Алексей Корепанов - Оружие Аполлона
«Молоком» тут, на Аполлоне, называли некую субстанцию, похожую на белый туман, с которой несколько раз доводилось сталкиваться пилотам флаингов. Большей частью, над океаном. Все происходило по одной и той же схеме. В условиях хорошей видимости, при ясном небе, перед носом флаинга возникала в воздухе белая стена, куда машина и влетала при безмолвии рексы[37]. Связь с базой тут же прерывалась, приборы начинали показывать что им вздумается, и несколько минут флаинг то ли продолжал лететь, то ли висел в сплошной белизне – определить это было невозможно. Затем туман редел, и сквозь него проступало то, что находилось под брюхом флаинга – океан или суша. Панорама была самой обычной, и становилось понятно, что машина продолжает лететь с той же скоростью, а не стоит на месте, хотя приборы по-прежнему вовсю валяли дурака и связь с лагерем не восстанавливалась. В конце концов вновь появлялась перед флаингом белая стена, машина погружалась в нее и выскакивала в уже полностью чистое, без тумана, пространство. Показания приборов больше не сводили с ума пилотов, появлялась связь и можно было дышать спокойно. Только вот выяснялось, что флаинг занесло в сторону от маршрута – от десятков до нескольких сотен километров. А после переговоров с базой пилоты узнавали, что хотя, по их ощущениям, прошло не более двадцати – тридцати минут, связи с ними не было от нескольких часов до нескольких суток.
Такое уже случалось в прошлом, на Земле. Там в подобные ситуации попадали пилоты самолетов, и нужные сведения удалось отыскать в Информационном банке, который устроили в недрах Луны еще до атомной войны, лишившей Землю статуса главной планеты. Объяснялись такие случаи некими «провалами во времени», но никакого научного обоснования это словосочетание не получило.
Попадавшие в такую передрягу пилоты легиона «Аполлон» ни подтвердить, ни опровергнуть предположение о «провалах» не могли. Они видели внизу обычный океан и обычную сушу, и не было там никаких указаний на то, что вокруг царит не настоящее, а то, что происходило на Аполлоне пять или сто пятьдесят лет назад. Вот если бы какой-нибудь флаинг, вылетевший из лагеря летом, угодил, пронзив белую стену, в снежную зиму… Но такого не случалось.
И все же такое подтверждение удалось наконец найти. Это случилось пять лет назад, когда очередной флаинг отправился в полет, чтобы доставить продовольствие научной экспедиции, работавшей в районе одного из внутренних морей Первого континента – из-за своих очертаний оно получило название Овальное. Таких научных экспедиций на Аполлоне было несколько, они базировались в разных местах континента, в течение многих лет изучая планету, и числились подразделениями Стафла. Разумеется, результаты их деятельности не обнародовались, а сами их участники не имели понятия, что это за планета и в каком секторе Виа Лактеа она находится. Угодив при подлете к Овальному морю в «молоко», флаинг начал резко набирать высоту – таким образом пилот рассчитывал побыстрее покинуть аномальную зону. Когда машина взмыла чуть ли не в стратосферу, и пилот, и дубль, находившийся в своей хвостовой конуре, увидели, что морские воды на севере доходят до горного хребта. Оба пилота не раз совершали полеты в данную местность и видели этот хребет – его трудно было спутать с каким-то другим из-за характерной формы и наличия белых меловых скал. Но от побережья его отделяло километров двадцать, не меньше. Уровень моря внезапно поднялся? Но тогда лагерь экспедиции был бы уничтожен, а пилот буквально пять минут назад выходил на связь с исследователями. И они ничего такого не сообщили. Пока стафлы пребывали в недоумении, флаинг вновь окунулся в «молоко». Вынырнув из него, пилоты обнаружили привычную картину: хребет высился вдали от моря, и флаинг теперь не приближался к северному побережью с запада, а, каким-то образом умудрившись проскочить Овальное море, удалялся от него на восток. Пилот развернул машину, связь восстановилась, и стало ясно, что флаинг где-то пропадал без малого пять часов, а лагерь по-прежнему находится на порядочном расстоянии от моря.
Вывод из этого происшествия сделать было нетрудно: пилоты действительно провалились в прошлое и видели береговую линию такой, какой она была когда-то. Регрессия – процесс отступания моря от берегов – происходила в течение длительного времени, и тот период, когда морские волны лизали белые скалы хребта, мог быть отделен от настоящего не то что десятками, а сотнями лет…
– А почему медики поехали? – спросил Кирилл Устинюк. – Есть пострадавшие?
