Мария Круз - Ар-Деко
– Друг Роберт! – Краус расцвел так, словно встретил давно потерявшегося, а теперь нашедшегося брата. – Я рад вас видеть.
– Взаимно. – Я решил не изображать невежу.
– Готовы к серьезному разговору?
– Разумеется, тогда бы мы и не встречались, будь я не готов. Пройдемся?
Краус не стал выдерживать драматических пауз, спросил сразу:
– Что вы решили?
– Если вы снимаете с моего загривка Антенуччи и его людей, то я буду с вами сотрудничать. Сотрудничать, прошу заметить, а не стану вашим агентом. То есть буду согласовывать с вами свои действия, а не работать на вас.
– Я понял. А как вы видите согласование действий?
– Пока никак не вижу, если честно. Потому что не понимаю, что вам вообще нужно в этом деле. И чем это может помочь мне.
– Про Антенуччи вы сами сказали, – чуть поднял бровь Краус. – И еще у нас много полезной информации, которая может вам помочь.
Мы остановились у каменного саркофага, сплошь покрытого иероглифами, стоящего за толстым стеклом. В саркофаге лежала очередная мумия. Тут прорва мумий, их даже пытались когда-то вместо дров в паровозных топках использовать. Табличка уверяла, что это жрец, но в реальности в ящик могли положить кого угодно, кто проверит?
– Что именно нужно вам? Я так пока и не получил ответа.
– Почему же, – возразил Краус. – Получили. Мы хотим, чтобы вы ограбили аукцион. Даже если у вас не получится, должен быть большой скандал, как можно больший. Это первая задача.
– А вторая? Третья?
– Их чуть сложней сформулировать. – Он вздохнул. – Мы точно знаем, что не только мы ходим кругами возле аукциона, есть другие группы, представляющие другие интересы. Чем ближе к делу, тем выше вероятность того, что они себя проявят. Это нам и важно.
– А я за наживку?
– Не думаю, – вроде как вполне искренне усомнился он. – Вы скорее одна из фигур на поле. А вот игрока за доской нет, только фигуры разного достоинства, и играют они пока по своим личным правилам.
– Вы что за фигура?
– Претендуем быть ферзем. Но ферзь пока далеко от хороших позиций, а вот вас мы видим проходной пешкой. Вы уже внутри, но вас расценивают как приятного богатого бездельника. Это самое выгодное положение. И да, если вы все же доберетесь до камней, то мы их у вас выкупим. Дороже, чем сделают любые роттердамские евреи.
Тут я словно споткнулся. Сингер? Или они просто вычислили возможный канал? Не самый удачный момент просить разъяснить, потому что это могла быть просто фигура речи, а я выдам больше деталей, чем нужно.
– Вам зачем?
– Камни Силы не украшение, не деньги и даже не активы, это именно Сила. – Краус остановился и уставился мне прямо в глаза. – Какое государство не заинтересовано в своем усилении? Я таких не знаю. Отдай их в новую огранку, и они смогут понемногу возвращаться, наполняясь Силой в интересах новых владельцев. Если их начнут приносить в Долину Царей и в Луксор частные лица, это вызовет подозрение, но если одна из великих держав, то кто удивится? Германия влиятельна в Южной Америке, и все знают, что в ее хранилищах много больших камней нужного качества.
– Вы откровенны.
– Я откровенен наедине, – усмехнулся он. – Даже если вы решите сообщить об этом разговоре британцам, вы ничем их не удивите. Они знают, кто я, все резиденты всех разведок всем известны. Они знают почти все, но себе вы устроите большие проблемы. Причем такие, какие вам самому совершенно не нужны.
Он в очередной раз облизнул губы кончиком языка. Что-то змеиное есть в такой привычке.
– Нас ведь уже могли видеть вместе.
– Не думаю. Мы проверяем обстановку. А обычные полицейские информаторы вроде работников отелей не знают меня в лицо. Дальше мы уже не будем встречаться напрямую, а пока я счел это допустимым риском.
– А телефон? Я же вам звонил.
– Вы звонили не мне на самом деле, а в совсем невинную контору. Эта линия не прослушивается.
– Кто же будет связным?
– Вы будете посещать кабинет восточного лечебного массажа. Просто записывайтесь предварительно, и мы поймем, что вам нужна встреча. Если мы будем искать вас, то вам в отель доставят заказ из «Фицджеральд и Моррис», водительские перчатки. Там будет карточка с телефоном, по которому мы будем ждать звонка. В самом крайнем случае вам позвонят в номер. Женщина. Представится как миссис Моррис из той же фирмы, по поводу вашего заказа.
– Какую информацию вы можете дать?
