Вадим Попов - Галактический протекторат
– Сговорились… – пробормотала она и перевела взгляд на Воду.
Та только пожала плечами.
– Он прав. Лучше тебе, Ирха, быть козырем в рукаве. Никто не знает, куда ты исчезла. Пусть этот… Вертун… поломает голову.
3
Возле рвущейся в небо горы, к вершине которой вилась узкая каменистая тропка, они попрощались. Неловко обняв Даньку, ярранка прошептала ему на ухо "Спаси Яра… И Женьку… Их обоих. Постарайся!". Тот кивнул.
Глядя вслед Ирхе, энергично зашагавшей к гостевому дому на берегу реки, Данька сказал:
– Ты… Или то, частью чего ты являешься… Раньше же ты не вмешивалась настолько активно в человеческую жизнь? Почему сейчас? Почему ты нам помогаешь, Вода?
Дева Источника смотрела на Даньку, казалось, не слыша его слов, а слушая лишь близкий рокот водопада. Потом сказала только "Пойдем!".
Когда они вышли на вершину горы, где черная базальтовая порода была словно срезана гигантским ножом, образуя широкую ровную площадку, солнце клонилось к закату, заливая бескрайние просторы зеленых полей и чернеющих лесов мягким предвечерним светом.
Остановившись на самом краю скалы и глядя вниз, туда где с ревом вырывался из каменной темницы и рушился вниз водопад, Вода что-то сказала. Данька хотел крикнуть, что в таком шуме он её не услышит, когда глаза Девы Источника встретились с его глазами и он вдруг услышал её речь.
– Равновесие нарушено. Орден завозит сюда всё больше людей. Орден строит заводы, которые отравляют воду, воздух и почву. Ордена стало слишком много. И теперь я знаю, что это только начало. Да, я больше предпочитаю наблюдать за людьми, но сейчас речь пошла о жизни планеты, а храню её жизнь – я. Чужих, не желающих жить по нашим законам и желающих стать хозяевами, стало слишком много. Они нарушают равновесие и они должны уйти. Чтобы эта планета всегда была такой, какой ты её видишь с этой горы.
Она подошла к Даньке и, как ему показалось, встала на цыпочки. Потом он понял, что Дева Источника просто на мгновение стала выше ростом.
Её теплые губы коснулись Данькиного лба.
– …А такие как ты всегда найдут здесь приют. – Всё так же, не говоря вслух ни слова, произнесла она. – Ступай и делай то, что должен сделать. И возвращайся.
Данька на долгое мгновение встретился взглядом с голубыми глазами Девы Источника и кивнул.
Потом развернулся к краю площадки, сделал несколько шагов и на мгновенье остановился на краю, борясь с желанием обернуться.
Затем сделал шаг вперед и полетел вниз – в холодную ревущую темноту.
Глава двенадцатая
Браслет и револьвер
Умение слиться с окружающей средой иногда сильнее оружия. Кроме древней модели гражданского бластера, Дева Источника снабдила Даньку заношенной армейской курткой, и разлохмаченной, выбеленной солнцем шляпой-"рейнджером". Этот маскарад должен был сделать его не слишком приметным в рыночной толчее этого городка, расположившегося посреди каменистой почвы, фруктовых садов и пересыхающих колодцев, словно запыленный плод, упавший на дорогу из лопнувшего контейнера.
Час назад он вылез из арыка на окраине Олдтауна. Свидетелем его внезапного выныривания была только тощая корова, меланхолично разгуливавшая по бережку. Диверс-доспех сам тут же отжал воду, а полуденное солнце моментально высушило надетые поверх него тряпки. Ни маскировочный, ни температурный режим диверс-доспеха Данька включать не стал, решил поберечь аккумулятор… кто знает, когда удастся зарядить его снова… да и тряпье на нем выглядело вполне убедительно.
Однако маскировка Даньке не понадобилась.
Городок был по-кладбищенски тих. Ни лая собак, ни криков играющих детей. Разноцветные флажки базарного дня, натянутые на веревках поперек улицы, сухо щелкали на горячем ветру.
Припорошенный бесцветной пылью ком тела он увидел в конце первого же переулка.
Старик в белом пиджаке, сжав мертвые кулаки и раскинув ноги в старых тщательно вычищенных туфлях, лежал ничком в луже темной засохшей крови. Данька присел рядом, отогнав облако крупных зеленых мух, и осторожно перевернул тело. Горло было перерезано от уха до уха.
