Макс Острогин - БОГ КАЛИБРА 58
– Кто знает… Все может распространяться, все это ползет из Центра. Ты Белое Здание не видел случайно?
Я помотал головой.
– И то хорошо. Белое Здание – это да… А За Третьим Кольцом еще и не такое…
– Почему у вас тут все так устроено? – перебил я. – По кольцам? Все в кольцах. Большое кольцо, маленькие кольца, под землей кольца…
– Дубина ты рыбинская, – как всегда, нагло ответила Алиса. – Ты что, совсем ничего не знаешь?
Я не знал.
– Весь мир устроен по колечному принципу. Земля летит вокруг Солнца по кольцу, другие планеты тоже, и вообще, весь мир движется по кольцам. Как на небе, так и на земле. Кольцо.
Алиса сложила из пальцев кольцо, поглядела на меня.
– В мире все круглое, – сказала она. – Только у тебя голова квадратная. Но тебе идет. А ты про Красную Бутылку слышал? Нет, конечно, я все время забываю… Так вот, Красная Бутылка, она…
Я отметил, что постепенно я привыкаю. К Алисе, к ее манерам. К тому, что она все время смеется, к Рыбинску. Мне даже казалось, что мы с ней уже давным-давно знакомы. С позапрошлого гола.
– … Тот, кто выпьет из этой бутылки, он сразу с ума сходит. Набрасывается на всех, убить пытается. Так в себя никогда и не возвращается, приходится пристреливать.
У нас тоже такие истории рассказывали, похожие. Только не про Красную Бутылку, а про Ложного Рыжика. Что в лесу будто есть такие вот Ложные Рыжики, грибы то есть, они маскируются под обычные рыжики, вместе с ними растут, а потом кто-нибудь собирает, ест – и все, в припадке. Так что у нас теперь рыжиков и вообще не собирают.
– Зачем тогда пьют из этой бутылки? – спросил я.
– Считается, что некоторые не помирают, – ответила Алиса. – Считается, что некоторым она помогает.
– В каком смысле?
– Бессмертия в смысле. Был вроде вот… Выпил из Красной Бутылки – и все, до сих пор живет. И ни пуля его не берет, ни болезнь какая. А раны затягиваются. Так что многие рискуют.
– Жить не хотят, – сказал я.
– А ты хочешь?
Алиса схватила меня за рукав.
– А чего же не хотеть? Все хотят…
– Нет, это понятно, что все хотят. Труперы, наверное, тоже хотят. А вот конкретно ты почему хочешь?
– Привычка, – сказал я.
– Что?
– Привычка. Вот у нас кузнец, Кузя, он всю жизнь кует, это его ремесло, он привык. А моя привычка жить, выживать. Ну, территорию еще зачищать.
– Убивать то есть?
– С чего это убивать вдруг? – обиделся я. – Я никого не убиваю. И не убивал никогда, я же не убийца какой-нибудь. Убивают грешники, а я праведник.
– Постой! – Алиса остановилась. – Как это ты никого не убивал? Вот совсем недавно ты накрошил бомберов…
– Ну и что? Это же не считается. Тот, кто привешивает к поясу
человеческие головы, сам не человек уже давно. Это просто разновидность погани, а погань я зачищаю. Успокаиваю, если хочешь.
– Так просто?
– Конечно, – кивнул я. – Все просто. Враг – есть враг. И лучше, когда у него в башке пуля, а не у тебя.
– Ага, – кивнула Алиса. – Так значит, ты праведник… Не, я не пойму все-таки… Они ведь умирают… Все, в кого ты стреляешь.
Я помотал головой.
– Они не умирают, – сказал я. – Умереть может тот, кто живет. Крыса, лягушка, они умирают. А эти все не живут. Они уже мертвы. Но ходят. Некоторые даже бегают. А я делаю так, чтобы они не ходили и не бегали. Совмещаю смерть с неподвижностью.
Красиво сказал, мне понравилось. Смерть с неподвижностью.
– Значит, все равно ты имеешь дело со смертью? – приставала Алиса. – И ее так много вокруг, что ты уже привык Смерть – она тоже стала твоей привычкой, так?
Мне надоело спорить на такие простые вещи, и я не ответил.
– Ладно, не отвечай. Нет, ответь все же – они там у вас все такие?
– Какие?
– Вот как ты? Праведники?
– Ага. Ну, некоторые еще больше…
– Как?! – поразилась Алиса. – Разве можно быть еще праведней?
– Можно. У меня всего три вериги, а у некоторых…
– Тихо! – Алиса ткнула меня в бок, я замолчал.
Огляделся, привычно снял карабин… На самом деле привычно, руки привыкли к оружию. А раньше вот люди к другому привыкали. Работали много, стреляли мало…
– Тут кабаны, – прошептала Алиса. – И место такое, охотничье как раз, специальное. Ну, увидишь. Почти пришли.
