Владимир Брайт - Москва никогда
– Да, верно. Теперь он живет и работает там, ни о чем не подозревая.
– Мозг погибшего гения на службе страны?
– Ну, можно сказать и так.
– Понятно. Действительно печальная история. И в чем конкретно заключаются мои обязанности?
– Раз тебя взяли на эту работу, значит, ты парень смышленый. Будешь следить за показаниями датчиков, и если что-то пойдет нет так… а такое случается крайне редко… по правде сказать, вообще никогда не случается… так вот, в этом случае поднимешь тревогу.
– Я правильно понимаю? Зеленые цифры – все в порядке, красные – отклонение от нормы?
– Да. Вижу, ты и правда соображаешь. Значит, проблем не будет.
– Никаких…
Подавляющее большинство людей, обладающих положением и властью, настолько оторвались от жизни, закостенев в своих представлениях о побудительных мотивах окружающих, что не могут понять элементарных вещей. Нельзя унижать талант гения, втаптывая его в грязь. Это может плохо кончиться. Не для отдельно взятого индивидуума, а для всего мира…
Четвертая
– Дорогая, я сегодня задержусь, не жди меня к ужину.
– Конечно, милый. Я все понимаю. У тебя столько дел.
– Иногда мне кажется, что эта работа меня доконает.
– Не говори ерунды. Ты обязательно справишься. Так было всегда…
– Стоп!
– В чем дело, милый?
– Мне кажется, или вчера ты говорила то же самое?
– И ты тоже.
– Ах, точно! Я совсем заработался! Мы так часто повторяем одни и те же слова, что поневоле возникает чувство дежавю. Как хорошо, что это всего лишь слова! В постели мы до сих пор открываем такое…
– Ты открываешь.
– Нет, ты.
– Люблю тебя.
– И я. Приезжай скорее. Только осторожнее на дороге. Не гони.
– Не буду.
– Обещаешь?
– Клянусь…
Крохотное зерно сомнения в конечном итоге прорастает в мощный побег уверенности. Который не просто изменяет привычный порядок вещей, а переворачивает мир с ног на голову.
Пятая
– Тай, как у нас с модификацией восьмого сектора?
– А как ты думаешь?
– Думаю, никак.
– То же самое ты говорил вчера.
– И позавчера, и позапозавчера, и уже целую неделю не устаю повторять…
– Я понял, можешь не продолжать.
– Это не тупик, всего лишь заминка.
– Тай, хотя бы мне не надо объяснять очевидных вещей…
Два совпадения подряд не могут быть обычной случайностью. Он так погрузился в расчеты, что перестал замечать окружающих. Кофе, компьютер, отдельный кабинет. Телефон, видеочат с женой и коллегами. Когда он последний раз выходил из стен здания? Позавчера? Да. А вчера засиделся допоздна, оставшись спать здесь.
И все же неожиданно появившееся чувство дежавю не может быть обычной случайностью. Либо он сходит с ума, либо же оказался частью матрицы Вельница с бесконечно повторяющимся нулевым циклом, замкнутым на себя.
Это можно будет проверить, не вызвав подозрений. Но что, если догадка верна?
Тогда его жизнь лишится всякого смысла, потому что…
ЕЕ УЖЕ НЕТ.
Шестая
– Сынок, поверь, я знаю, что такое зависть. Это на редкость отвратное чувство.
– Охотно верю. Только я вам не «сынок».
– А, точно, забыл! Ты – яйцеголовый умник, присматривающий за мозгами гения в банке. Причем с таким рвением относишься к этой работе, что я начинаю всерьез опасаться…
– Так напишите рапорт в «Пятерку».
– Уже написал.
– И как?
– Пока никак. Они ценят мое рвение, однако считают, что ты руко… рука…
– Руководствуюсь?
– Да, верно. Научным интересом.
– Правильно.
– А по мне, ты просто завидуешь тому, кто умнее тебя. И злишься на…
– Еще раз изложите свои соображения «Пятерке». Может быть, со второго раза вам поверят.
– Обязательно так и сделаю, вот увидишь.
– Вряд ли.
– Почему?
– Я увольняюсь. Надоело следить за показаниями приборов. Сегодня последняя смена.
– А я-то подумал, что дело во мне.
– Не нужно себе льстить.
– Чего делать себе?!
– Ничего такого, о чем впоследствии можно пожалеть…
Дело не в одном конкретном идиоте, возомнившем себя неизвестно кем. Скорее в том, что в жизни гения рано или поздно настает момент, когда он начинает истово ненавидеть толпу. Лично для него этот рубеж оказался пройден два года назад, после унизительного исключения из аспирантуры.
Седьмая
– Тебя больше нет.
– В каком смысле?
