Валерий Большаков - Алгоритм судьбы
Машинный интеллект уже есть, он признан и работает, подстегивая производственные отношения и технический прогресс, а душа? Способен ли смертный человек создать не просто искусственную материю, но одухотворённую? Тот ещё вопросик… Сразу начинаются бурные дискуссии на тему «Что есть душа?», итогом которых всегда является вывод вразумляющий и обескураживающий – ни черта мы не знаем о душе. Не ведаем, что это такое вообще. Тогда по какому праву отказывать в духовности – ладно-ладно, в псевдодуховности – какой-нибудь универсальной рабочей машине? Хотя при чём тут право? Просто человек боится утратить венец царя природы. Хомо сапиенс в глупой гордыне отказывается быть «одним из», желая оставаться единственным и неповторимым…
«Ну что, демиург задрипанный? – подумал Тимофей. – Приступим к одушевлению?»
Пальцы привычно забегали по клавиатуре. На экране монитора, цепляясь друг за друга, побежали неудобоваримые формулы. Кнуров раздавал задания отдельным блокам, и те впрягались в работу, перелопачивая гигантские объёмы данных. Смутные контуры софбота пока ещё только намечались – это был даже не скелет, а так, тень скелета, но громадное, необоримое желание явить чудо, помноженное на могучий стимул – вырваться на волю, – сложились вместе, и задача немыслимая, задача у пределов знания, начала поддаваться человеческому мозгу.
Двое суток Тимофей бился над софботом, и за это короткое время добился большего, чем за пару пятилеток. Метапрограмма принимала всё более явные очертания, набирала цвету и соку. Вдохновение не покидало Кнурова, держало в тонусе днём и ночью. Спасибо Даше, что хоть подкармливала – инженер – программист работал без перерывов на обед.
От касаний его рук к клавишам рождалось что-то новое и невиданное ранее, рождалось во чреве нейроблоков, бестелесное, но обременённое рефлексами и инстинктами, долей разумения и алгоритмизованными эмоциями. Ранним утром третьего дня софбот появился на свет.
Терминал издал переливчатый сигнал, и замельтешили по пульту огонёчки.
– Первый крик! – нервно хихикнула Даша. – А тебе не страшно?
– Ты намекаешь на печальный удел Вити Франкенштейна[20]? – слабо улыбнулся Тимофей. – Нет… Софбот не разумен, но тест Тьюринга пройдёт с легкостью. Можешь поговорить с ним!
– Не-ет! – замотала головой девушка.
– Да поговори! Сможешь отличить, кто говорит – машина или человек?
Даша вздохнула и спросила:
– А куда говорить?
Кнуров сунул девушке микрофон.
– Привет… – неуверенно сказала Дарья Жданова.
– Здравствуй, – откликнулся компьютер. – Как тебя зовут?
– Меня? – пролепетала девушка. – Даша…
– А как зовут меня?
– Назови его как-нибудь! – зашипел Тимофей.
– Как?! – прошипела девушка.
– Мое имя – Как? – осведомился софбот.
– Нет, – быстро сказала Даша. – Тебя зовут… Тебя зовут Серафим!
– Красивое имя, – одобрил софбот.
– А что ты сейчас чувствуешь? – осторожно спросила дочь генерала.
– Чувствую температуру – она повышена, чувствую напряжение магнитного поля…
– Понятно… – протянула Даша разочарованно.
Кнуров хихикнул.
– Дашка, – сказал он с горделивой улыбкой родителя, – это не разумный андроид, а софбот. У него как бы имитация сознания. Вот, скажем, собака… Если научить овчарку говорить, она же будет откликаться на зов хозяина? Тот ей: «Гулять!», а собака в ответ: «Ура! Гулять!» Но это будет не речь разумного существа, а всего лишь ответный сигнал, эмоционально окрашенный в тона радости и согласия. Ладно, – спохватился Тимофей, – что это я разговорился… Серафим!
– Я весь внимание, – молвил софбот.
– Найди генерала Жданова и сообщи ему, что мы с Дашей в Хумухе, в доме номер четыре! Учти: сообщение должно быть передано только генералу! Так что соблюдай секретность…
– Я приложу все силы, чтобы исполнить этот приказ, – торжественно сказал Серафим.
Глава 20. Шаг влево
– Рита сказала, что похитители требуют всего «Гошу» целиком, – проговорил Бирский вполголоса. – Я не знаю даже…
– Эконом-блок у Жданова в доме, – сказал Гоцкало, – и тот, что ты Генке передавал…
– Меня другое беспокоит, – отмахнулся Михаил, – а успеем ли мы управиться с предиктором второго поколения? С «Гото-2»? Скачать-то скачаем, это недолго, а настройка? Ф-моделирование?
– И ещё день ждать, пока с процессором срастётся… – добавил Гоцкало.
– Во-во! А тут ещё Ершов этот…
– Ну, может, ради генеральской дочери… – начал Сергей неуверенным голосом.
