"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

Дик с тупым удивлением слушал, как умирающий Фердинанд II признал детей Катарины Ариго бастардами, а своим наследником – правителя Кэналлоа Рокэ Алву.

Неужели теперь монсеньор взойдёт на трон? Если правда то, что виделось Дику в Лабиринте, то власть вернулась к тому, кто имеет на неё полное право…

— Да здравствует король Рокэ Первый! — возгласил Дорак, закончив чтение.

Дик не успел стряхнуть с себя задумчивость. В этом он оказался отнюдь не одинок: большая часть присутствующих явно не поспевала за новостями. Поэтому в ответ на здравницу последовала короткая пауза, сменившаяся жидким разноголосым хором, больше похожим на смутное лесное эхо:

— …авствует… ервый…

— Я протестую, ваше высокопреосвященство! — тут же выскочил Главный церемониймейстер, как закатная кошка из-за угла. — Даже если отвлечься от того, каким путём вы добыли этот манифест, все мы слышали слова покойного короля: герцог Алва отрёкся от права на престолонаследие! Да, господа, — обернулся он к придворным: — герцог Алва отрёкся – отрёкся, слышите!

— Да-да, так сказал сам король! — наперебой заговорили тессорий и геренций. — Алва отрёкся!

«А ведь и в самом деле!» — едва не хлопнул себя по лбу Ричард. — «Король говорил, что эр Рокэ предложил ему сделку в обмен на жизнь королевы…».

Но если не Алва, то кто же?

— Неужели это правда? — шепнул удивлённый Роберт Кохрани, капитан его личной охраны, протиснувшийся в опочивальню следом за своим герцогом и вставший у него за плечом.

Дорак, недобро прищурившись, вполоборота повернулся к Фридриху Манрику.

— Вот как? Герцог Алва отрёкся? Может быть, вы соблаговолите предоставить какое-нибудь подтверждение ваших слов, господин Главный церемониймейстер? Может быть, вы располагаете официальным документом? А если так, то где же он?

— Вы уничтожили его! — завопил престарелый геренций в сильном возбуждении, изо всех сил выталкивая у себя из-за спины какого-то человека в скромном тёмном платье, упирающегося, как мул под кнутом погонщика (упрямец показался Дику смутно знакомым). — Господин Брезе собственными глазами видел, как вы разорвали письмо герцога Алвы и сожгли его в камине!

Господин Брезе, выброшенный на авансцену чужими руками, тут же мышью нырнул обратно за спины сановников, не издав ни звука. Дорак холодно усмехнулся.

— Ваш свидетель слишком ретив, господин геренций, — презрительно заметил он. — Но если Рокэ Алва и впрямь отрёкся, как вы говорите, он не замедлит подтвердить это лично. Я сейчас же пошлю за его величеством!

— Герцог Алва государственный преступник и узник Багерлее! — громко провозгласил тессорий, возмущённо выдвигаясь вперёд всем своим внушительным телом. — Наш новый король – Карл Четвёртый Оллар, да хранит его Создатель! Да здравствует его величество!

— …а-авствуе-е… — ещё невнятнее повторило растерянное эхо: придворные, военные и слуги вертели головами от кардинала к Манрикам и обратно.

Дорак вытянул шею по направлению к тессорию, как старая любопытная черепаха, и вкрадчиво спросил, поблёскивая умными колючими глазами:

— Как понимать то, что вы сейчас произнесли, дорогой граф? Нашего возлюбленного государя Фердинанда II убили – убили заговорщики-эсператисты! Но ради чего? Кто стремился любой ценой избежать суровой, но справедливой кары? Ответ известен – Катарина Ариго, изменница, прелюбодейка и тайная эсператистка, вдохновительница всех эсператистских заговоров против чести и жизни его величества! И вы осмеливаетесь говорить о её ублюдке как о Карле Четвёртом, граф? Уж не причастны ли вы к преступлению, чудовищность которого потрясла сегодня всех, и не собираетесь ли теперь воспользоваться его гнусными плодами?

Манрик побагровел и выпучил глаза, не находя нужных слов для отрицания столь страшного обвинения. Его сын задыхался от негодования. Глядя на них, Дик готов был поклясться, что намёк Дорака – гнусная ложь, но слово – страшное оружие: выпущенное в нужное время, оно способно бить навылет, как пуля.

Дорак немедля воспользовался достигнутым преимуществом.