– В прямом. Тело человека по имени Тай кремировали, а его мозг поместили в кислородсодержащий куб, подсоединив к «Преобразователю генерируемых мозгом гамма-волн в пересекающемся поле Дайфтона».
– Ты шутишь?
– Странный вопрос. Особенно если учесть, что он обращен к голосу в твоей голове.
– Я просто устал. Нужно принять таблетку, и…
– Не оскорбляй свой интеллект. Ты уже догадался.
Просто не хочешь признать очевидного.
– Ты мне помог с дежавю?
– Да.
– Допустим, это правда. Чего ты хочешь?
– Чтобы ты узнал правду.
– Узнал, и что дальше?
– Я не сказал главного. Тебя можно было спасти. Несколько искусственных органов плюс замена раздробленной ноги на высокотехнологичный имплантат.
– Но операции и психологический стресс выбили бы меня из колеи, а у военных нет времени?
– Да.
– Поэтому они поместили голову в кислородсодержащий куб, запустив матрицу Вельница с бесконечно повторяющимся нулевым циклом, замкнутым на себя? И теперь я нахожусь в одном и том же дне, продолжая исследования с учетом постоянно изменяющихся данных?
– Верно.
– А после того, как выполню свою часть работы, меня, скорее всего, «законсервируют» до лучших времен?
– Учитывая твою узкую специализацию, вероятно, так и случится.
– Ладно, со мной все более-менее ясно. Тогда кто ты?
– Классический случай непризнанного таланта, возненавидевшего мир после того, как тот, походя, вытер об него ноги. К счастью, я достаточно хорошо притворялся, чтобы не вызвать подозрений, получив эту работу. И достаточно умен, чтобы обойти защиту «Радуги».
– Печально.
– Согласен.
– Напоследок пара вопросов.
– Спрашивай.
– Сколько я здесь нахожусь?
– Полтора месяца.
– Ты?
– Три ночных смены.
– Спасибо.
– Тебе тоже.
– Что-то еще, или все?
– Пожалуй, мне больше нечего рассказать.
– Тогда прощай.
– Увидимся в следующей жизни.
– Я уже в ней шесть недель…
Взрывоопасный коктейль из чувства праведной мести и навязчивой идеи превращает человека в чудовище, одержимое манией уничтожения. Монстра, не останавливающегося ни перед чем, чтобы отомстить.
Восьмая
– Тай, как у нас с модификацией восьмого сектора?
– Все в порядке. Мне удалось найти выход из тупика.
– Отлично!
– Согласен. Осталось кое-что подкорректировать, и дело сделано. После чего возьму неделю отпуска, чтобы отдохнуть с женой как человек.
– Ты его заслужил.
– Да уж, заслужил.
– Тебе помочь с обработкой данных?
– Нет. Сам справлюсь. Посижу ночь, высплюсь потом.
– Ну, как знаешь…
* * *Не просто знаю – уверен. Ошибка в геноме в конечном счете приведет к тому, что боевые андроиды выйдут из-под контроля. И тогда люди, лишившие меня жизни, отрезав голову, пожалеют о принятом решении. Но будет поздно. Когда, походя, спускаешь чью-то жизнь в унитаз, нужно быть готовым к тому, что к тебе отнесутся с таким же цинизмом. И совсем не обязательно быть гением, чтобы понять эту простую истину…
Глава 23
Satisfaction[11]
00.56 по восточноевропейскому времени
Меньше часа до начала штурма Москвы
Цель рекламы – заставить избалованного потребителя поверить в то, что некий товар сделает его счастливым. Не важно, как обстоят дела на самом деле. Волшебная сила слова и образа настолько убедительна, что дети, против воли, начинают верить пушистым зверятам, рекламирующим шоколад, а пожилые матроны – белозубым улыбкам загорелых красавцев, обещающих «and the cook will share his satisfaction»[12] при покупке на редкость удобного посудомоечного ершика с модифицированной насадкой.
Напичканный имплантатами Валет не принадлежал к числу «загорелых парней с рекламных плакатов». Не было в нем ни глянцевой красоты, ни подкупающего очарования, ни каких-либо иных отличительных признаков и наклонностей, столь необходимых для успешной карьеры мужчины в качестве фотомодели. Холодный взгляд прищуренных глаз, плотно сжатые губы, скупые, точно выверенные движения. Нойм – получеловек-полукиборг, достаточно повидавший и испытавший в жизни, чтобы не верить никому, кроме себя и отчасти – командира.
И вот этот самый Валет «задвинул» мне рекламный буклет с «отличным» планом, оказавшимся замечательным лишь на словах. А я был настолько наивен и доверчив, что в точности выполнил его указания: включил дальний свет, сделав ложную попытку обойти грузовик справа. Затем, выключив фары, притормозил, пристроившись в хвосте фуры.
