Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь
Анджелла села на бетонный пол, прислонилась спиной к колонне. Левый бок чуть пониже легкого буквально рвало на части от тупой боли. Она машинально провела ладонью по израненному дробью месту, посмотрела — капельки крови побежали по тонким, изящным дрожащим пальчикам. По черному гипюру платья расплывалось багряное пятно.
Крозье оттолкнулся от стены, перебежал открытое пространство, выстрелил пару раз навскидку и спрятался за колонной.
Анджелла выдернула из-за спины два пистолета «Орел пустыни» калибра 440Кор-бон, взвела оружие и медленно поднялась на ноги. Боль в боку стала постепенно стихать. Алкогольный туман перед глазами рассеивался все быстрее и быстрее. Горячая густая кровь все еще продолжала толчками выплескиваться, заливать платье, чулки, и бетонный пол, но Анджелле было уже не до этого. Девушка вышла из-за колонны, вскинула руки и спустила курки пистолетов…
…Боек ударил по капсюлю, пороховой заряд сдетонировал, мгновенно разогнав облегченную полуоболочечную экспансивную пулю весом 15,6 грамм до скорости 580 метров в секунду, и сообщив ей энергию порядка 1500 джоулей. Отработанные пороховые газы ушли в камеру под стволом, толкая газовый поршень. Затворная рама при движении назад отомкнула затвор и откатила его назад, выбрасывая через окно экстрактора стреляную гильзу и на обратном пути досылая в патронник новый патрон. Запирание затвора в «Орле Пустыни» осуществляется на три боевых выступа поворотом затвора, на этом принципе основана автоматика автомата Калашникова…
Ярко-желтым пламенем вспыхнули две рваные, вытянутые, полуметровые дульные вспышки. Оружие в руках Анджеллы дернулось, выпуская одну за другой короткие очереди. Она не видела ни матово-черных кожухов затворов, ни черно-сизых облаков порохового дыма — все ее внимание сконцентрировалось на расплывчатых темных силуэтах метрах в пятнадцати впереди, и на паре прицельных приспособлений.
С оглушительным треском на пол посыпались куски кафельной плитки, отбитой пулями со стен. Пулеметная очередь швырнула грабителя на пол, заставив выбросить револьвер. Вторая очередь ушла в «молоко», но Анджеллу это не интересовало. Она шла прямо на второго бандита. Тот едва успел перезарядить свой обрез, как получил в грудь порцию свинцово-стальной экспансивной крошки и отлетел к стене. Анджелла тем временем нацелилась в другую сторону и дослала в спины убегающим с кассовым аппаратом бандитам еще пару коротких очередей. В этот момент из магазина выскочил их товарищ с помповым карабином в руках. Анджелла даже не глянула на него; продолжая смотреть вперед, она вскинула в сторону левую руку и нажала на спуск. Карабин от прямого попадания разлетелся на куски прямо в руках своего хозяина. Бандит медленно сполз на пол, оставив на стене огромный кроваво-красный потек. Анджелла перезарядила свою карманную артиллерию, повернулась, вошла в магазин и увидела сидевшего на полу возле прилавка вжавшегося в стену шестого грабителя. Тот дрожащими руками направил на нее револьвер 38-ого калибра.
— Не подходи, слышишь! — прокричал он. — Не подходи! Я буду стрелять!
— Если хочешь стрелять — стреляй, не разговаривай, — произнесла Анджелла, направляя на него оружие.
Раздался сухой хлопок, который перекрыла лязгнувшая пулеметная очередь. Крозье вбежал в магазин и закрыл рот ладонью. По бетонному полу расплывалась грязно-кровавая лужа того, что когда-то было содержимым кишечника бандита. Анджелла спрятала пулеметы за спину, и небрежным жестом одернув полу плаща, вышла из магазина, достала сигару и закурила. Где-то вдалеке раздался вой сирен.
— Я так полагаю — сваливать нам отсюда надо, — сказал подошедший к ней Крозье.
— Надо, — кивнула Анджелла, с наслаждением затянулась, выпустила колечко сизого дыма. — Только в разные стороны.
— Это что, намек? — спросил Крозье.
Она не ответила, затянулась еще раз и пошла прочь.
— Анджелла! — окликнул ее Крозье.
Она не оглянулась.
Через двенадцать минут старший следователь Международной Полицейской организации Эмма Ричардс вылезла из остановившейся неподалеку от центральной площади полицейской машины и направилась к подземному переходу. Там уже было выставлено двойное кольцо оцепления. У входа в переход стоял следователь Интерпола Отто ван Риберг и разговаривал по мобильнику. Закончив разговор, он повернулся к своей начальнице и сунул в зубы сигарету.
