Денис Агеев - Страж границ (СИ)
Параллельно я пытался связаться с учителем. Часами медитировал, упорно старался открыть ментальный канал, что должен был настроить меня на мысли наставника. Но все было тщетно. Яков Всеволодович по неведомым причинам на контакт не шел. Но я не отчаивался. Возможность того, что его в этом мире нет, я не допускал даже в мыслях. Просто нужно еще немного времени.
ГЛАВА 7
С того дня, как я оказался на Дарне, минуло чуть больше месяца. Тридцать шесть дней, если быть точным. И как бы это печально не прозвучало, но я за это время ни на шаг не приблизился к разгадке исчезновения наставника. Зато гипотез навоображал, хоть диссертацию пиши. Некоторые из них казались дикими и даже глупыми, как то: попадание учителя в плен к аборигенам; неудачное проникновение и последующее разоблачение Якова Всеволодовича в шайке местных мастеров магии; затянувшаяся схватка с сильным противником, что послужило причиной тяжелого ранения и заставило наставника залечь у какого-нибудь знакомого чародея, дабы подлечиться. Время от времени в голову заползала паническая мысль о возможной гибели учителя, заставляя тело содрогаться, а кожу — покрываться стаями противных мурашек. Но я ее сразу же отбрасывал, как и те тоскливые думы о том, что я могу остаться в этом измерении до конца своих дней.
— Доброе утро, Фирбет! Время вставать и готовиться к приему пищи, — поприветствовала меня Кави на своем родном языке. Интересный факт: женщина упорно отказывалась называть меня моим истинным именем, растолковав это тем, что прозвище «Фирбет» подходит мне больше. Да и вообще, я заметил, что она всячески пытается помыкать мною, что порой выводит из себя.
— Да, сейчас, — вздохнул я, потягиваясь. Впрочем, проснулся я уже давненько, но продолжал лежать в постели с закрытыми глазами, размышляя о своей горемычной участи.
Самодельная лежанка скрипнула, и я медленно приподнялся. Кави маячила передо мной, накрывая на стол. Пухлый глиняный горшок уже гордо стоял на деревянной поверхности, испуская приятный аромат.
— Какие видел сны? — поинтересовалась хозяйка.
— Да так, ничего особенного, — отмахнулся я, неохотно направляясь к тазу с водой, чтобы умыться.
— Это плохо, — заключила иномирянка.
— Что плохо?
— Когда не видишь снов.
— Кому как, — пожал плечами я. — Мне вот без разницы.
— Нет, это очень плохо. Если не видишь снов, значит, Куб не хочет с тобой разговаривать, — настаивала на своем Кави.
Как я успел понять, местные жители считали сновидение явлением мистическим и проявляющимся только у тех людей, кто получил благословение божье.
— Может, он этого не хочет, потому что я не местный? — улыбнулся я.
— Нет. Такого быть не может. Пусть ты с других земель, но Куб — он ведь един для всех.
Я мысленно усмехнулся. Я не стал рассказывать иномирянке о том, каким образом попал в ее мир. А придумал простую легенду об одиноком путешественнике, прибывшем из дальних земель, что простираются за Хребтовыми Холмами (так местные жители именовали те горы, куда меня выбросил телепорт Якова Всеволодовича).
— Наверное, он обиделся на меня из-за чего-то, вот и не желает разговаривать, — снова отшутился я, присаживаясь за стол.
Приятный аромат испеченной картошки резко ударил в нос. Запах свежего овощного салата наравне с ним пробил и себе дорогу в глубины моего восприятия, возбудив неслабый аппетит. Долго не раздумывая, я принялся уплетать завтрак за обе щеки.
Кави смотрела на меня с неподдельным интересом. Порой мне казалось, что она хочет попросить чего-то… экстраординарного, что ли. Я ей явно нравился, причем, в качестве мужчины. И это не удивительно, если взять во внимание ее положение изгнанницы: у несчастной видимо давно не было интимной связи с представителем противоположного пола.
— Чем будешь сегодня заниматься? — наглядевшись на меня, спросила она.
— Тем же, чем и вчера.
— Изучать наш язык?
— Угу, — пробурчал я, тщательно пережевывая пищу.
— Ты уже достаточно овладел им.
— Не совсем.
— Достаточно. Понимаешь, что говорю я, сам умеешь говорить — чего еще надо?
— Изучить вашу речь еще лучше.
— Незачем тебе это.
— Мне это нужно, — не согласился я. — Ваш мир огромен. Мне пригодятся знания о нем. А чтобы эти знания получить, необходимо полностью преодолеть языковой барьер.
— Ты опять собираешься уйти от меня? — Иномирянка насупилась.