– Возле семейства Бриггс должны появиться новые люди. Могут появиться. – Краус чуть задумался, формулируя осторожный ответ. – Мы не знаем точно, но совершенно уверены, что здесь будут работать агенты советского НКВД. Им нужны сами камни. Нам нужен скандал, но не нужно, чтобы камни попали к большевикам. Поэтому мы рассчитываем на то, что они попытаются найти подход к губернатору или вице-губернатору. Губернатор выглядит менее уязвимой фигурой: он холостяк, скучный педант и очень осторожен. Лорд Бриггс же назначен на этот пост не из деловых качеств, а по политическим связям.
С этим согласен, Сингер не зря делал свою домашнюю работу, на его картинке фигуры расположены в том же порядке. Фигура губернатора выглядит почти что неуязвимой. Опытный администратор из колоний, преодолевший не один кризис за свою карьеру. Его уважают. А вот барон Бриггс – фигура куда менее впечатляющая. Частная школа, с трудом через университет, где отличился больше участием во всех вечеринках, потом перемещался с синекуры на синекуру, не отвечая ни за что всерьез. На новые должности его переводили уже тогда, когда на прежних вред от его действий начинал превышать вред от полного бездействия. Зато связей в высшем обществе у него много, он сам достойнейший представитель этого общества, так что уволить его никто бы не смог. И сейчас он здесь.
– Вокруг них все время новые люди. Семья ведет активную светскую жизнь.
– Разумеется. Но на самом деле высший свет – это постоянный круг. Несколько кругов, которые соприкасаются теми или иными краями, но новых людей там почти нет. Именно поэтому вы вызвали интерес у нас. Богатый наследник из Аргентины, который вдруг начал встречаться… – он ухмыльнулся, – с дочерью вице-губернатора как раз перед аукционом, возникший из ниоткуда. Мы стараемся сейчас отслеживать всех подобных людей. Не беспокойтесь, о характере вашей связи кроме нас никто не знает.
– Поверьте, это последнее, о чем я беспокоюсь, – почти зеркально ухмыльнулся я в ответ.
– Не сомневаюсь, поэтому и не пытался использовать это знание как козырь.
– Кого вы еще заметили?
– Молодую богемную француженку Жанин, – ответил Краус. – Мы навели справки о ней, но она… «натуральна». Она действительно парижанка, действительно вращается в богемных кругах, живет на наследство. У нее больше четырехсот тысяч франков годового дохода от скончавшейся бабушки.
– Это… – я посчитал в уме, – около шести тысяч фунтов, если не ошибаюсь?
– Примерно.
– Не бедствует, – заключил я.
– Разумеется. Но французская богема заражена коммунистическими идеями, так что мы не стали бы снимать с нее все подозрения. И в Париже множество русских иммигрантов, так что среди них агентам большевистской разведки легко затеряться и оперировать. Впрочем, это вы и без меня должны знать, Павел.
– Мой батюшка покинул Россию еще до революции и совсем офранцузился к тому времени. А в семнадцатом году как раз попался с фальшивыми бондами и застрелился при аресте. Вроде бы даже самостоятельно.
– Мы знаем. И знаем вашу биографию более или менее. Поэтому исключили вас из большевистских агентов. Зато проследили вашу криминальную биографию. Не полностью. – Он поднял руки, как бы заранее защищаясь от возражений. – Вы чертовски скрытны и не связываетесь с местным преступным миром. Мы мало о вас знаем на самом деле. Это было еще одной причиной, почему мы пришли к вам. Нам нужен разумный человек, а не обычный брачный аферист или грабитель.
– Как я узнаю, что Антенуччи меня больше не ищет?
– Из газет, – усмехнулся Краус. – Или мы вам сообщим.
Все верно, лесть и угрозы в одном стакане дают прекрасный коктейль для уговоров. И я не думаю, что они знают обо мне много. Много обо мне и Сингер не знает, так что если он работает на них, то беда не велика. А Цви знает еще меньше. Он не знает про Антенуччи, например. Про Антенуччи знает Иан, но Иан бы тогда рассказал и о последнем ограблении, а Краус его не упомянул ни разу, даже намеком, хотя это как раз был бы сильный козырь. Но про него и Сингер знает, к слову.
Все же не Сингер? Тогда через кого они могли это узнать? Цви? В Германии большая еврейская диаспора, к слову. Цви знает о моих деньгах, это плохо. Но они на номерных счетах, к которым ни у кого не может быть доступа, так что сами деньги в безопасности.
Откуда течет, черт возьми? Антенуччи знает меня заочно, не более. И точно не знает, где я живу. Немцы нашли мою квартиру, то есть проследили меня от отеля, надо лучше проверяться. И при этом сумели связать мое имя и награду за того, кого ищут сицилийцы.
