Дмитрий Силлов - Тень якудзы
Одеваться не пришлось. Неизвестные благодетели, укладывая Витька почивать, ограничились малым — раздеть его никто не удосужился. Спасибо и на этом, что хоть не так бросили, не у порога в половик завернули, а все ж таки в комнату занесли и на паркет сложили. И плед под тело отключенное подстелили, позаботились. Душевные люди.
Он поднялся со своего импровизированного ложа. Голова гудела тяжело и фальшиво, словно активированный Царь-колокол. Витек потряс многострадальной головушкой, сориентировался на местности и подошел к кровати.
Надо сказать, что кровать была единственной достопримечательностью квартиры. Огромная, двуспальная, дореволюционной работы, с коронами и вензелями, неизвестно каким макаром доставшаяся покойным Витьковым родителям. До недавнего времени на сей роскоши нежилась исключительно старшая сестра — Витек ютился на скрипучем диване, ощетинившемся геморроидальными пружинами, — и оценить по достоинству оставшееся после сестры наследство в полной мере еще не успел.
Итак, на кровати, эротично раскинувшись, спала Александра. На инвалидном Витьковом диванчике были аккуратно расстелены разорванные полиэтиленовые пакеты, на которых в свою очередь были сложены ее юбка и пиджак, свернутые строго по швам и уложенные друг на дружке аккуратно и симметрично, как обмундирование новобранца в армии перед какой-нибудь инспекторской проверкой. На спинке единственного стула, уцелевшего после разгрома, висели женский бюстгальтер и чулки. Створки шкафа, стоящего рядом с диваном, были распахнуты, стопки чистого белья в нем разворочены — видимо, в поисках свежего постельного комплекта.
— Лихо подруга распорядилась, — пробормотал Витек, потирая шею и задумчиво рассматривая полуоткрытое, выглядывающее из-под одеяла полушарие груди. — Мало того, что целыми днями всей своей кодлой мудохают кому не лень, теперь еще и из собственной койки выперли. Да еще и дрыхнут в ней в чем мать родила.
И заорал что есть мочи, с подвывом, пиная дореволюционный матрас:
— Это кто тут спит в моей кроватке?!
Александра лениво открыла один глаз и сладко зевнула.
— Ну, мудак… — сонно протянула она и закрыла глаз обратно.
— Кто мудак? — негромко спросил Витек и пнул матрац снова — на этот раз зло и намного сильнее.
Не открывая глаз, Александра вытащила руку из-под подушки. В ее ладошке уютно пристроился маленький пистолет. Щелкнул предохранитель, и девушка ласково промурлыкала:
— Хватит пинаться, ладно? А то ногу прострелю.
— Ну не сука?.. — восхитился Витек.
— Угу, — ответили с кровати. — Кофе девушке свари.
— И в постель подать? — язвительно осведомился Витек.
Ответа не последовало. Только шевельнулось одеяло, и грудь исчезла под кружевами, вышитыми сестрой на пододеяльнике.
Больше смотреть было особо не на что. Разве только на сопящую в кружева мордашку. Или на пистолет. Но пистолет — черт бы с ним. Бюст незваной гостьи воодушевлял Витька намного больше. Но бюста больше видно не было, а поэтом, чтобы восхищаться чертами лица прекрасной дамы, Витек не был. Тем более что с чертами, помнится, у Насти-то было получше. Хотя, фигура, конечно…
Мучаясь размышлениями, что в девушках предпочтительнее — лицо или фигура, Витек поплелся на кухню.
— Кофе ей вари… — возмущался Витек, ковыряясь в рядах пустых и полупустых банок, заполняющих полки. — Черт, нету ни фига. Франкенштейн, скотина, все выжрал. Стало быть, хрен тебе, милая, а не кофе. Обойдетесь чайком. С утра оно и полезней будет… А ведь, действительно, мудак. Чего напрягаюсь? Стервь подколодная, не могла меня на диван пристроить, шмотье свое разложила. Шмотки ей дороже живого человека! «Кофе», блин… И вообще, какого черта она тут делает?
Он закинул в рот десяток таблеток цитрамона, оставленных на всякий случай медицински грамотным Севой-Франкенштейном, и надолго присосался к крану, жмурясь от наслаждения. Почему-то казалось, что ледяная струя размывает тупую боль в шее и монотонное гудение в обласканной Стасовым кулаком голове.
Наконец Витек оторвался от крана, залил чайник водой, поставил его на плиту, после чего, усевшись за стол, положил лицо на руки и… незаметно для себя задремал.
— Дрыхнешь?
Витек вздрогнул и проснулся. Только что приснившийся ему роскошный бюст навис над ним во всей своей притягательной реальности.
— Кофе готов? Не слышу аромата.
Александра стояла над ним, расчесывая влажные после душа волосы.
Дорогое нижнее белье, скорее, не скрывало, а подчеркивало все выпуклости и вогнутости данного от природы и вдобавок грамотно тренированного тела.
Под рабочими доспехами, в которых Витек видел ее в клубе, конечно, угадывалось кое-что соблазнительное. Особенно после купания в бассейне. Но чтобы так…
У Витька пересохло во рту.
«Нет, все-таки фигура — это фигура», — проскрипела в мозгу корявая мысль.
— Ну, чего уставился? Кофе где?
— А я те чо, нанимался? — окрысился Витек.
— А ты танцуешь только за деньги? — насмешливо спросила Александра. — И сколько нынче стоит чашка кофе? Я заплачу.
— Знаешь что! — взъярился Витек.
— Что?
Она стояла, опершись плечом о косяк двери и скрестив руки на груди. Все знала про себя, зараза, и про фигуру, и про ноги, и про то, как оно все в совокупности с длинными черными волосами ниже плеч, ресницами и огромными глазищами действует на мужиков. Вот что, значит, бывает, когда с некоторых девушек смывается деловой макияж, больше похожий на слой строительной побелки… И куда девалась бизнес-вумен в строгом костюме с пучком волос на затылке? Красавица… И смотрела — мол, и чего ты сделаешь, смелый и решительный, и куда ты денешься с подводной лодки?
Витек поднялся с табуретки и шагнул к ней. И обнял… почти. Да только…
— Х-ха! — знакомо выдохнула Александра.
Витек как таракан на булавку насадился солнечным сплетением на маленький, но острый кулачок. Да так удачно, что только охнул, схватился за живот и медленно осел обратно на табуретку.
— Похоже, сэр, вы меня неправильно поняли, — с сожалением сказала Александра, беря с полки банку из-под чая и заглядывая в нее. — И вообще, хреновато тут у вас. Кофе нет, биде нет, манеры у хозяина — как у колхозного сторожа. К тому же чайник твой почти весь выкипел, пока ты тут щеки давил…
Витек продышался немного на своей табуретке и теперь смотрел, как Александра ловко заваривает чай и сооружает яичницу из четырех чудом оставшихся в холодильнике яиц. Причем вместо масла девушка плеснула в сковородку немного воды.
— Ну как, очухался? — спросила она между делом.
