Андрей Посняков - Кокон
А вечером к ним пришли. Та самая «общественность» в лице Ивана Кузьмича со склочными тетками. Просили чего-нибудь — «на общее дело».
Макс их дальше порога не пустил, с неудовольствием глядя, как Иван Кузьмич пялится на возившуюся у буржуйки Олесю. Едва слюну не пускал, черт старый!
— Так что вы от меня хотели?
— Продуктов на свет и тепло. На первый раз попробуем пока обойтись продуктами, а дальше видно будет!
— Послушайте, граждане, а вы уверены, что вас не разводят?
Покачав головой, Тихомиров все-таки дал пару морковин и три луковицы — лишь бы только отвязались…
А через три дня вдруг появились и тепло, и свет!
Иван Кузьмич ходил по двору важный, всем и всякому поясняя, что новые власти назначили его старостой дома.
— А что за власти-то? — пытался добиться Максим, но ответа на свой вопрос так и не получил — старый склочник лишь благоговейно поднимал вверх указательный палец да приговаривал:
— Власть! Она знает, что делает. Разве можно без власти-то? Они меня список попросили составить… всех благонадежных.
* * *И вот тут у Макса взыграло любопытство: что это за власти такие? Пока, навскидку, было ясно лишь одно: какая-то сволочная банда захватила ТЭЦ, восстановила и теперь грабит бедолаг-жильцов. В общем, все, как и раньше, в добрые старые времена. Может, и банда эта так же именуется — ЖКХ?
Как-то под вечер Максим попытался пробраться к ТЭЦ — ничего не вышло! По всему периметру поднималась высокая узорчатая ограда, с колючей — похоже, что под током, — проволокой, пущенной по самому верху. В воротах стояли вооруженные охотничьими, а может, и не охотничьими карабинами люди — мосластые молодые парни и никого к зданиям ТЭЦ не пускали. Все принесенные жильцами продукты они сносили к складам… туда же сгоняли и людей — работников. В основном это были изможденные доходяги… такие наработают, да уж!
Терзаемый любопытством, Тихомиров укрылся неподалеку в кустах. Он все же надеялся увидеть хоть кого-нибудь из бывшего персонала станции, быть может, даже Петровича, хотя это вряд ли, Петрович явно не стал бы мародерствовать.
И все же знакомых он там увидел… Вернее сказать — знакомого!
Уже совсем стемнело, когда к воротам станции подъехала запряженная парой лошадей «Волга», из салона которой, позевывая, выбрался… староста лесной деревни Микол! Выбрался, потянулся, сплюнул…
Стоявшие у ворот часовые отдали ему честь.
Глава 7
Олеся
Желаю нынче я, чтоб ликом светозарным
Во мрак моей ночи мне ясность пролилась,
Пусть первая любовь бессмертным будет даром…
Микол! Так вот, оказывается, в чем, вернее, в ком все дело! Этот хитрый гад под шумок захватил электростанцию с теплоцентралью и теперь диктует свои условия половине города! Да что там половине — большей части, в частных-то домах не так уж и много народу жило.
Честно говоря, в личных планах Тихомирова вопроса о борьбе с ушлым старостой не стояло, спасать мир Макс вовсе не намеревался, справедливо не рассчитывая на собственные скромные силы. Тут самому бы спастись, спасти своих близких — сестру с племянником, Олесю… В первую очередь, конечно, надо было пережить зиму. Так думал не только Максим, но и все жители, которым почему-то казалось, что вот именно это сейчас главное. Вот, мол, доживем до тепла, до солнышка, а там… Кисельные берега и молочные реки — типа, как было обещано России к 2020 году — верится с трудом, но приятно.
Погруженные в проблемы ежечасного выживания люди не очень-то размышляли на тему: а что потом? Вот тем же летом? Запасы уже все закончатся, а новых, увы, еще не будет — просто неоткуда им взяться. Об этом пока не думали… может быть, надеялись, что все наконец кончится?
А Максим все же размышлял — о странных мирах-мороках, о цветиках-семицветиках. Может быть, именно в этих мороках и есть какой-нибудь выход?
Рассудив таким образом, как-то поутру Тихомиров отправился на рынок, сказав Олесе, чтоб ждала только к вечеру — мол, дела. Погода выдалась солнечная — подернутое желтоватым туманом небо отливало золотом, стоял легкий морозец, градусов пять, не больше. Тем не менее попадавшиеся навстречу люди все, как один, выглядели суровыми и озабоченными — никому не было никакого дела до природных красот, исключая разве что детей — те весело носились с горки на санках и лыжах.
Вот за лыжами-то Макс и пришел. Поболтавшись по рынку, вскоре нашел то, что искал, — какой-то непонятного вида мужичок продавал и лыжи, и палки, причем очень дешево — за кило моркови.
