Вадим Попов - Галактический протекторат
Свои просьбы к миру верующие возносили в огромных гулких и пустых домах, сложенных из убитых камней. Чувствуя, что этот человек был не такой как прочие, одни его сторонились, другие – искали способ уязвить. Когда этот человек вырос, он стал гончаром и делал хорошую посуду, украшенную красивым орнаментом, которую другие люди с удовольствием покупали. Но это было не то, чем он хотел бы заниматься. В душе он был художник и больше всего он хотел показывать людям красоту окружающего их мира, которую большая часть из них не видит, всю жизнь не отрывая глаз от тарелки и кошелька. Но откровениями в тех книгах, которым поклонялись на его родной планете, изображать людей и животных строжайше запрещалось: считалось, что таким образом художник будет уподоблять себя богу. Но когда он начал рисовать запретное, ему страстно захотелось, чтобы кто-то оценил его творения. И он послал изображения своих картин и статуй в другие миры, туда где не было таких запретов. Он оказался очень хорошим художником, поэтому неудивительно, что однажды тайное стало явным, и на его родной планете узнали о том, что он делает. Возглавляемая проповедниками толпа разгромила его дом и мастерскую, а полумертвого от побоев художника на космическом корабле вывезли на самый край территорий, заселенных людьми. Там его посадили в спасательную капсулу и сбросили на первую попавшуюся необитаемую планету. А до этого ему выкололи глаза и перебили пальцы, чтобы он до смертного часа, ждать которого оставалось недолго, помнил о том, что сам погубил себя, нарушив запрет. Однако художнику повезло. Его палачи сломали механизм торможения и навигационные приборы капсулы и забрали парашют, но он упал в лес и деревья смягчили удар. Выбравшись наружу, он не ждал ничего кроме смерти. Но перед тем как умереть, ему хотелось напиться. И он вслепую пошел на звучащий в чаще леса голос родника. Когда он добрался до воды, то так устал, что, поскользнувшись, упал на мелководье. Там он и остался лежать, наслаждаясь вкусом и прохладой влаги, и вспоминая свою жизнь. Пока он так лежал, ожидая смерти, его кровь, смешавшись с водой, текла всё дальше и дальше, разнося историю его жизни по всей планете. И то, что вы, люди, называете духами… словом, нечто на этой планете услышало историю художника и приняло свое решение о его дальнейшей судьбе. Внезапно он почувствовал, что вкус воды изменился и обрадовался, поскольку подумал, что это значит, что он скоро умрет. Однако через какое-то время он с удивлением почувствовал, что боль из сломанных пальцев и горящих огнем глазниц ушла. Потом он почувствовал, что снова может шевелить пальцами. И наконец, он увидел свет… Те несколько месяцев, что художник прожил возле родника, питаясь дичью, на которую стало очень просто охотиться – животные приходили к нему сами… и плодами, которые в изобилии стали расти на деревьях вокруг источника… Всё это время он рассказывал голосу, который звучал в его голове обо всем что знал. О себе, о книгах, которые прочел, о других людях, о мире в котором жил, о том что знал об инопланетных расах… А однажды голос в его голове приказал ему пройти через лес, выйти на равнину и ждать. Художник послушался. И через короткое время на равнину опустился космический корабль. Капитан рассказал, что с планеты поступали странные ритмичные радиопомехи, которые он принял за сигнал бедствия. Художник улетел на этом корабле. Он до сих пор жив и теперь у него достаточно зрителей, которые любуются его работами…
– Саруш… – пробормотал Данька. – Я был в его музее на Метрополисе…
– Капитан того исследовательского корабля, – все так же негромко продолжала Вода, – занес эту планету в каталог подходящих к заселению миров, обладающих пригодной для дыхания атмосферой. И вскоре туда прибыли первые поселенцы. А дальше планета создавала для тех, кого преследуют, ощущение того, что в этой лесной чаще возле родника будет безопасно. Это как радиоволны, которые слышат только те, кто должен их услышать. Лес… я имею в виду поселок, рос. Те, кто приходил туда жить, быстро усвоили, что совершать дурные поступки по отношению к родным, соседям, лесу вокруг и его обитателям, чревато серьезными последствиями. Ну а что было дальше, вы знаете…
– А… вы?.. – несколько невнятно спросил Данька.
– Я… Эта часть легенды об Ушедшем Лесе не выходила за пределы общины. Планете… или её духу, если вам угодно, было интересно с людьми, и была интересна их жизнь. И однажды из родника, вокруг которого вырос поселок, вышла маленькая девочка. Голос, который слышал каждый живущий в общине, велел людям растить и воспитывать её как свою дочь. – Вода улыбнулась. – Могу сказать, что это у них неплохо получилось. Я жила по очереди в каждой из семей, и многое поняла о людях.