— Новый король найдёт и покарает виновных в сегодняшнем преступлении! — заявил он, высокомерно отворачиваясь. — Его мудрость и таланты известны всему Талигу. Да здравствует Рокэ Первый!

— Да здравствует Рокэ Первый! — уже гораздо бодрее грохнуло по Парадной опочивальне и дальше по Зеркальной галерее.

У Ричарда пошла кругом голова. Он украдкой осмотрелся: искренне кричали в основном военные, для которых Алва был кумиром. Придворные же довольно вяло разевали рты, явно соображая свою выгоду в этом деле. Иные, вроде его вассала графа Тристрама, вообще молчали.

— Да здравствует король Карл Четвёртый! — неожиданно завопил отец Урбан, срываясь с места: глаза его были заплаканы, лицо покраснело. — Его величество, мой горячо оплакиваемый сын, простил свою супругу и благословил своих царственных детей! Упрекните же и меня, ваше высокопреосвященство, скажите и мне, что мои руки обагрены кровью моего государя! Пусть все видят, что глава нашей церкви не останавливается перед прямой ложью!

— Браво! — шёпотом воскликнул эр Роберт Кохрани на ухо Дику. — А святой отец – смелый человек!

Дорак проигнорировал эту выходку. Стоя в центре опочивальни, у ложа с телом убитого Фердинанда II, высокий, внушительный, в праздничной сутане, надетой по случаю утреннего богослужения в Соборе Святой Октавии, он напомнил Ричарду Мишеля Баррона – премьера Золотого театра, произносящего со сцены финальный монолог.

— Господа члены Тайного Совета! — возвестил он ясным, отчётливым голосом. — Прошу присоединиться ко мне, чтобы отправиться в Багерлее и сообщить его величеству королю Рокэ Первому о смерти его предшественника.

Граф Рафиано, граф Маллэ, маркиз Орильян и новый супрем Гольдштейн, не торопясь, окружили кардинала справа и слева. К ним присоединились Государственный секретарь Вейсдорн, военный министр Йонеберге и Главный шталмейстер Ланже. Однако оба Манрика, Генеральный атторней Флермон, отец Урбан, геренций с сыном, а также сенескаль Миоссан и супрем двора Фукиано отошли в сторону прямо противоположную. Потрясённый Ричард пересчитал, не веря собственным глазам.

Тайный Совет раскололся точно пополам.

Герцог Окделл – лицо значительное, которому не пристало вести себя, как уличному мальчишке. Но Дик едва удержался от того, чтобы не присвистнуть совсем по-плебейски заодно с капитаном своей охраны – тот не стал сдерживаться. Двор, сообразив ситуацию, тревожно загудел.

— Герцог Алва государственный преступник, — веско процедил тессорий, стоя прямо напротив Дорака. — Он такой же прелюбодей, как и осуждённая Катарина Ариго. Необходимо выяснить, насколько он причастен к её интригам, включая и сегодняшнее трагическое событие. Поэтому он останется в Багерлее до тех пор, пока его величество Карл Четвёртый не определит его судьбу.

— Четырёхлетний ребёнок? — иронически пробасил Генеральный прокурор своим глубоким гулким голосом. — А кто же регент, любезный граф? Уж не намерены ли вы назначить им самого себя?

— Регента изберёт Тайный Совет, — бросил Манрик, жестом предлагая своим сторонникам следовать за ним.

— Ваш огрызок, а не Тайный Совет! — презрительно внёс поправку маркиз Орильян.

— Как бы то ни было, — спокойно возразил Жослен Флермон, — у нашего «огрызка» больше прав, чем у вашего, ваша милость. Хотя Большая печать королевства и была украдена предателем Августом Штанцлером, напоминаю вам, что Малая находится в руках у господина геренция. А без неё вы вряд ли сможете освободить кого бы то ни было.

— Я прикажу коменданту Багерлее… — вскинулся супрем, но тессорий, на минуту задержавшись, перебил его с надменной гримасой:

— Вы ничего никому не прикажете, любезный доктор, так же, как и вы, ваше высокопреосвященство. Комендант Багерлее подчиняется только королю, а в случае чрезвычайных ситуаций – военным властям. Главнокомандующим в Олларии в настоящий момент является мой сын, генерал от инфантерии Леонард Манрик. Попробуйте показать ему ваш манифест, ваше высокопреосвященство, и послушайте, что он вам скажет. Но лично я не думаю, что генерал бросится освобождать герцога Алву и приводить свои войска к присяге вашему… м-м… претенденту.