– Вот именно, может! А может, и нет. Как ему верить? Ладно, пошли погуляем…
Бирский с Гоцкало пошатались по территории сверхсекретного объекта и вышли к южной стене. Прямо перед ними, между двумя блоками, высилась квадратная башня. От неё шагал офицер в форме капитана ВКС.
– Господин капитан! – обратился к нему начпроекта. – А можно нам с башни пейзажем полюбоваться? А то одни стены кругом!
Капитан улыбнулся и махнул дозорному: пропусти, мол! Космопех в бойнице кивнул. Бирский живо взобрался по винтовой лестнице. Оператор-информатор, сопя, топал за ним.
Наверху башни была светлая комната, оборудованная разномастными приборами для несения дозора – инфравизорами, стереотелескопами, электронными инверторами.
– Любуйтесь! – позволил космопех.
– Лепота! – выразился Гоцкало. – Люблю среднюю полосу.
Налюбовавшись, инженерно-технические работники спустились вниз и вернулись в обжитый ангар.
– Закрой дверь, пожалуйста, – попросил Бирский.
Сергей молча заблокировал и ворота, и калитку. Загорелся красный сигнал.
– И зачем тебе надо было окрестности обозревать? – спросил он насупясь – Гоцкало всегда недовольничал, если чего-то не понимал.
– Рекогносцировка на местности, – поднял палец Михаил и опустил его на виртуальную кнопку. Над плоским терминалом раскрылся слабо светящийся куб. В глубине сгустилось сложное переплетение мнемографиков, коричневых и синих. Они медленно закружились, вихляясь и кривясь, потом в сторону отплыли толстые гауссианы.
– Я тут посчитал кой-чего… – туманно выразился Бирский.
– Я понял, – кивнул Гоцкало. – А при чём тут рекогносцировка?
– Драпать пора! – выдохнул Михаил. – Ты машину хорошо водишь?
– В ралли участвовал! – гордо сказал Сергей.
– Значит, будешь за рулём.
– Ты чего-то придумал? – сощурился оператор-информатор.
– Да есть маленько… Давай соберём пожитки – и ходу! Где термос?
– Вот!
– Собери чего-нибудь в дорогу а я пока кристаллы покидаю…
Пяти минут не прошло, а все нейроблоки погасли, лишённые гель-кристаллов, и двое научников, опять переквалифицировавшись в беженцев, пошли на выход.
Бирский, постоянно и нервно оглядываясь, подвёл товарища к ангару С-4 – белому параллелепипеду высотой метров шесть, почти вплотную примыкавшему к южной стене.
– Видишь, – сказал он, оглянувшись, – стена здесь метра четыре будет, а за ней ровный склон…
– Четыре… – хмыкнул Гоцкало. – Все равно не перепрыгнешь!
– А с крыши?
– С крыши?! Сначала позвони в отделение травматологии – и сигай!
– А если на джипе попробовать? А? Крыша ангара плоская, ограждений нет, и длина порядочная – для разгона…
– Ну да, – согласился Сергей, – осталось только джип запереть на крышу, и всего делов!
– Запрём… – сказал Бирский. – Пошли!
Он провёл Гоцкало за ангар и показал мощный погрузчик-автомат.
– Разберёшься с ним?
– Так ты серьезно?
– А что? – буркнул Михаил. – Ждать, пока Ершов отберёт кристаллы? По-моему, он уже готов к этому!
– По-моему, тоже… Побудь на стрёме.
Сергей поднял панель на погрузчике и покопался в блоке управления. Погрузчик низко засопел и задвигал манипуляторами.
– Готово! А джип где?
– А вон!
– Так это же ершовский!
– Ну и хрен с ним.
– Правда что…
Гоцкало с минуту поколдовал над погрузчиком и отпрыгнул. Автомат ожил, на хорошей скорости подъехал к джипу, просунул «рога» под машину, напружил псевдомышцы… Джип качнулся, поднимаясь над землёй – толстые колеса, похожие на ребристые шары, вяло обвисли на биоподвеске.
– Серёга, залезай!
«Хохол» запрыгнул на место водителя, «кацап»[21] сел рядом и показал погрузчику большой палец: «Вира!»
Автомат послушно вознёс машину на высоту крыши, приблизился к ангару впритык и опустил груз. «Рога» скрежетнули по пластику, автомат заглушил мотор. Исходная позиция.
– Заводи!
Сергей с бухающим сердцем запустил двигатель, прогрел его – и выжал акселератор. На старт… Внимание…
– Держись!
Покрышки взвизгнули, мотор взревел обиженным медведем. Набирая скорость, джип понёсся по крыше.
– А-а-а! – заорали Гоцкало с Бирским, и под колесами образовалась пустота.
Джип легко перемахнул промежуток между ангаром и стеной, кренясь, завис над травянистым откосом. Приземлившись на все четыре колеса, «Тестудо» запрыгал козлом, и Сергей судорожно завертел рулём, удерживая машину на выбранном курсе.
