Александр Голодный - Ярче тысячи солнц
— Машенька, какое там побрезгуешь… Надену с удовольствием.
— Мы все постирали.
— Спасибо.
Девушка сходила за водой, еще немного поболтали. Оказывается, об этом схроне они узнали от своего первого командира ячейки. А сам командир где? Перешел в основной отряд. Значит, вопрос остался открытым.
— Сержант, я забыла спросить — у тебя еда еще есть?
— Дня на два-три хватит. Могу экономить.
— Нет, экономить не надо. Оля принесет.
— Маша, по моему опыту, вот так и находили отряды Реджистанса — по приносящим еду.
— Не волнуйся, мы ходим сейчас по таким тропам, где поймать уже не удастся.
— А засечь с разведывательного беспилотника?
— Я их видела, когда тебя искали в первый день. Он громко жужжит — услышим.
— Хорошо, смелая девушка, убедила. Только все равно будьте осторожней. Я даже не за себя переживаю (поднимаю руку с пистолетом). Мне очень не хочется, чтобы вы попали к ним в лапы.
Мария мрачнеет. Правильно, воспоминание не из приятных.
— Сержант, ты можешь научить меня обращаться с оружием?
— Конечно.
Инструкторско-методическое занятие не затянулось. Да и что там может быть сложного? Маша уже уверенно вскидывает ствол, щелкает курком, посылает воображаемые пули во врагов. Учимся снаряжать магазины.
— В следующий раз покажешь, как стрелять из винтовки?
— Обязательно.
— Нам все равно когда-нибудь дадут оружие.
— Зачем ждать? Не думаю, что я заберу винтовку с собой, хватит пистолета. Значит, она ваша.
— Ой, Сержант! Спасибо тебе огромное!
— Только учти — когда начнешь стрелять во врагов, убивать надо всех и сразу уходить от места перестрелки. Звук от выстрелов очень громкий.
— А зачем ты тогда стрелял во второй раз? Ты же всех и так убил.
— Это называется «контроль». При быстрой стрельбе противник может оказаться только ранен. Контрольный выстрел решает эту проблему.
— Как страшно и жестоко…
Посидели еще пять минут, и девушка начала собираться домой. Вовремя вспомнил и попросил туалетные принадлежности. Вот опять остался один.
Потянулись дни выздоровления. Очень скучно бездельничать, и выспался уже на месяц вперед. Оживляли жизнь только короткие встречи со спасителями. Запомнилась их реакция, когда увидели меня чисто выбритым и без усов. Николай назвал мальчиком, а Маша сказала, что выгляжу ее ровесником. Маленькое зеркальце подтвердило правоту друзей — совсем юное лицо. Как-то подсознательно считал себя старше, а усы носил со свалки. Свалка… Удалось ли спрятаться, укрыться от безопасников и полиции хоть кому-то? Мысли перешли на любимых женщин, заставив сжаться тревогой сердце. Слишком много косвенных улик ведет к ним. Конечно, работники департамента ресурсного управления с безупречным послужным списком — это особая категория, но и мои дела мелкими не назовешь.
Понемногу стал вечерами самостоятельно выбираться за водой, устраивать легкие помывки из нагревшихся на солнышке военных фляг. Наконец, прощупав страшноватый рубец, Николай подтвердил мнение сестер — «практически здоров». Ответ от руководства Реджистанса пришел, мной заинтересовались в базовом отряде. Но как туда добраться? Перевал все еще плотно контролируется, а на дорогах стоят посты, досматривающие весь транспорт.
— Понимаешь, Сержант, там еще установлены определители единого идентификационного номера.
— Это как раз не самая большая проблема. Во-первых, я для них мертв, а во-вторых, есть способ их обмануть.
— Мертв?!
— Да. Мой идентификатор показывает, что я труп. Но маркеры сохранились.
— Ты что-то путаешь. Как медик я тебе точно могу сказать — так не бывает. Мы обслуживаем дом содержания пожилых людей, я часто видел, как проверяют умерших. Даже у них нормальные показания держатся еще около часа, а потом резко меняются на смертельные. Маркеры тоже исчезают.
— Поверь мне, я знаю, что говорю. Кстати, кто-нибудь из умерших пережил шестидесятилетие?
— Нет, не припомню… Говорят…
— Думаю, что говорят правду, Николай.
— Ты тоже об этом слышал?
— Я точно знаю. Одно из правил Колониальной Империи — не тратиться на пенсии негражданам.
Помолчали. М-да, Николаю сейчас очень не по себе.
— Племянницы уверены, что ты разведчик Реджистанса. А я, честно говоря, сомневался. Сержант, ты много узнал?
— Да, Николай.
