Алекс Орлов - Рекс
Если же Юргенсон не решится перейти в наступление, ему придется уехать, а Рутберг захватит его точки.
Время работало против его противника, и Рутберг спокойно ждал своего часа — либо победы в бою, либо захвата собственности отступившего противника.
А между тем Юргенсон продолжал усиливать давление, подключая к операции все новые силы, и скоро ему стали помогать даже полицейские.
На встречу с одним из таких информаторов поехали Каррот и Скип, они неплохо сработались за время путешествия и теперь выступали вместе.
Отправившись с фермы в противоположную от Карстона сторону, они сделали большой крюк, выехали на шоссе и уже потом, спустя час, въехали в город с другой стороны.
— Джейк, полиция…
— Я вижу, но мы ничего не нарушили, — сказал Каррот, однако чуть сбросил скорость и посмотрел в зеркало заднего вида. За ними ехал микроавтобус какого-то сетевого магазинчика, дальше зеленый минивэн, а следом за ним серый «Скаут».
— В твоих устах эти слова звучат угрожающе, — заметил Скип, усмехаясь.
— Честным людям бояться нечего.
— Я к тому, что это не может быть наш полицейский?
— Нет, наш другой.
— У него какая-то особая примета?
— Это не твое дело, Скип. По легенде, мы едем купаться, а у тебя такое лицо, как будто ты хины переел.
— А у тебя?
— У меня бодрое.
Они проехали мимо скучавшего возле машины полицейского, и Каррот свернул на аллею с высокими пальмами, листья которых раскачивались от утреннего бриза и роняли семена размером с каштан.
— Как думаешь, их можно есть? — спросил Скип.
— Уверен, что нет, — ответил Каррот, снова изучая пристроившиеся за ними машины.
— А если поджарить?
— Тогда можно, — с той же уверенностью произнес Каррот.
— Твой маленький пистолет с тобой?
— Разумеется. А почему ты спрашиваешь?
— Ты так быстро его выхватываешь, что рядом с тобой я чувствую себя в безопасности.
— Там всего четыре патрона.
— Я знаю. Но по статистике нам противостоят группы от двух до четырех человек.
— Откуда взялась такая статистика? — спросил Каррот, делая новый поворот и замечая, что наряду с новыми машинами — красным «Аваро» и каким-то грузовичком, сзади снова пристроился серый «Скаут».
Невысокие дома, чисто выметенная мостовая, где-то каменная, а где-то из плиток. Только в небольших городках и курортных зонах была возможна архитектурная свобода, но там, где города разрастались, особенно в северных широтах, в постройках царила одинаковость — один общий для всех стандарт.
Одинаковые дома, одинаковые заборы, коричневые собаки одного возраста, женщины в разных пальто, но с одинаковыми улыбками, машины, похожие на своих владельцев.
— Я вижу этого полицейского, — сказал вдруг Скип.
— Почему ты решил, что это он?
— Потому, что он посмотрел в нашу сторону, он ждет, что мы к нему подъедем.
— Пусть думает, мы поедем к другому, — сказал Каррот, нарезая очередной поворот и видя, что серый «Скаут» на этот раз отстал.
— Ты смотри, он отстал! — заметил Скип.
— А я думал, ты ни хрена не видишь…
— А я думал, ты…
— Значит, один-один. Тебе сколько лет, Скип?
— Молодо выгляжу?
— Не то чтобы очень, но в нашей службе никого моложе тебя я не встречал. Кстати, смотри какая девушка выходит из банка.
— Клевая девчонка. Рыжая. Мне рыжие нравятся.
— Рыжие всем нравятся. А еще говорят, они везучие и у них полно денег, — добавил Каррот и, чуть согнувшись, поправил под сиденьем автомат, который от тряски медленно выезжал к педалям, того и гляди заклинит управление.
У себя в Аль-Империале они возили оружие в специальных стойках с зажимами, но здесь были свои законы и на виду держать оружие запрещалось.
— Мне двадцать три года.
— А выглядишь на девятнадцать.
— Порода у нас такая, ничего не поделаешь.
— Против породы не попрешь.
— А почему ты решил, что рыжие богатые?
— Потому, что девушка вышла из банка, она хорошо одета, часы у нее тысяч за пять, а машинка, хоть и маленькая, но дорогая — со всеми опциями.
— Так это не она богатая, а мужик, который ее содержит.
— Нет, скорее папочка. Она очень уверенно держится, значит, привыкла к деньгам с раннего детства. Содержанки выглядят иначе. А вон и наш полицейский…
45
Каррот на ходу мигнул фарами, и полицейский сержант тотчас указал на него жезлом и решительным жестом потребовал съехать на обочину.