Кави не нравилось, когда я говорил или хотя бы намекал на то, что собираюсь покинуть ее уютное гнездышко. Видимо, я ей нравился настолько, что она вообще не хотела меня отпускать. Никуда и никогда.
— Послушай, Кави, — вздохнул я. — Мы уже обсудили это. Я благодарен тебе за очаг и за то, что ты все это время обо мне заботилась, избавляла от любой работы, хотя я тебе неоднократно предлагал свою помощь. Но я не могу остаться у тебя навсегда. Я должен вернуться домой, пойми это. Мне здесь не место.
— Нет, твое место здесь! — не отступала женщина. — Здесь! В моем доме. За его пределами тебе придется… — Она на мгновение умолкла, видимо, ища подходящее слово, но вскоре продолжила: — Тебе придется очень тяжело.
— Я справлюсь, уж поверь мне, — натянуто улыбнулся я.
— Нет, ты не справишься! — Брови иномирянки нахмурились еще больше. Теперь она злилась.
— Предоставь решать это мне.
— Нет, решать буду я!
— Хватит, Кави! — не выдержал я, прикрикнув. — Сколько можно? Я сам определюсь, хорошо? Не надо мне диктовать: что да как делать. Я позабочусь о себе сам, ясно?
Глаза у Кави блестели лютым недовольством. Губы сжались, ноздри раздулись, на щеки вылился розовый румянец. Но женщина молчала.
— Ты… ты… глупый скап[1]! Я все равно не отпущу тебя! — Она резко встала и, схватив опустевший горшок, зашагала к камину.
— Как будто я стану спрашивать! — по-русски выговорил я, бросив ложку на стол.
— Что ты сказал? — Метающий искры взгляд снова устремился ко мне.
— Ничего, — огрызнулся я, вновь погрузившись в раздумья.
Хотя подобные ссоры случались частенько, привыкнуть к ним я не мог. Как и к упрямому характеру Кави. Ее вспыльчивый нрав и щепетильное отношение ко мне зачастую бесили настолько, что я готов был плюнуть на все предоставляемые ею блага и покинуть наскучивший дом в любую минуту.
— Благодарю за завтрак! — Я встал из-за стола, шаркнув по полу ножками табурета.
Женщина, повернувшись ко мне спиной, молчала. Ясно дело — обиделась!
И тут вдруг достаточно тихую атмосферу жилища нарушил глухой звук.
Кави вопросительно посмотрела на меня, потом ее взгляд перескочил на дверь.
— Мне показалось, или в дверь действительно постучали? — озвучил повисшее в воздухе недоумение я.
— Кави, открывай! — раздался недружелюбный голос с улицы.
— Кто это?
— Открывай же! А то хуже будет! — пригрозил другой голос, визгливый.
Женщина, чуть помешкав, двинулась к выходу. Прогремел засов, и дверь распахнулась.
Не спрашивая разрешения у хозяйки, незваные гости лавиной ринулись в дом. Растерянная Кави отступила на несколько шагов, пропуская пришельцев. Толпа, успешно миновав сени, влилась в комнату.
Люди — их было человек восемь, причем все женщины разных возрастов — обступили несчастную иномирянку со всех сторон. Они начали недовольно галдеть, да так сердито, будто обвиняли в чем-то именно ее, при этом импульсивно жестикулируя и тыча пальцами в мою сторону.
Бедная хозяйка дома выглядела загнанным зверьком. Она отчаянно мотала головой, определенно с чем-то не соглашаясь, пыталась что-то сказать, но ее хрупкие возгласы сразу же тонули в море всеобщих упреков и укоров.
Что говорили все эти женщины — я разобрать не мог, ибо речь текла хаотичным потоком. Из непрерывного галдежа моему слуху удалось вырвать лишь несколько часто повторяемых слов: изгнанница, право, мужчина, обязанность и другие, перевода которых я не знал.
От такого неоправданного и внезапного напора мне стало дурно. Вмешиваться в столь яростно текущую беседу мне совсем не хотелось, поэтому я решил выйти на свежий воздух. Но, буквально сделав пару шагов, я остановился, ибо путь мне преградила одна из скандалисток.
— Стой! Куда это ты пошел? — Недобрый взгляд вскользь пробежался по мне.
— Мне надо…
Взбешенные женщины одна за другой стали переключаться на меня. Они что-то говорили, тыча пальцами в сторону Кави и корча при этом такие гримасы, что мне становилось противно на них смотреть.
— Ты пойдешь с нами, — строго заявила одна из женщин, схватив меня за запястье.
— Да, нечего тебе делать в доме этой изгнанницы, — закивала другая.
— Так, успокойтесь! — не выдержав такого психологического натиска, вскрикнул я.