— Тебе обязательно надо на главную базу. Да, ты же говорил, что можешь обмануть учетник? Как?
— Мне понадобятся три треугольных листа тонкой фольги примерно вот такого (показываю на пальцах) размера и лейкопластырь.
— Фольги… Из коробки от дорогих шоколадных конфет подойдет?
— Вполне.
— Отлично. Руководству больницы часто дарят такие, а уборщица моя хорошая знакомая, я лечил ее детей. Кстати, у меня появилась одна мысль… Сержант, как ты относишься к виду мертвых тел?
Ну, дядя Коля, ты и придумал! На чем я только не путешествовал, но в труповозке на несколько персон…
— Понимаешь, машина регулярно отвозит тела в крематорий, дорога проходит через тот самый перевал. Солдатам хватило одного раза проверить отсеки, они даже все смотреть не стали. А сейчас вообще только изредка обходят с ручным учетником. Водитель морга — наш человек. Отключим охлаждение одного отсека, оно и так постоянно ломается, загримируем тебя под покойника на случай проверки… Надо только потерпеть запах.
Вспоминаю могучее амбре свалки.
— Думаю, это не проблема.
— Отлично, Сержант! Согласуем место и время с командиром, тебя встретят. Готовься — на той неделе уже точно.
Как ждал назначенного дня — не передать. Не в силах больше выносить безделье, понемногу бегал по ущелью, выполнял комплексы гимнастических упражнений с поправкой на рану, качал руки увесистым камнем. И дождался!
Через шесть дней с Олей пробираемся хитрыми тропами к больнице. Браунинг, магазины к нему, небольшой пакет с мазями для бока. Остальное оставил друзьям. Замираем в густых кустах у черного хода. Наступает вечер, темнеет. Девушка шепчет:
— Сержант, видишь дверь у серых ворот?
— Коричневая, с табличкой?
— Да. Это морг. Ровно в девять ее откроют. Мне надо идти. Удачи тебе, Сержант!
— Спасибо, милая. Береги себя.
Пожав на прощание ладонь, девушка бесшумно растворяется в зарослях. Залегаю среди веток, контролирую обстановку. Все спокойно. Мысли обращаются к замечательным, честным и чистым людям — моим спасителям. Смертельно рискуя, самоотверженно лечили незнакомого человека. Особенно душа легла к Оле. Добрая, заботливая, нежная девочка с отзывчивым и бесхитростным сердцем. Настоящая сестра милосердия, по-другому не скажешь. Как такой характер мог сложиться в условиях общества потребления? Или это наша, исконно русская черта, единая для всех миров и времен? Понимает ли она, какому риску себя подвергает, борясь с оккупантами в рядах Реджистанса? Уверен, что да. И принимает это знание бестрепетно и стойко, невзирая на возможность провала и страшные последствия. Ради таких людей стоит жить и сражаться.
Ага, приоткрылась дверь, вышел мужчина в медицинском халате. По-моему, Николай. Держится спокойно, осматривает двор. Время? Без двух минут девять. Перемещаюсь налево, в тень, выбираюсь из кустов. Пистолет в руке на боевом взводе, еще раз окидываю взглядом окрестности. Похоже, все нормально. Подхожу.
— Сержант, отлично! Иди за мной.
Отделанный белой плиткой коридор с неярким освещением, постепенно нарастающий характерный запах. Карьер на свалке, обитель мертвых… Распашная широкая дверь, морг. Ряды столов, каталки, квадраты пеналов холодильника на стене. Встречает мужчина с резкими чертами лица:
— Алексей.
— Сержант.
— Ты молод, парень. У меня такие клиенты редко бывают, разве что утонет кто. Николай сказал про твою особенность с единым идентификатором. Ты не против, если я проверю?
— Конечно, проверяй, Алексей.
Сканер медицинского образца, такие еще не видел. Холодный пластик прижимается к груди, нажатие кнопки… Тишина. Не понял? Судя по лицу, этого не понял и Николай. Снова нажатие. Эффект тот же. Хмыкнув, Алексей прижимает сканер к своей груди. Пик. Открывает пенал, выдвигает носилки с телом, проверяет. Серия звуков другой тональности. Снова я. Тишина. Начинает доходить:
— Парень, ты ничего не напутал?
— Сержант, ты же не мог существовать без единого идентификатора…
— Он у меня на месте. Но сломался.
— Никогда не слышал, чтобы они ломались.
— Меня недавно здорово врезало током, скорее всего, идентификатор от этого перегорел.
— Током? Наверное, молнией, не меньше. Ладно, одна забота долой, но вот как тебе дальше жить? Ты же ни в один город не войдешь, купить ничего не сможешь… ты вообще ничего не сможешь!
— Алексей, главное сейчас — уехать.