— Ничего себе пантомима! Я даже испугался, — сказал Скип.
— В полиции работают артистические натуры. А запах денег помогает раскрывать их таланты.
Промаршировав, как на параде, полицейский подошел к машине, резко козырнул и представился:
— Сержант Декстер! Предъявите ваши документы, поскольку вы нарушили все правила, которые только возможно!
Каррот подал права, и сержант начал их изучать.
— Надеюсь, вы от капитана Роджера? В противном случае я выгляжу полным идиотом…
— От капитана, все в порядке, — заверил его Каррот.
— Значит так, господин водитель! — громко произнес сержант, тыча пальцем в права. — У вас здесь все неправильно!
И, понизив голос, заговорил быстрее:
— В общем, такие дела, приятель. На оврагах, метрах в четырехстах от моря, копается некий господин Тюнс по кличке Рашпиль. Большой мастер по части установки фугасов.
— Значит, ждут с той стороны?
— Значит, ждут со всех сторон, но там не пропустят точно.
— Что-нибудь еще?
— Остальное у них без изменений, вывозят свою дурь на продажу, привозят выручку с игровых точек, изредка развлекаются со шлюхами.
— Свои есть или из заведений?
— Из заведений.
— А своих у них нет?
— Есть у них дамы, более или менее постоянные, но к тем подход нужен, внимание. А с этими проще — привезли, потом увезли, и никаких хлопот и расшаркиваний.
— Очень мило. Ну ладно, вот еще документ посмотрите, — сказал Каррот, подавая тонкую папку. Сержант открыл ее и увидел деньги.
— Вот эти, внизу, это вашему капитану, как договаривались, а сотенную сверху — возьмите себе.
— Да вроде капитан обещал мне…
— Ладно, поступайте как хотите, сержант. В следующий раз будет бежевый седан «Аурелия»…
Получив назад свои права, Каррот тронул машину, и они поехали дальше, для вида возбужденно жестикулируя, словно обсуждая возмутительные придирки полицейского.
— Ну хватит, не будем переигрывать…
— А за нами кто-то едет? — спросил Скип.
— Пока не вижу, вроде обычные машины и в них обычные люди.
— Но, возможно, они тоже разыгрывают из себя обычных, как мы сейчас устраивали спектакль?
— Возможно, — согласился Каррот. — Так кто тебя такого молодого в службу взял?
— Это не ко мне вопрос, а в отдел кадров.
— Скользкий ты, — покачал головой Каррот, сворачивая в квартал со старыми домиками. Здесь были широкие тротуары, на которых возле каждого дома стояли деревянные ящички с цветами. Это было красиво и трогательно, ведь каждый ящик, помимо прочего, был еще и расписан красками.
— Что там впереди, Скип?
— Тупик или… Нет, там поворот направо и дорога вдоль старых доков.
— А что у нас сзади?
— Микроавтобус. Он за нами еще не ездил. Но парень за рулем вроде тот же, что был в сером «Скауте», вот только усы…
— Усы приклеить можно.
— Джейк, а тот, что позади него, держит в руках дробовик!
— Точно? — спросил Каррот, деля свое внимание между зеркалом заднего вида и мощенной камнем дорогой, где попадались большие выбоины.
— Точно. Он сидит во втором ряду кресел и левой рукой держится за ствол, а приклад упирает в пол.
Каррот какое-то время приглядывался, проверяя слова Скипа, потом сказал:
— Похоже на то. Бери из-под сиденья автомат и прикручивай к нему глушитель. Он под твоим сиденьем.
— Что ты собрался делать, Джейк? — спросил Скип, однако автомат достал и глушитель прикрутил быстро.
— У тебя оружие имеется?
— Имеется.
— Тогда слушай внимательно — не будем ждать, пока они врежут по нас картечью, и перехватим их сами.
— Но где?
— А вот там, у доков!
Обогнав громыхавший на ухабах мусоровоз, Каррот вывел автомобиль на накатанную грунтовку и помчался вдоль берега, обходя другие машины, однако микроавтобус не отставал.
Заметив подходящий съезд на дорогу между корпусами брошенного завода, Каррот сделал поворот и в зеркале заднего вида заметил, что микроавтобус поехал дальше, словно его водителю не было до них никакого дела.
— Ну, или так, — произнес Каррот, ведя машину между корпусами. Потом заехал за угол ближайшей постройки и, сделав еще один поворот, спрятал машину за кучей битого кирпича. Там он заглушил двигатель, и они со Скипом стали прислушиваться.