Перед нами зеленела широкая плоская равнина. Когда-то, по всей видимости, тут процветал парк, из зеленки возвышались заросшие мхом статуи, прямо как у нас. Чуть подальше разрастались кусты, ничего место, приятное. На поле похоже. Сейчас полей почти не осталось, все лесом заросло, а раньше, Гомер рассказывал, полей много встречалось. И простор от них образовывался, а от простора люди делались добрей, в душе возникала широта. Вообще раньше для воспитания человека много что делалось. Поля, парки, фонтаны, скамейки опять же везде, смотрит человек на скамейку, и хорошо ему.
– Вот, – сказала Алиса. – Как раз местечко, сколько лет подбирали. Удобно… Значит, план таков…
– На кабанов охотимся? – спросил я. – Так вдвоем мы не справимся. Или в засаде сидеть…
– Тут и один справится, – успокоила Алиса. – У нас же все с умом, не как у вас в Рыбинске, никаких засад… Вон видишь все это поле? Я пойду в ту сторону, там, где бугорок, холмик то есть. Встану на этот холмик А ты пойдешь вон в те кусты, которые слева. Понятно?
– Понятно.
– В этих кустах всегда кабаны сидят.
– Зачем?
– Водятся они там! – рыкнула приглушенно Алиса. – Так, слушай, это важно! Не перебивай!
Я не стал перебивать.
– Там гнездо у них, – сказала Алиса. – В кустах коренья, а там кабаны, они эти корешки жрут… Там их много, матки, молодняк, секачи. Ты, короче, там шуми, безобразничай, секач и выбежит.
Погонит тебя, а ты не спеши. Беги медленно. Он за тобой, а ты не бойся, держи на меня.
– И что?
– И все.
Все так все. Я не стал спрашивать, направился к кустам.
– Ты пукалку-то оставь, – посоветовала Алиса. – Легче ведь… Но я не оставил. Зачем? Я и с ним неплохо бегаю. И вообще, я
стараюсь с ним не расставаться, мне что с карабином, что без.
– Беги, – сказала Алиса. – Давай, Калич, жрать шибко хочется. Мне тоже жрать хотелось, и даже очень. Но к еде я относился
спокойно. Ведь на голодный желудок бегать гораздо легче. И драться. И жить.
– Вперед-вперед! Я бежал к кустам.
Не спеша, приглядывался. Кабаны, они себя всегда выдают, то нагадят, то накопают. Копальщики они. Очень скоро и набрел. Взрытые борозды, следы копытные, правду Алиса сказала.
Чем ближе к кустам, тем больше этих борозд. Борозда на борозде, перепрыгивать приходилось. Потом кусты, вблизи оказалось, что это малина. Вообще в малине медведи водятся, а тут кабаны. Пахло сильно, пьяно, малина была густая и от этого опасная, я снял с плеча карабин, на случай если выскочит кто.
Кабаны когда стаями живут, наглеют. Ничего не видят, червями земляными объедаются, от этого жиреют, а разжирев, еще больше наглеют. Особенно летом.
Скоро я их и услышал. Вернее, не я, Папа сначала. Почуял звериный дух, сообщил мне об этом ерзаньем, а затем и я почуял. Вонь. Густую, аппетитную. А через несколько метров и на самих наткнулся. Вернее, самих я не встретил, из зарослей раздалось яростное визжание, и я рванул обратно.
Удирать от кабана было гораздо приятнее, чем от жнеца. За спиной вместо чуждого железного шуршанья мягкое животное хрюканье. К тому же в крайнем случае всегда можно развернуться и прибить эту тварь жаканом. И потом, хорошая пробежка перед едой никому еще не мешала. Аппетит повысится. А вообще, я не думал, что кабаны тупые. И бешеные. Так повестись…
Впрочем, сейчас многие отупели. И люди, и кабаны. А может, они не совсем уж и настоящие, переделались.
Я вылетел из кустов, сориентировался на Алису и побежал побыстрее. Скоро и кабан показался, вывалился из зарослей, угрожающе рыкнул.
Я ожидал, что он будет чуть поменьше. Этот же кабан размерами не радовал. Он был больше тех, что водились у нас, раза в полтора. И клыки в небо смотрят. Кабанский вполне себе кабан, смертельный. Смертельный кабан. Наверное, поэтому и неповоротливый. Ноги длинные для такой туши, и бежал он совсем не как кабан, а как лошадь какая, дрыгоного. А может, не разогнался еще.
Одним словом, я вполне успешно от него удирал. Алиса размахивала руками, и я держал на нее. Много я бегаю в последнее время. Да и не в последнее, вообще много бегаю. Бегун какой-то.
Алиса сигналила вовсю, даже подпрыгивала, кажется.
Я уверенно держал на нее, не забывая оглядываться. Кабан догонял. Глаза у него от бешенства горели – правду говорят.
– Давай, побыстрее! – крикнула Алиса. – Жрать хочется…
Я прибавил скорости. Немного, но преследователя это, кажется, возмутило, и он тоже прибавил. До Алисы оставалось метров пятьдесят, за спиной хрюкнуло…
Удивленно, испуганно.
Пробежал еще немного и оглянулся.
– Не туда смотришь! Вверх!
Я задрал голову и увидел черную точку. Точка кувыркалась в воздухе и издавала неприятный пронзительный визг, не сразу догадался. Высоко так шел. По дуге.
