"Та самая Аннушка", третий том, часть вторая: "Долгий привал" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Может быть, когда их строили, было меньше террористов-любителей. Но за Мироздание ты не беспокойся, думаю, Лейхерот что-нибудь придумает. Найдёт, например, ответную часть и выключит. Для равновесия.

— Ладно, не буду за него беспокоиться, уговорил. А с нами теперь что?

— Ну, найдём где-нибудь лопату, разведём огородик, посеем там чего-нибудь, будем жить-поживать. Ты, конечно, не в моём вкусе, но стерпится-слюбится, детишки пойдут…

— Я серьёзно.

— Думаю, Аннушка примчится сюда не позже, чем через сутки. Как только узнает, что я застрял. Она на меня наводится, как компас на топор. Ну, или двери раньше заработают. Лейх сказал, что не знает, как надолго их вырубает. Может, на полчаса. Тогда твой слонятник сразу тут как тут.

— Слонариум.

— Что, прости?

— Наша ЧВК называется «Слонариум».

— Ну, хоть не «Хобот».

— Так что, просто сидим и ждём?

— Типа того. Я пока закладку разберу, не люблю, когда взрывчатка вот так валяется. А ты можешь, например, посмотреть, сколько у нас жратвы. Там в холле мешки, надеюсь, не с одними патронами, потому что я порожняком шёл.

— У меня суточный паек только. И воды фляжка.

— Тогда давай надеяться, что это ненадолго.

* * *

Вечером мы греем в камине трофейные консервы. Их в оставленном снаряжении не так уж много, но на какое-то время хватит. С водой, увы, ситуация хуже. Надеюсь, наша изоляция быстро закончится. Из обрывков того, что я слышал о локалях и мораториумах от всяких умников, типа Лейхерота, сейчас мы должны находиться в некоей условной «нормали», то есть в общей для Мультиверсума линии пространства-времени. А значит, сюда можно просто приехать по Дороге, если знаешь как, и есть, на что навестись. Аннушка знает, и ей есть. Странно даже, что до сих пор не явилась и не устроила мне разнос за бестолковость. До неё уже должны были дойти новости от вернувшихся в нашу локаль Криссы с Карданом. А вот двери так и не работают — я периодически прислушиваюсь к ощущениям, и, если раньше я их чувствовал, как многочисленные слабенькие кросс-локусы, то сейчас тишина. Будем надеяться, это временно. Отвибрирует то, что там затряслось при остановке устройства, успокоится метрика, и Лейх откроет своим ключом дверцу. Но лучше бы Аннушка примчалась. Она всяко симпатичнее.

Лирания — образец антикоммуникабельности и, по большей части, молчит. Но сидеть целый вечер в тишине невозможно, мы понемногу начинаем знакомиться.

Ещё подростком она с родителями и младшей сестрой бежала от войны, оказавшись в итоге в другом срезе. Родители нанялись туда по контракту как специалисты в какой-то редкой технической области. Оказывается, межсрезовый рынок труда существует не только для военных-наёмников. Хороший инженер или учёный, особенно владеющий какой-нибудь востребованной технологией, вполне может получить интересное предложение извне. Особенно если он сидит в лагере для перемещённых лиц на оккупированной территории, и деваться ему особо некуда. На новом месте сначала дела шли хорошо, но потом там сменилась власть, нанимателя убили, и в суете внутренних разборок Лирания и сестра остались без родителей.

— Соболезную, — сказал я.

— Не стоит. Они не умерли. Просто… Неважно. Считай, что их нет.

Оказавшись беспризорницами в чужом городе чужого мира, девчонки ухитрились выжить, хотя стоило им это дорого. Девушка явно не хочет об этом вспоминать. В результате она оказалась втянута в местные разборки и впервые выстрелила в человека. Лирания с детства занималась спортивной стрельбой, однажды навыки пригодились. Нашла, так сказать, себя. Не в том месте, может быть, но так уж вышло.

Девушка совсем молодая, лет двадцать, не старше, но война уже навсегда поселилась в её глазах. Я такие вещи вижу, насмотрелся.

— У Слона тогда как раз ушла из команды Змеямба, его предыдущий снайпер, я попробовалась и получила её место. Хотя он говорит, что мне до неё ещё долго учиться.

— А сестра твоя где?