– Да нет, – на ходу оглянулся на него штаб-майор Якубу Мварувари. – Таков порядок.
Выйдя на просторы взлетно-посадочной площадки, они направились к поджидающему группу поисковиков серому флаингу. И поглядывали туда, где стоял недавно прибывший летательный аппарат и подъехавшие к нему кар и таблетка[38]. Ничего необычного там не наблюдалось – соратники по легиону окружили обоих пилотов, которые что-то одновременно говорили, оживленно жестикулируя.
– Порядок, – бросил Мварувари. – Руки-ноги целы, языки тоже. Первое «молоко» в этом году…
– Интересно, а если сразу совершить посадку… – начал Кирилл. – То есть прекратить движение. Можно так и застрять в позавчерашнем дне?
Полковник Айон посмотрел на него через плечо и ответил:
– Не о том сейчас думать надо, мистер Устинюк. Пилоты вашего флаинга знают, что делать в таком случае. А насчет «застрять» есть кому мозги поднапрячь. Специалисты этим занимаются.
– Ага, и заниматься будут до самого сжатия Вселенной… – тихонько заметил Арамис.
Пилоты готового к старту флаинга уже были на своих местах – один в носовой части, второй в хвостовой кабинке. Перед тем как охотники за Копьем взошли на борт, полковник пожал им всем руку, а отошедший в сторонку штаб-майор просто кивнул.
– Не подкачайте, – сказал Айон и, взглянув на беллизонку, явно хотел что-то добавить, но промолчал.
А девушка не промолчала.
– Надеюсь, Император не отказывается от своих обещаний, – произнесла она и первой шагнула в люк флаинга.
Габлер, бросив взгляд на бесстрастное лицо полковника, последовал за ней и услышал за спиной тихий голос Арамиса.
– Обицанка-цацанка, – непонятно сказал гинеец на своем языке.
Расселись в креслах попарно, через проход, лицом друг другу – Крис и беллизонка у одного борта, ближе к носу, Кирилл с Арамисом у другого, ближе к хвосту. Но когда флаинг удалился от «Рубикона» и его корпус вновь стал прозрачным, Кирилл пересел к Анизателле, и девушка оказалась между ним и Габлером. Арамис, словно только этого и ждал, тут же поднял подлокотники ближайших к нему кресел, улегся вдоль борта и закрыл глаза. Видно, крепко въелась в него файтерская привычка «давить на массу» при любом удобном случае. А Устинюк, искоса поглядывая на Низу, попытался завести с ней разговор о ее необычных способностях. То есть выведать, как она чувствует Копье Судьбы, можно ли этому научиться, и вообще, чего еще, не присущего простому смертному, можно от нее ожидать.
Разговора не получилось – Низа, как и в случае с Крисом, объяснить ничего не могла или не хотела. Но Кирилл не отставал. Он полюбопытствовал, способна ли беллизонка увидеть «маску смерти», а когда та сказала, что не слыхала о такой, принялся заполнять этот пробел в ее знаниях. Габлер тоже не ведал о «маске смерти» и слушал осота с интересом.
Кирилл вел речь о способности человека предвидеть смерть других людей. Он приводил невесть из каких источников взятые сведения, и хоть Крис и сомневался в их правдивости, впечатление на него они все-таки произвели. Так, во время какой-то давней войны, один командир, посылая разведчика на задание, увидел на его лице признаки близкой смерти. Командир послал другого, но первый все равно погиб в тот же день при взрыве гранаты своего же сослуживца, случайно выдернувшего чеку.
Другой случай произошел с какой-то женщиной, которая вызвала лифт. Когда его двери открылись, она увидела на лицах тех, кто спускался в кабине, «маску смерти». Женщина словно окаменела, и лифт отправился вниз без нее. Тут у него оборвался трос, ловители не сработали (вероятно, дело было в какие-то совсем уж древние времена), и все погибли.
Кирилл только набрал разгон, как Низа остановила его.
– Я поняла, о чем ты, – сказала она. – Только на самом деле признаки близкой смерти имеются вовсе не на лице, а… – Беллизонка запнулась. – Такое умение мне известно, но даже много времени назад мы им не пользовались. – Она усмехнулась и взглянула на затаившего дыхание Кирилла: – Но если ты очень желаешь, я могу настроиться…
– Нет-нет! – Осот даже отшатнулся от нее. – Не видишь – и не надо!
Беллизонка пожала плечами:
– Ты сам начал…
Она перевела взгляд на открывшего глаза Арамиса, и тот заслонил от нее рукой свое плоское лицо и недовольно воскликнул:
