Александр Шакилов - Война зомби
Хотя со слизнями, конечно, перебор. Будь эти песики зомбаками, уже накинулись бы.
— Мариша, не подходи близко. — Гурбану тоже не понравились белые зверушки. — Бахир, присматривай за ними. Если что — вали.
Необитаемое, значит, поселение. Заброшенное типа. Ага, держи карман шире. Кто-то же носит камню кости и кормит собак… Расслабившиеся было «варяги» метнулись к солидному деревянному терему, у которого возвышался столб с ветряком и проводами. Данила еще обратил внимание на прибитые к фасаду оленьи рога — что за хрень? Зачем это?
Ашот толкнул дверь прикладом СВД, та со скрипом открылась.
— Смазать бы… — Толстяк хотел пройти внутрь, но его отстранил Гурбан.
Прислонившись к дверному косяку, командир прислушался, а потом, держа автомат перед собой, медленно проник в дом. «Варяги» бесшумно двинули следом. Бесшумно — это пока Ашот в полумраке не зацепился за что-то и оно не рухнуло на пол, разбившись на десятки керамических осколков, — кувшин, значит, был.
Скрывать вторжение больше не имело смысла.
«Варяги» ускорились, чуть ли не ввалились в большую комнату, заставленную простенькой мебелью, такой старой и ветхой, что на нее смотреть было опасно — еще сломаешь, — не то что пользоваться.
Иконы в углу, огонь в печи, пучки трав висят, шкуры на стенах и выцветшие от времени ковры. У печи, не обращая внимания на пришлых, будто нет их вообще, хозяйничала еще не старая женщина в длинной, до пят, черной юбке и ватной безрукавке, наброшенной поверх грязно-серого свитера под горло. На голове — шерстяной платок.
Она мазнула по гостям взглядом единственного глаза и тут же потеряла к ним интерес. Второй ее глаз, как заметил Дан, прикрывала кожаная повязка. На лбу чуть выше круглого наглазника виднелся рваный шрам, опускавшийся по щеке до нижней челюсти. Единственное око хозяйки почти затянула катаракта. За окном терема как по команде взъярились собаки, хрипло залаяли. Покинув загон, в дом зайти они все же не рискнули.
— Здравствуй, хозяйка. Мы… — начал Гурбан с порога.
— Молчи. Я знаю, кто вы. — Женщина кинула на него быстрый взгляд и отвернулась.
Ашот повертел пальцем у виска — типа куда мы попали, эта баба конкретно не в себе.
И тогда женщина, не оборачиваясь, сказала:
— А ты, толстощекий, палец убери, а то беду накликаешь на свою голову. Знаешь, какая беда нам всем на голову грозит? А тебе так больше всех.
Ашот побледнел, шмыгнул носом. Мало того что увидеть его художества дамочка не могла — спиной стояла, да и не шибко у нее со зрением хорошо, — так еще и намеками пугает. Ведь слизня напророчила, ведьма, который у него на затылке типа устроится как у себя дома.
И так Ашотику не по себе стало, что он брякнул:
— Слышь, хозяйка, а чего это за камень во дворе?
Женщина застыла на месте, будто гвоздем прибитая:
— Это сейд.[21] Он будто человек. С ним рядом тихо надо, ругаться нельзя, шутить нельзя. Сейд подарки любит и чтобы пищу давали хорошую.
Ашот подмигнул Дану — мол, хоть царицей всея Руси мадам себя не величает, а подношения все же клянчит. Такие они, северные люди.
— И если хорошо ему, не в обиде сейд, то рыбу в сети загоняет, на охоте помогает и вообще, — продолжила хозяйка.
— Камень, да? — Ашот ухмыльнулся. — Камень, значит, ныряет, булыжник этот, и за рыбой гоняется, да?
Женщина пригрозила толстяку пальцем:
— За насмешки и грубость сейд наказывает. Болезнями наказывает и даже смертью. Не надо, мальчик. Не веришь если, лучше помолчи. Все ж целее будешь.
Засушенная щучья голова с распахнутой пастью, полной острых зубов — те щетинились даже на языке, — скалилась над низким дверным косяком. Ашот шарахнулся от нее, только сейчас заметив рыбью улыбку.
Женщина уставилась на Данилу, поймав его заинтересованный взгляд на повязке и шраме.
— Нравлюсь? Это муженек меня приласкал… Ждала я вас. Мыло вчера варила.[22] А когда закипело оно, увидела гостей, много чего увидела… Девонька, — обратилась она к Марише, — помоги на стол накрыть. Я-то уже, а вам в самый раз с дороги.
На большом деревянном столе она уже расставила алюминиевые миски. Дан пересчитал их — и морозом продрало кожу. Приборов оказалось ровно по количеству «варягов».
Это что за мистика? Или всё проще — женщина видела бой на берегу и успела приготовиться к их визиту? Скорее всего, так и было…
— Присаживайтесь, гости дорогие. В ногах правды нет.
Ашот только открыл рот, чтобы выдать свое обычное «Нет правды и между», но лишь щелкнул зубами — Гурбан предусмотрительно отвесил ему подзатыльник.
Поблагодарив хозяйку, «варяги» устроились за столом. Оружие из рук выпустила только Мариша, которая помогла одноглазой выставить чугунки с тушеной олениной, с перловой кашей, сдобренной маслом, да плошки с солеными грибами, свежей и моченой брусникой.
И вроде надо поесть, но у Данилы напрочь пропал аппетит. Он хмуро ковырнул пару раз деревянной ложкой в парующем мясе. Зато Ашот первым опустошил свою миску.
— Нельзя так над пищей издеваться, а то еще обидится. — Он отобрал у Данилы его порцию. — Я за тебя прощения у нее попрошу. Чего улыбаешься? — Толстяк закрыл один глаз и довольно удачно скопировал голос одноглазой хозяйки терема: — Не веришь если, лучше помолчи. Все ж целее будешь.
Мариша прыснула в кулак. Бахир хихикнул. Один лишь Гурбан укоризненно покачал головой, но потом все же не удержался, улыбнулся. Очень у Ашота похоже получилось.
— Спасибо, хозяюшка. — Гурбан опустил ложку, отодвинул от себя пустую миску. — Помочь ты нам вряд ли сможешь, разве что советом. Нам бы до Гремихи добраться…
Из рук одноглазой выскользнула миска, разбилась с таким звуком, будто треснула бедренная кость. От неожиданности Дан вздрогнул. Хозяйка вся как-то сразу напряглась, встрепенулась. Потом бессильно опустилась на лавку, спиной к столу. Дану показалось, или она действительно побледнела?
— Гиблое то место, — прошептала хозяйка едва слышно. — И раньше было гиблое, а теперь уж совсем… Вам несладко там придется. Если доберетесь.
Не зная, что в Гремихе располагается вотчина вояк, можно еще было проникнуться мистикой, а так страхи женщины легко объяснялись всякими оборонными штуками вроде системы, что охраняла подходы к арзамасской лаборатории отца — с пулеметами и ракетной установкой. Подобное место просто обязано быть гиблым. Удивительно, если б наоборот — место считалось приятным для отдыха и прогулок влюбленных.
Примерно такая же реакция была у всех «варягов». Только Мариша смотрела на хозяйку широко открытыми глазами — старуха совсем заморочила ей голову. Ничего, только покинут терем, чары сразу рассеются, потом еще посмеются вместе над глупым наваждением.
— Ну что, гости дорогие, набили животы? Так чего сидите? Забот, что ли, нет? Давайте-ка за мной. — Хозяйка скрылась в сенях.
Она привела «варягов» к большому сараю во дворе. Со скрипом — Ашот ей помог — открыла большие стальные ворота, через которые не то что пройти, на «Кировце» въехать можно.
Бахир осторожно заглянул внутрь, в темноту.
Где-то далеко завыли волки.
Прикусив губу, одноглазая покачала головой, жестом пригласила пройти за ней и первая шагнула во мрак. Нажала на выключатель — вспыхнул свет.
— Ух… — вырвалось у Мариши от неожиданности. Она все еще была под впечатлением от сказочек аборигенки.
— Ветряк видела? На столбе у дома? Вот он вращается, а генератор вырабатывает электричество, — снисходительно пояснил ей Ашот. — И кто еще в Училище спал?..
Сарай был весьма и весьма большой. То есть достаточно большой, чтобы в нем поместился гусеничный вездеход «Тайга» ярко-оранжевого цвета. О том, что это именно «Тайга», а не, скажем, «Тундра», имелась соответствующая надпись белым между двумя фарами-прожекторами.
Вот, значит, что так впечатлило Маришу. Иллюминация и мистика ни при чем.
— Ничего себе агрегат! — Ашот, которого заинтересовали лампочки и провода у потолка, таки заметил машину повышенной проходимости. — А покататься можно?
Одноглазая подошла к чему-то угловатому, накрытому светло-зеленым брезентом. Обернувшись к Гурбану, сказала:
— Это вам. Берите сколько надо.
Командир недоверчиво нахмурился. Нечасто ему делали подарки. И уж никогда и ничего не дарили бескорыстно. За все надо платить.
— Что это? — спросил он и, когда одноглазая не удостоила его ответом, велел Ашоту и Даниле снять брезент, под которым обнаружились ящики с оружием и боеприпасами.
— Года три назад — а может, лет пять или семь — тут недалеко дикие люди подрали вооруженный отряд с большой земли… Диким эти цацки без надобности, так что я решила себе барахлишко взять. Мало ли, в хозяйстве пригодится.
Ашот хмыкнул, оценив запасливость аборигенки.