— Ты, я слышала, был у Дока? Бывшего медика нашего?

— Да, пару раз заезжал по делам.

— Видел Онию?

— Внучку его? Дочь старшего сына? — я вспомнил девочку-школьницу азиатской внешности и только сейчас сообразил, кого мне напоминает Лирания.

— Приёмную, — кивнула та. — Это моя сестра. Не с собой же её таскать по располагам? Её официально удочерили, живёт в семье, учится в школе, я иногда навещаю. Уже зовёт Дока дедом, а его сына Диму — папой.

— Ты довольна?

— Ну… Любой вариант лучше, чем я, поверь. Они хорошие люди, в целом. Док нас с сестрой вытащил тогда из полнейшей жопы. Он всех вытаскивает, человек такой, неравнодушный.

— Да, я заметил. Нам он тоже помог.

— Оньке у них хорошо. Димка с Алькой к ней как к родной. А что она иной раз с трудом припоминает, кто я такая, так оно и к лучшему. Я та ещё сука бешеная.

— Молода ты ещё для «суки бешеной», — засмеялся я. — Так, «сучечка бесючая», не больше.

— Проверять не советую, первый.

— Принято, снайпер.

— А ты, Лёха, чем занимаешься, когда не разминируешь древние артефакты?

— Да так и не скажешь в двух словах… — задумался я. — Встретил Аннушку, влюбился, таскаюсь с ней с тех пор, куда занесёт. Приключенец второго плана, в общем.

— А она?

— Что она?

— Любовь-то у вас взаимная, или так, одни твои страдания?

— Слов «люблю тебя, Лёха» я от неё не слышал. Но надежды не теряю.

— Берёшь упорством и терпением?

— Так уж вышло. Что есть, тем и работаем.

— Ну, счастья в личной жизни тебе тогда.

— Спасибо.

— Не за что. Как я понимаю, мы тут только на прочность её чувства и рассчитываем. Так что моё пожелание более чем искреннее.

— А, ну да, верно. А у тебя как с личной жизнью, снайпер? Или лучше не спрашивать?

— Не спрашивай.

— Почему-то я так и подумал. Ну, может быть, однажды, ты тоже найдёшь кого-то, ради кого стоит жить или сдохнуть.

— Звучит как говно в сиропе, Лёха.

— Кому как, Лирания. Давай уже спать ложиться. Кровати тут пыльные, но мягкие. Или здесь у камина, или, хочешь, в соседнюю комнату иди, там такая же. Мне всё равно, выбирай ты.

— Лягу тут, если ты не против.

— Да на здоровье. Тогда я там. Надеюсь, завтра нас разбудят клаксон «Чёрта» и ругань Аннушки.

Глава 28

Жара и жажда

Воды хватило на три дня. Увы, дожди тут, похоже, редкость. Решил бы, что не бывает вообще, но зачем-то у крыш делали водостоки? Есть плюс — когда мучает жажда, есть меньше хочется, поэтому еда ещё не кончилась.

— Не очень-то спешит к тебе твоя любовь, да? — скрипит пересохшим горлом Лирания, пока мы качаем в подвале рычаг насоса.

Насос тоже скрипит, но толку ноль. Хорошо, что у него есть ручной привод, а не только электрический, плохо, что вода, которую он раньше качал, куда-то делась. Это уже сотый насос или около того. Мы обходим дом за домом, спускаемся в подвалы, надеясь, что где-то сработает. Зачем-то же их тут ставили?

— Наверное, что-то пошло не так, — отвечаю я не менее скрипуче.

— Например, она про тебя забыла. С глаз долой, из сердца вон.

— Не в её стиле. Захотев избавиться, она бы меня нашла, спасла, обругала и выгнала. Аннушка не из тех, кто зассыт поставить в конце точку.

— И где она?

— Скорее, вопрос, где мы.

— Мы в полной жопе, это и так понятно.

— Из жопы есть выход, а тут нет, — возразил я. — Бросай, всё равно даже не булькает. Пойдём дальше.

— Ладно, — Лирания отпустила рычаг. — Твоя версия?

— Какая-нибудь хрень с метрикой, я думаю. Мораториум поломался особенно неудачно, локаль хитровывернуло, теперь хода нет ни к нам, ни от нас. Двери-то так и не отвисли, может, и по Дороге не добраться. Аннушка небось рвёт и мечет.