Владимир Михайлов - Постоянная Крата
Кстати, время, по федеральным правилам, на таких вот необитаемых телах должно соответствовать конвенционному, а не отсчитываться по местным параметрам. Значит, сейчас часы должны показывать здесь столько же, как на Теллусе. Часы – вот они, на фасаде строения, согласно типовому проекту. Сколько на них? Так. А что показывают мои внутренние? То же самое. Соответствует. Но тогда…
Что – «но тогда»?
А вот что: моя система сработала – вернула меня в реальность – не тогда, когда ей было задано, а раньше. По моей установке это должно было произойти на… на восемь… с половиной часов позже. Ну, естественно: к тому времени мне следовало находиться уже на Уларе, чтобы этот час использовать для ознакомления с обстановкой и составления – в первом приближении – плана действий. Почему так получилось? Жаль, что у меня нет ни малейшего представления, что происходило, пока меня не было. Ясно только, что восемь часов тридцать минут куда-то девались из моей жизни. Вот и еще одна задачка. Но с ее решением торопиться не будем. Сейчас куда важнее другое. Видимо, контроль пройден; это хорошо. Хорошо, если он единственный. А если контролируют дважды? После прибытия сюда – и перед вторым броском, на Улар? А если тут этого и не делают, то уж на планете назначения все повторится заново – и наверняка по куда более серьезной программе. И если это произойдет в ближайшие… в ближайшие сорок пять минут, то контрольная система вскроет меня с такой же легкостью, как сваренное всмятку яичко. Не то чтобы они смогли залезть в мое сознание, это вряд ли у них получится; но им достаточно будет констатировать наличие серьезной защиты, чтобы сделать вывод. И операция закончится, не успев начаться.
Нужно, чтобы вторая переброска не началась – ну, хотя бы в продолжение часа. Давай прикинем. Здесь я вижу… двадцать семь человек, считая со мной. Вот вышел двадцать восьмой. Технология групповых ВВ-перебросок известна, она стандартна: капсула на тридцать два места, тридцать пассажиров и двое сопровождающих. Значит, там осталось еще двое доставленных – один сейчас проходит, второй ждет очереди. Обычная процедура скрытого зондирования с традиционным открытым опросом – не более двадцати минут. Вывод: в моем распоряжении менее сорока минут, тридцать пять, допустим, чтобы решить проблему благоприятным для себя образом.
Какие возможны решения?
Первое: идти ва-банк, то есть допустить – и даже превысить – допустимый уровень риска. Каким-то образом помешать ходу проверки оставшихся двоих. Куда надежнее было бы немножко подпортить ВВ-установку. Но для этого нужно до нее добраться. А она, конечно, в самом защищенном месте станции – в заглубленном этаже, где ее и полагается размещать. И, разумеется, под охраной. Самое малое – двое. Вот таких, как этот, – я повел взглядом вдогонку вышедшему из дальней двери и направившемуся к центральной мужичку в комбинезоне ВВ-техника – и с хорошо знакомым предметом на поясе: с мини-дистантом. Нет, голыми руками такого не возьмешь.
Почему голыми, а вот это у меня что такое? Ну да – он же специалист, летел устраиваться на работу со своим инструментом. Монтажник, да.
Нормальный инструментальный набор – понемногу от всех скорбей. А ведь инструменты не дешевка, качественные. Чье производство? Где тут клеймо? Вот оно: «ХС ТЕКН УЛАР». Интересно. Впервые слышу, чтобы такие вещи производились на Уларе, а купить их можно было… откуда это он летел? Медленно восстанавливается память, надо быстрее… Для этого нужно не слабые заводы построить. Ввозить металл, которого ВВ-транспортировка в промышленных количествах не принимает по какому-то капризу природы, или добывать его – на Уларе, где никаких рудных залежей вроде бы нет, три раза исследовали в разные времена. Постой, мы об этом уже говорили – с кем? С Иваносом, конечно. Там, дома. Да ладно, все это вспомнится, но не сейчас. Полчаса осталось. Хороший инструмент, но против дистанта, хотя бы и мини, рыпаться с ним не стоит и пытаться.
Есть другой выход: попробовать связаться с моим домом на Теллусе, с Вратарем, и дать срочную команду на возврат в предыдущее состояние немедленно, до истечения заданного мною по программе часа.
Теоретически – вроде бы препятствий нет. Если, конечно, мне, только что очухавшемуся, удастся пробиться своим лучом к дому. Но существует все-таки один аргумент против. Один, но серьезный. Глыба эта, на которой мы сейчас сидим, вне всякого сомнения, непрерывно – пока мы тут – и очень внимательно прослушивается. Именно на предмет перехвата любой попытки кого бы то ни было – кроме своего персонала, разумеется, – выйти на какую-то связь, передать любую информацию. Едва уловив – забьют сперва сигнал, а уж потом доберутся и до его источника. Для этого старт, может быть, и отложат, но мое положение станет не легче, а совсем наоборот.