— Размерчик какой? — Тихомиров тщательно осмотрел лыжи — синие, легкие, пластиковые…
Размер подходил, и Максим хотел уже было совершить бартер, как вдруг… Как вдруг, хлопнув себя по лбу, поспешно отвернулся, ушел… Какой, к черту, пластик в глухих лесах, где никакой лыжни-то нету?! Ну-ка походи на таких узеньких по сугробам? Нет! Не такие нужны лыжи, совсем другие — широкие, надежные — охотничьи.
А вот такие пришлось поискать, да и просили за них не морковь, а полмешка картошки либо две банки тушенки, без разницы, свиной или говяжьей. Макс только плечами пожал — однако, цены!
В рюкзачке за спиной у Тихомирова, конечно, кое-что имелось — карта, компас, три банки рыбных консервов… Вот за две баночки бычков он эти лыжи-то и сторговал! Хорошие, широченные — ходи по любому снегу, ни за что не провалишься.
Максим и пошел — далеко, за город, к самолету Ил-2, что по-прежнему зеленел на постаменте, ярко напоминая о прежних деньках.
Молодой человек добрался до нужного леса часа за полтора — по шоссе тянулся наезженный санный путь, помеченный желтоватыми кучками конского навоза. Как в Средневековье, мать ити! К тому все и шло, к новым Средним векам — люди дичали, сбивались в стаи, шли в услужение к баронам-разбойникам… типа вот того же Микола. Кстати, это ведь его лошади тут…
Услыхав за поворотом ржание, Тихомиров резво свернул в лес. Спрятался за деревьями, наблюдая, как проехал по шоссе конный обоз в шесть больших саней, груженных колотыми дровами. Топливо на ТЭЦ повезли… или на рынок. Дожили, блин, до саней, лошадок…
Пропустив обоз, Максим снова выбрался на дорогу и зашагал дальше. По наезженной колее лыжи скользили хорошо, ходко — и двадцати минут не прошло, как путник уже свернул к Светлому озеру…
И, сделав несколько кругов, ничего конкретного не обнаружил! Разве что нескольких мужиков, заготовлявших лес визжавшими двуручными пилами.
Ни полянки с цветиками-семицветиками, ни мороков… Ничего! Видать, придется ждать до весны, когда эти самые цветики-семицветики распустятся. До весны…
В городке все ее ждали, надеялись — неизвестно на что.
Плюнув, молодой человек подкрепился купленными на базаре пирожками с картошкой и, чуть передохнув, зашагал обратно.
Санный путь, огибая самолет, раздваивался — левая повертка уходила в город, правая — вдоль реки, к ТЭЦ. Там же, справа, виднелось приземистое кирпичное строение — старый молокозавод, ныне превращенный в трактир или шинок. Судя по саням. как груженным, так и пустым, сюда любили заезжать возчики.
Откуда они столько лошадей взяли, интересно? Хотя… кто его знает, чем тот же Микол в прошлой своей жизни занимался? Может, как раз коней и разводил… Ах да — в городе же была конно-спортивная секция. Оттуда, значит, и лошади… Молодец, Микол — подсуетился, прибрал к рукам. Лошадь сейчас — единственный вид транспорта, хотя если бы были трамваи-троллейбусы, то и они бы ходили, но вот не было их — городок маленький, маршрутками обходились.
К шинку Максим, конечно, не стал сворачивать, ни к чему пока было. Шагал себе неспешно в город, причем не очень-то и грустный: отрицательный результат — тоже результат.
* * *За поворотом уже показались городские дома, сквер… Тихомиров остановился, снял шапку, вытирая выступивший на лбу пот. Улыбнулся, представив, как скоро, меньше чем через час, придет домой, обнимет Олесю… Господи, как хорошо, что они вновь начали жить вместе, как хорошо! Вот уж поистине — не было бы счастья, да несчастье помогло.
* * *— Эй, мужик! Закурить есть?
Классический этот вопрос прозвучал в вывернувшей из скверика гоп-компании — четверо молодцев лет эдак по двадцати пяти. Наглые, мордастые, ухмыляющиеся. Двое сразу пошли к Максиму, оставшиеся отрезали дорогу — и спереди, и сзади…
— Ну давай, дядя, снимай мешок! И лыжи.
— А мне еще и куртка его нравится… Снимай, мужик, и куртку!
— Да вы что, ребята! — Тихомиров развел руками. — Куртку-то зачем, холодно же, замерзну… Вот вам мешок… И лыжи сейчас сниму…
Бросив парням рюкзак, Макс наклонился к лыжам, краем глаза наблюдая за поведением гопников — те, что стояли рядом, радостно потрошили рюкзачок…