— И что на этот раз? — спросила Эмма.
— Там, внизу, как на бойне, — сказал Отто, прикуривая. — Шесть трупов. Всех скосили из автоматического оружия. Такое впечатление, будто кто-то устроил там маленькую победоносную войнушку.
— Пойду, гляну, — сказала Эмма.
— Я бы не советовал, — сказал Отто. — Ничего хорошего ты там не увидишь.
Эмма внимательно посмотрела на своего подчиненного. В свое время Отто, будучи рядовым призывником бундесвера, оказался в Косово. Чего он там насмотрелся, он никогда не рассказывал, но в глубине следа, оставленного в его душе войной — никто не сомневался.
Эмма спустилась по ступенькам и замерла. Стены были испещрены пулевыми отверстиями, повсюду валялись куски кафельной плитки и гипсовая крошка. Посреди бетонного пола лежали два трупа в неестественных позах. Вокруг них в радиусе полутора метров все было забрызгано кровью и вырванными из тел клочьями плоти. Мерцала фотовспышка, о чем-то рассуждали эксперты. Чуть поодаль, прислонившись спиной к стене, сидел в луже крови еще один труп. Из его вспоротого живота торчали пластиковые осколки деталей ударно-спускового механизма помпового карабина с повисшими на них кровоточащими внутренними органами. Стена была залита алой артериальной кровью. Эмма осторожно заглянула в магазин. Там на полу она увидела еще одного покойника — он лежал в луже из крови и клочьев собственных внутренностей.
— Да…. — задумчиво произнесла Эмма. — Тут и вправду, словно войнушку устроили…
— Всех положили из какого-то пистолета-пулемета крупного калибра.
Эмма обернулась и увидела стоящего позади Курта Вагнера. Это был парень тридцати лет, с длинными светлыми волосами, большим носом и маленькими бегающими глазами, за которые Отто ван Риберг называл его фашистом. Он проработал в следственной группе Эммы всего три года и, хотя не имел большого профессионального опыта, не раз натыкался на верные решения благодаря своей смекалке и интуиции.
— Звонили из лаборатории, — сказал Вагнер. — Установили, что стреляли патронами калибра 440 Кор-Бон, оружие — предположительно «Орел Пустыни». Точно установить не удалось — слишком специфичные следы оставил ударно-спусковой механизм на гильзах. Аналогии нет — уже проверили наши архивы. Возможно, это «Дезерт Игл» с переделанным затвором. Скорострельность… — Вагнер чуть прищурился, прикидывая что-то в уме. — Порядка 12 выстрелов в секунду. А патроны — это отдельный разговор. Гильза 50-ого калибра диаметром 12,7 мм, заряд пороха рассчитан на оболочечную пулю UniCor с головной пустотой весом 22 грамма, но в 440-ом Кор-Боне этот заряд разгоняет пулю диаметром 10,9 мм и весом 15 грамм. Представляешь, как эта разница в весе скажется на дульной энергии и скорости пули?
— Нормально… — сказала Эмма, слегка опешив.
— Учитывая, что «Орел пустыни» в базовой версии устроен по принципу большинства винтовок и автоматов и использует отработанные пороховые газы для самозарядки — переделать его под стрельбу очередями для специалиста большого труда не составит, я так думаю, — сказал Вагнер. — Кстати, «Israel Military Industries» достаточно продолжительное время имели лицензию от «Magnum Research» на производство «Орлов Пустыни».
— Отлично, — с энтузиазмом сказал подошедший к ним ван Риберг. — Берем свору собак и начинаем отлавливать всех сумасшедших евреев с пулеметами 440-ого калибра.
— И вправду, интересно, у кого может быть такой пистолет-пулемет? — задумчиво спросила Эмма.
— Ни у кого, — ответил Вагнер с уверенностью. — Сейчас он уже на дне залива. На тридцатиметровой глубине. Во всяком случае, я бы поступил именно так. Кстати, а что со свидетелями?
— Пока никого найти не удалось, — ответил ван Риберг. — Форсберг взялся помочь разыскать хоть кого-нибудь, кто присутствовал при этом сражении.
Кстати, есть информация — хотя пока неподтвержденная, что здесь поработала наша «знакомая»…
— Откуда такая информация? — Эмма подозрительно посмотрела на ван Риберга.
— Я своих источников не раскрываю, — ответил тот.
— Что это значит? — спросила Эмма.
Громко запиликал мобильник.
— Ван Риберг, я задала вопрос! — повысила голос Эмма.
Ван Риберг вяло отмахнулся от своей начальницы и взял трубку.
— Да… — громко сказал он невидимому собеседнику. — Когда? Хорошо… ладно… да-да, я понял. Ладно, договоримся.