Данька сперва поднял брови, а потом сосредоточенно нахмурился.
– Так ты… То есть вы…
– Наверное, ты хочешь спросить самостоятельная ли я личность, или часть целого?
Данька неожиданно смутился. Ирха с усмешкой переводила взгляд с Даньки на девушку и обратно.
– Ну что-то вроде того… Это же… Вселенная конечно полна чудес, но существо из мяса и костей, которое одновременно способно становиться…
Вода покачала головой.
– Порой мне кажется, что для тебя – кстати, перейти на "ты" это отличная идея, а то слишком церемонно звучит – так вот, порой мне кажется, что для тебя не может быть ничего промежуточного между нулем и единицей. Но твои слова о полной чудес Вселенной говорят о том, что ты не безнадежен. Надеюсь, ты помнишь, на сколько процентов человеческое тело состоит из воды?..
Данька задумчиво кивнул.
– Да, я вас… то есть я понял тебя. По крайней мере пытаюсь понять. – Данька развел руками. – Но согласись, такие вещи не так просто уместить в голове…
5
– …И когда у меня исчез пульс, то вмонтированный в диверс-доспех трансмиттер послал сигнал на "матрешку"… – негромко рассказывал Данька, – …это миномет… и "матрешка" выплюнула заряд с радиомаяком, который отправил одно из заранее заложенных в него сообщений для Нинели и Аккера. Как и было условлено, если они такой сигнал получают, то понимают, что я мертв, а Яр в лучшем случае, захвачен в плен. Вместе с ним они получили видеозапись о произошедшем с деревней с киберглаза умершего старика: теперь у них есть чем шантажировать Вертуна.
– У Яра тоже диверс-доспех с такой системой оповещения о собственной смерти? – с натянутой улыбкой поинтересовалась Ирха.
– Нет. – Сказал Данька и пояснил: – Он отказался. Он считает что жизнь и смерть – понятия относительные… и не высокотехнологичными железяками их измерять.
– Похоже на слова вернувшегося с того света… – всё так же невесело кивнула Ирха. – …Слова настоящего шамана.
Они помолчали.
Потом Данька коснулся пальцами инфобраслета и сказал:
– Не могу определить своё местонахождение… Так где мы?
Девушка улыбнулась.
– В таком вот особенном месте, куда попадают не все.
– …Ага, в месте развернутом под углом в девяносто градусов ко всему остальному миру, – подхватил Данька. – То есть всерьез спрашивать не имеет смысла… Но попасть обратно, чтобы вытащить остальных мы можем, я правильно понял?
Вода кивнула.
– Можем. А еще через воду – от рек до водопровода в Сайнттауне – я получаю информацию обо всем происходящем на планете. Точнее – могу её получить, если буду знать, кого именно искать. Берите меня за руки и вспоминайте Яра, Аккера, Нинель…
– И Женьку! – сказал Данька.
Вода молча кивнула, и протянула к нему и Ирхе вновь ставшие прозрачными ладони, в лучах солнца ослепившие их тысячами маленьких радуг.
Глава одиннадцатая
Принятое решение
В беззвучном, но ярком видении возник доисторический продуктовый фургон весь в разводах ржавчины. Автомобиль моментально заткнул въезд в заваленный разномастным мусором от обломков мебели до обгорелых остовов флаеровбезлюдный двор-колодец между четырьмя ветхими многоэтажками. Во дворе, под густой беспорядочной паутиной проводов, тянущихся с крыши на крышу, бессильно крутился полицейский флаер, ища выход из ловушки.
Появившиеся из-за фургона вооруженные люди, по мнению Даньки, были из эмигрантов, прибывших на Ленту-5 по приглашению Ордена Креста и Полумесяца. Эмигрантов небогатых – вместо молекулярных масок их лица были замотаны тряпьем, а среди разномастного оружия были гражданский станнер и даже древний огнестрельный дробовик. Однако это не были новички, за неимением работы взявшиеся за стволы. Больно уж ловко всё обставили. Практически сразу один из них вскинул пневматический гранатомет и через мгновение корпус полицейского флаера облепили кругляши магнитных мин. Полицейский – коротко стриженный мужчина с усталым лицом – откинул колпак флаера, двумя пальцами вытянул табельный бластер из кобуры и выкинул из кабины на заплеванный растрескавшийся асфальт. Потом медленно, с поднятыми руками, выбрался наружу. Несмотря на поднятые руки страха в глазах мужчины не было, и по собранным движениям крепкой фигуры Данька понял, что мужчина сейчас бросится на нападающих с голыми руками.
