Александр Ищук - Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
– Это жертвоприношение, – пробубнил я.
– Это что-то новое! Каким богам?!
– Двум местным божкам, – зевнул я в ответ.
– Барону и Петровичу? Это они приказали?! – удивился Борька.
– Блин, Зяма, чего ты пристал, как банный лист?
– Не понял? – начал наезжать Борька. – Вы, значит, уработали под списание какого-то офицера, подбросили его нам посреди ночи, а теперь – не приставать? Нам его дальше лечить или в госпиталь сплавить? И лечить ли вообще? Наши божки, как ты изволишь «выражовываться», могут завтра повелеть вообще его прикопать в лесу. Так стоит на него лекарства переводить?
– Стоит, Зяма, стоит.
Я подробно расписал события ночи. Зяма выслушал молча, выдержал минутную паузу и выдал:
– Если бы знал – я бы этого терпилу без наркоза отоварил!
Он пошел было к выходу, но вдруг замер, и спросил:
– То есть сегодня выходной?
– Точно.
– И бухать можно?!
– Зяма, заткнись и скройся с глаз, – пробурчал из-под одеяла Марсель, – дайте мне хоть сегодня поспать.
– Можно-можно. Только перед тем, как пить, у Петровича ещё раз спроси. Зная его подлую натуру, можно наткнуться на запрет… – Но Борька меня не дослушал, радостно испарившись из палатки.
Я закурил. Спать не хотелось. Посмотрел на сопящего Марсю, завистливо вздохнул, надел штаны и ботинки, отстегнул от кровати автомат и пошел на улицу. А там…
Весть о выходном и наличии разрешения на пьянку распространилась по лагерю быстрее лесного пожара. В город спешно снаряжались гонцы за закуской, поэтому возле машин шли шумные разборки. Я двинулся к Ковалю. Лёха уже проснулся и сидел возле своей палатки. Перед ним на раскладном столике лежал разобранный автомат. Леха занимался чисткой оружия.
– Ты уже слышал про юнусовского полковника?
– Да, – Коваль внимательно рассматривал ствол автомата. – Мои пилюлькины ещё ночью отчитались.
– Навещать пойдем?
Лёшка отложил автомат и внимательно посмотрел на меня:
– Только не говори, что у тебя совесть проснулась!
– Моя совесть – покладистая молодуха. Слепа на оба глаза и глуха на оба уха.
Он задумался и спросил:
– Про совесть сам придумал?
– Нет, из какого-то детского фильма.
– Из современных?
– Нет. Из моего детства.
– Хорошее у тебя было детство!
– Факт.
– А насчет полкана, мой бессовестный друг, я тебе так скажу: был бы он хорошим спецом – не лежал бы сейчас у наших врачей. Считай это естественным отбором. Это – во-первых.
– А во-вторых?
– Во-вторых, – он вернулся к изучению ствола, – за возможность избежать учебы у Юнусова я бы и убил, не задумываясь.
– Всё так плохо? По нашему Петровичу не скажешь.
– Наш Петрович – это уникум. На него не смотри. Но я тебе не про свою шкуру говорю. Если бы Юнусов нас забрал – что было бы с нашими группами? У меня-то хоть Бойченко есть на замену. А твои каратели остались бы сразу и без папки, и без мамки. Об этом подумал?
– Подумал, подумал, – вздохнул я.
– Поэтому плюнь и забудь. Лучше подумай на тему выпить и закусить!
– Есть предложения?
– Выпить и закусить!
– Конструктивно! Давай дождемся пробуждения начальства. А то мы губу раскатаем, а они нас ушлют куда-нибудь.
– Эти могут, – Леха протянул мне автомат. – Сань, погляди свежим глазом на ствол. Смущает меня что-то.
Минуту я изучал оружие Коваля.
– Стой, ать-два! Ты куда такой красивый собрался? – скомандовал кому-то Леха.
Повернувшись, я увидел Олега в парадной форме.
– Российский воин на оккупированной территории должен являть собой пример…
– На блядки пошел? – перебил его Лешка.
– Какие блядки?! – возмутился Олег.
– Ядвига приехала? – дошло до меня.
– Приехала, – радостно закивал головой Олег.
– Ну тогда удачи! Привет ей передавай.
Олег ничего не ответил, так как уже рвал к отъезжающей машине.
– Ядвига – это, я так понимаю, Яга? Она же – дочка Черепа?
– Именно. Поэтому давай повременим с пьянкой. Скорее всего, сегодня сам Череп сюда нагрянет.
– Уговорил, – кивнул головой Леха.
Помог Ковалю с чисткой оружия. Заодно и свой автомат почистил. Нашел Миколу, отобрал у него жалкие крохи каши, что осталась от завтрака. Подкрепившись, хотел пойти поспать, но был вызван к Барону.
– Как там полкан? – вместо приветствия спросил Ивлев.
– Под списание. Ожоги, ушибы и мощное сотрясение.
– Ну и пёс с ним. Скажи пилюлькиным, чтобы спровадили его в госпиталь. Ибо не хрен территорию загаживать!
– И с какой формулировкой они его туда сдадут? Шёл, упал, потерял сознание?
– Саша, это подчиненный Юнусова. Вот пусть у него голова и болит.
– Понял. Можно идти?
– Можно. Но не далеко и ненадолго. Оденься по форме, а то выглядишь как матрос-анархист. В штаб поедем. Десантура, мать её, зовет. Пять минут у тебя! Бегом!
Встреча с командованием десантников была непродолжительная, но очень бурная и насыщенная. Если бы не присутствующие здесь же Зимин и Ивлев, меня прямо в штабе и повесили бы. Нас ненавидели все. От рядовых до полковников, так как после товарищеских поединков Донских и Чагадаев убыли на месяц в госпиталь. Итог встречи был обескураживающим: Ложкин отобрал у нас группу прикрытия. Я недоуменно уставился на Барона. Тот напомнил Ложкину, что приказ о группе прикрытия исходил от вэдэвэшного начальства, а потому – негоже полкану беспредельничать. Ложкин ответил матом, но повелел Карачеву собрать группу прикрытия из проштрафившихся штурмовиков. Возглавить группу было приказано самому Карачеву. От оказанной чести подполковник начал заикаться, но супротив воли командира решил не переть.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – задумчиво пробубнил Зимин, когда мы подошли к машине, и толкнул Барона в бок: – Ну, стратег хренов, чего будем делать?
– Радоваться жизни, – огрызнулся тот. – Слушай мою команду: сейчас выдвигаемся к месту дислокации Черепа и тащим его к нам. Раввин, скорее всего, там же. После доставки этих алкашей в расположение ты, Петрович, едешь к отцу Сергию и сообщаешь ему радостную весть: сегодня будет инициация. Почему едешь именно ты, объяснять не нужно?
– Думаете, десантура рискнёт на меня напасть? – заинтересовался я.
– Именно, – кивнул Барон. – А на фоне вчерашних подвигов нам только трупов не хватает…
Перед «генеральской» казармой сидели Череп и раввин. Оба с дичайшего бодуна.
– Вы спать-то ложились? – протянул Барон каждому по банке пива.
Оба ответили молчанием и скоростным поглощением «живительной влаги».
– Череп, – простонал Шмулевич, – больше я с тобой… и с… Сергием пить не буду.
– Сам дурак, – с трудом ответил Черепанов.
