Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
– Дядя Илья, вы говорите, как дядя Георгий.
– Что ж, значит, мы думаем одинаково.
– Спасибо за просвещение, – улыбнулась Милолика. – А я-то все за чистую монету принимаю, об чем они там болтают.
Илья поймал мудрый, с лукавинкой, взгляд старушки и понял, что все она понимает как надо, а тему затронула лишь для того, чтобы проверить мировоззрение гостя. Уж не ведунья ли она? – мелькнула мысль. Ведьма, как говорили встарь, имея в виду исконное значение этого слова: «ведающая матерь».
Милолика упорхнула на кухню с посудой, вернулась.
– А ты какой веры будешь, мил человек?
– Православной, – ответил стесненно Илья. Подумав, добавил: – Не нынешней, перенявшей методики христианства, а древней, опирающейся на Родовой Искон и Традицию.
Илья не стал говорить, что стал приверженцем древлеверской Традиции недавно, да и то под влиянием Витязей Союза славянских общин. Бабушке было достаточно и того, что он идет правильнойдорогой. Он мог бы добавить в развитие затронутой темы, что новое мироустройство, предлагаемое Западом, полностью подчинившимся слугам Морока, невозможно без натравливания народов друг на друга, без краха России, поэтому западные кукловоды и используют по всему миру радикальных исламистов, в том числе в России – в Чечне, Ингушетии, Дагестане и даже в исконно русских городах. Но вряд ли бабушка Милолика нуждалась в этом уточнении. Она все виделаи так.
– Вижу, – вдруг поклонилась Илье старушка, словно прочитав его мысли, – наш ты человек, Илюша.
Она скрылась на кухне.
Илья посмотрел на возникшего на пороге спальни Данилу. С трудом унял душевное волнение, внезапно еще раз осознав, что хозяйка квартиры далеко не так проста, как кажется. Не зря же Георгий поселил Данилу именно у нее, а не у себя, где он находился бы под надежной защитой. Наверняка квартира Милолики тоже охраняется каким-нибудь колдовством и «не видна» ни одному черному магу на службе Морока.
– Куда идем? – с готовностью поднялся Илья из-за стола.
– В библиотеку, – сказал Данила, – в район Киевского вокзала.
– Поехали.
– Будьте осторожнее, – пожелала им на прощание бабушка, – неспокойно мне что-то сегодня.
– Не беспокойтесь, Милолика Степановна, – веско сказал Илья, – мы люди мирные, но наш бронепоезд в любой момент может покинуть свой запасный путь.
– Не ссорьтесь ни с кем, – улыбнулась старушка, – машинисты.
Сели в арендованную «Вербу» Пашина, с трудом выбрались на Тверской бульвар.
Илья включил экстрасенсорное сканирование, опасных потоков внимания к машине не почувствовал, но решил не расслабляться. Бабушка Милолика не стала бы пугать постояльца и его телохрана от нечего делать, ей были ведомы какие-то скрытые линии прогнозирования будущего, поэтому стоило отнестись к ее предупреждению всерьез.
Улица напротив архива художественного института была забита машинами, поэтому Илье пришлось оставить «Вербу» на площади Киевского вокзала и пройтись пешком лишних сто метров.
Так и сделали. А проходя мимо вокзала к улице Брянской, стали свидетелями некрасивой сцены. Пятеро милиционеров дубинками разгоняли продавцов цветов напротив вокзала, в основном пожилых женщин, грубо выхватывая у них цветы, швыряя букеты в синие «воронки» и впихивая туда же продавцов. Многие плакали: «Сы́ночки, что же вы нас, как скотину, гоняете?»
Идущие впереди молодая мамаша с маленьким сыном остановились. Мальчишка испуганно прижался к маме:
– Мам, это бандиты, да?
– Идем отсюда, Олежек, это милиция.
Илья и Данила обменялись взглядами.
– Чем они отличаются от бандитов? – хмуро буркнул Данила.
– Стражи закона, – крутанул желваки на щеках Илья, прикидывая, с каким наслаждением он набил бы морду одутловатому сержантику, заталкивавшему в «воронок» старушку.
Пожилой мужчина, проходивший мимо и остановившийся поглядеть на расправу, усмехнулся в ответ на его слова:
– Все просто: здесь рядом рынок, где торгуют цветами кавказцы, а наши им своей продажей мешают, конкуренты, блин, вот горные орлы и вызывают милицию.
Словно иллюстрируя слова прохожего, появились двое – седоватый капитан и семенящий рядом смуглолицый представитель Кавказских гор, что-то втолковывающий офицеру.
Мужчина плюнул, зашагал по своим делам.
Данила покачал головой.
– Так же нельзя…
– Увы, племяш, – сказал Илья, – шутка: если нельзя, но очень хочется, то можно, – стала для таких блюстителей порядка правилом.
На площадь из метро вдруг высыпала стая молодых людей в немыслимых балахонах и черных, кожаных, несмотря на июньскую жару, костюмах. В глазах зарябило от множества блях, молний, заклепок и значков. На шеях парней красовались ошейники с шипами, а волосы у членов компании, что у парней, что у девушек, раскрашенные во все цвета радуги, были собраны в особые прически под названием «ирокез». Послышались шутки, мат, возгласы:
– Круто оторвались!
– Клево торкнулись!
– Зелень в рыло и п…ц!
– Панки хой, орлы!
– Кто это? – хмыкнул удивленный Илья.
– Панки, конечно, – пожал плечами Данила.
– Неужели их племя еще не исчезло? Я думал, они уже давно вымерли, как динозавры, вместе с социализмом.
Компания панков миновала милиционеров, не обративших на них никакого внимания, и рассеялась по скверу, как стая воробьев.
– У нас в школе тоже была такая банда, никого не боялась, – сказал Данила.
– Тебе не хотелось потусоваться с ними?
– Не-е… – качнул головой молодой художник. – Это же бессмысленная трата времени.
Они пересекли площадь, прошли через сквер, и Данила скрылся за дверями библиотеки. А Илье вдруг сделалось неуютно. В спину подул холодный ветерок. Сама собой включилась и «ощетинилась» система определения опасности. Не оглядываясь, он начал экстрасенсорное сканирование местности и вскоре вычислил «очаг внимания»: у газетного киоска стоял небритый дядя в серой, с желтыми разводами футболке, джинсах, похожий на запившего с горя интеллигента, и делал вид, что выбирает журнал. При этом он временами косился на Пашина и явно никуда не торопился.
Второй «очаг внимания» обнаружился на противоположной стороне улицы, среди шеренги автомобилей – отечественный джип «Патриот» темно-зеленого цвета. Оттуда изредка вылетал «трассер» взгляда, вонзавшийся в затылок Илье, из чего он сделал вывод, что его или Данилу – или их обоих – «пасут» некие структуры, которые во всех странах мира принято называть «наружным наблюдением».