Отпадает.
Но и это не последний способ. Еще двадцать пять минут в запасе. Да, любое излучение, направленное в пространство, будет перехвачено. Но тут-то, на поверхности, на этом пятачке со станцией посредине, вряд ли ведется контроль за полевой деятельностью каждого человека. Все ведь только что прошли серьезную проверку. А на этих-то расстояниях я оперировать смогу даже в нынешнем своем, не самом лучшем состоянии. Для этого нужно только внутренним зрением увидеть контролера за его пультом зондирования, сидящий напротив него проверяемый – последний! – мне ни к чему, разве что как ориентир. Войти в сознание контролера…
– Не разбредаться, всем – приготовиться! Через пятнадцать минут начнем посадку в транспорт для убытия к месту назначения!
Громко и уверенно провозгласив это через усилитель, вышедший на крыльцо человек из станционного персонала повернулся, чтобы возвратиться в рабочие помещения.
Пока он поворачивался – солидно, неторопливо, – я понял: некогда мне искать контролера. Пока наберет силу третий глаз – все закончится, и работать с контролером не останется никакого смысла.
Брать этого – пока он еще не скрылся внутри, пока хорошо виден!
Собрав все силы, я вошел в достаточно простое сознание удалявшегося – мягко и без усилий, как нож в кашу.
Он этого не ожидал и потому не почувствовал. Защита у него была примитивной: слабенький зеркальный блок, всего и делов. И он ничего не смог, не попытался даже, сделать с внезапно возникшей в его сознании потребностью.
Да нет, ничего особенного. Просто подойти к контролеру (расселся тут, понимаешь, как наседка на яйцах – только на своих собственных, да!) – и что-нибудь такое, – да просто дать ему в рыло, вот что! А то на душе как-то тяжело.
Мне удалось довести его до самого места.
Он подошел к контролеру. И врезал так, что я своим сознанием ощутил отдачу. Как если бы это я сам…
Какой-то шум донесся из глубины здания. Вроде бы крики. Вроде бы ругань. Вроде бы…
Но тут я почувствовал, что мир отдаляется от меня. Размывается. Исчезает. Вместе со всем видимым, слышимым, ощутимым…
Последней моей мыслью было, кажется: «Получилось…»
22. Пахтор наконец добрался
«Вот это город! Всем городам город. И не представить раньше, что такие бывают на свете…»
Так размышлял Пат Пахтор, шагая вместе со всеми, разом с ним прибывшими в мир Улар. Повинуясь команде, они вышли из округлого, похожего на половину яйца ЦентрВВтранса и теперь направлялись куда-то, куда их вели. Старались держаться потеснее вместе, чтобы не потеряться: народ был, судя по всему, провинциальный, к городской суете непривычный. Пат тоже то и дело косил глазом на соседей – тут ли они? – а в остальное время любовался улицей, по которой они продвигались. Нет, на Кантре такого не было. В родном мире и на трехэтажный дворец все с почтением задирали головы, а тут… Высоченные дома, не дома, а прямо домища, возвышались по обеим сторонам улицы, достигая – некоторые – даже и до… точно, до двенадцати этажей! И как только они держались, не падали? Пожалуй, опасным делом было – гулять у их подножий: а если вдруг сильный ветер? Стоит ведь одному не устоять – и, падая, он ударит по соседнему, тот – по третьему, и такая начнется катавасия, что и не выживет никто. Сначала эта мысль заставила Пата съежиться, захотелось даже стать поменьше ростом, хотя опыт подсказывал: все равно не уцелеешь… Но минуты проходили, чужие люди – и обгонявшие, и те, что шли навстречу, – ничуть, похоже, не опасались такой вот угрозы, значит – понял Пат Пахтор, – подобное если тут и бывает, то не каждый день – авось и сейчас ничего не приключится, пока не заведут их снова под какую-нибудь надежную крышу.
Еще один страх навалился, когда пришлось с одной стороны этой улицы переходить на другую – пересечь ту ее широченную часть, по которой все перли и перли бессчетные коляски, скользуны, большие и малые, с людьми и какими-то грузами. Среди них Пат заприметил и две платформы с солдатами; хотя форма и не совсем такая была, как та, что он сам носил в свое время на Кантре, но солдатскую сбрую любой хоть сколько-нибудь понимающий ни с чем прочим не спутает. Пат невольно вздохнул: служба, солдатская лямка… Счастливые, беззаботные были годы, вспомнишь – и сразу легче становится на душе – оттого, что они были, – и тяжелей: потому что прошли. Ну, что делать: жизнь не по заказу шьют, получаешь такую, какую дали, выбирать не приходится.