Данька медленно шел по улице, сжав пальцы на рукояти бластера, и смотрел по сторонам. По мере того как он приближался к центру городка, мертвых тел становилось всё больше. Люди не были готовы драться. Они бежали из города, а им стреляли в спину. Тем, кого удавалось догнать, резали глотки, вспарывали животы… Некоторые трупы сквозь тучи мух глядели в безоблачное небо пустыми, заполненными кровью глазницами. Возле двухэтажного здания с сорванной вывеской, прислонившись к стене, друг возле друга в ряд, ряд показавшийся Даньке бесконечным, запрокинув головы, сидели дети. Самому младшему было лет шесть, старшей, наверное, лет четырнадцать. Кисти рук у каждого были отрублены, горло перерезано.
Данька отвел глаза. Впервые за все пребывание на Ленте-5, вместе с шевельнувшимся комом в желудке, Данька почувствовал, как зашевелилось его прошлое. Ветер дунул вдоль улицы, бросив ему в лицо горсть пыли, приправленную вонью горелого мяса. Данька ускорил шаг и вышел на площадь перед небольшой выбеленной церковью.
Все жители были здесь. Видимо их специально собрали на городской площади… или согнали? …а потом ударили по толпе из тепловиков. Тех, кто не сгорел заживо, и пытался убежать с площади, добивали из бластеров… а кого-то ножами. "Хорошо наточенными армейскими тесаками. Аккуратно и добросовестно. Как учили…".
Данька перевел взгляд на окровавленные женские тела, распятые на овощных прилавках. "…Но и расслабляться орденские тоже умеют".
Он обошел площадь по периметру, вглядываясь в мертвые человеческие лица: перекошенные в предсмертной агонии и спокойные, окровавленные и обугленные, изуродованные и умиротворенные, словно спящие.
Он не боялся признаться себе, кого именно ищет среди трупов.
В этом городке побывала Женька. Так сказала Дева Источника.
– Её здесь нет… – пробормотал он себе под нос. А потом повторил еще громче, убеждая самого себя: – Её здесь нет.
Данька вошел в церковь и остановился на пороге.
Перевернутые скамьи. Труп пожилого священника с перерезанным горлом. Рассыпанные по полу и покрасневшие от крови гостии.
Он быстро осмотрел помещение и вышел наружу.
В какой-то момент Даньке показалось, что от осознания происходящего, сладковатого запаха подгоревшей человеческой плоти, беспощадного солнца и навязчивого жужжания мух его сейчас согнет пополам и стошнит прямо на ботинки. Но на подобное времени не было. "Если это спланированные художества ордена, то скоро сюда пришлют команду зачистки, чтобы комар носу не подточил и эта бойня выглядела так как это нужно ордену… на кого надо свалить – на того и свалят. Если же это несанкционированная командованием шалость "слетевшего с орбиты" орденского спецназа, то сюда в любой момент могут долбануть точечным ударом чего-нибудь тяжелого… надо выбираться, пока не испарили со всем городом… точнее с тем что от него осталось…".
Где бы ни была Женька, оставались Яр, Аккер и Нинель.
И конечно оставался Алексей Эс… Алексей Эс, который, по мнению Яра, был тем самым Вертуном. Оставался Орден Креста и Полумесяца.
2
На середине подъема дряхлый рыдван закашлялся и сдох.
Данька взглянул на приборную панель, матюгнулся и вылез из кабины. Перекинул через плечо ремень "ремингтона", позаимствованного в бесприютно пустом фермерском доме, рядом с гаражом, где он обнаружил машину с наполовину севшими аккумуляторами. Сплюнул в дорожную пыль и надолго приложился к фляжке с водой. Бросил взгляд на инфобраслет. За полчаса пути из вырезанного до последнего жителя Олдтауна, он не встретил ни единой живой души.
Данька ласково провел ладонью по грязному горячему капоту автомобиля и зашагал в гору. Дорога петляла по выжженным солнцем холмам и скорого отдыха не обещала. В полупустом рюкзаке за спиной лежали несколько пачек сублиматов с кухни того же фермерского дома, пакет сухарей, пластиковая бутыль с водой и плоская фляжка местного коньяка.
Выбравшись на горбушку очередного холма, он быстро присел, нахмурился, скинул с плеча дробовик и умостил его поперек колена. Медленно, гусиным шагом добрался до придорожных кустов. Скинул шляпу и натянул поверх взмокших волос капюшон диверс-доспеха, тут же выдвинувший линзы очков. В режиме бинокля очки большого приближения не давали, но всё что Данька хотел рассмотреть, он разглядел, хмыкнул, в обратном порядке сменил капюшон на шляпу, распрямился и зашагал вниз по дороге.
В нижней точке между двумя холмами, в тени старой больной ели в пятнах желтой осыпающейся хвои, стоял двухколесный прицеп, переделанный из половины пикапа со снятой крышей. Данька с дробовиком в руке медленно обошел вокруг закрытого брезентом прицепа в хлопьях облупившейся краски, когда услышал щелчок взводимого курка и замер.
