранпауле статус Вика еще остался в секрете?
— Жаль… — вздохнула Венди, когда спутники покинули магазин. — Не станет он принимать амнезию — интересом живет. И собственным мнением. Как и ты. Жаль, грамотный он мужик — Сергей Рокин. Но в случае с Гоньбой далеко не все вероятности просчитываются.
— Да кто они такие? — Отчего-то последнее время Вик все чаще доверял словам спутницы.
— Никто толком не знает. Некто, следящие за равновесием. Может быть — даже боги. Или герои.
Богов не существует, да и герои последнее время не афишируют свое присутствие — механист раздраженно фыркнул.
Охрана снаружи никуда не делась, разве что праздно любопытствующие отчасти разбрелись по своим делам, поэтому экскурсия по Саранпаулю продолжилась в урезанном составе участников. Иногда, то ли издеваясь, то ли действительно из любопытства, Венди задавала провожатым вопросы относительно заинтересовавших ее мест. Аборигены по большей части нервно отмалчивались, благо архитектурными и прочими памятными объектами поселок не изобиловал. Следующим пунктом следования необычной процессии стали краснокирпичные сооружения администрации.
В здание Венедис вломилась, как неустрашимое русоволосое торнадо. Видимо, у нее была своя манера общения с чиновниками. Вопросы «На каком основании?» и «Кто здесь главный?» не сразу нашли адресата — сначала девушка попала в ханскую торговую миссию, которая вопросы самоуправления не курирует, после к ханским же военным, которым гражданские проблемы тем более до свечки, и только потом, кривясь от обещаний «взбаламутить здесь все говно», ее проводили в местный совет старейшин. Добивалась ли девушка этого сознательно, но переполох ей удавалось устроить везде, куда случалось заглядывать.
Обленившегося вида поселкового советника слегка оживил поток претензий в части ограничения свободы передвижения и иных ущемлений личности. А узнав, откуда ветер принес эту неожиданную бурю, он даже попытался оторвать зад от потертого кресла и неуверенно пригрозить казематом. С местной тюрьмой Вик уже был знаком — обычный заплесневевший подвал, поэтому испугать не получилось. Венедис тоже оказалась не робкого десятка, шлепнулась на стоящую у стены лавку и нахально разрешила поселковому:
— Да вы присаживайтесь.
Советник, опешив, вернулся в кресло. Старьевщик остался стоять — ему показалось, что это должно правильно подчеркнуть имидж хозяйки.
— Ну и? — обратилась девушка к еще не пришедшему в себя представителю власти.
— Обвинения весьма серьезны. Такие вопросы требуют коллегиального рассмотрения. Возможно даже, — советник прокашлялся, — с привлечением представителей интересов каганата.
Излагал он складно, но как-то вымученно.
В целом Вик понимал причины подобного поведения. Саранпауль уже не настоящее Приграничье, а зона интересов и влияния Югры. То есть все теперь надо делать с оглядкой на большого соседа. Как бы чего не перегнуть или наоборот. Нормально-приграничная Правда более прямолинейна: есть свидетели — опровергай, не можешь опровергнуть — открой сознание, не хочешь открывать — болтайся на березе. Все добровольно, и никакого принуждения. В мозги здесь не ломятся без спроса и не просят без особых на то причин. Дикари.
Советнику, похоже, такой дедовский подход был тоже по душе, но цивилизация настойчиво маячила на горизонте, опираясь на древки янычарских копий.
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
