Ник Перумов - Гибель Богов - 2. Книга вторая. Удерживая небо
Да что там слухи! Рядом с самим монастырём, меж двумя заросшими холмами, громоздилась куча древних, грубо отёсанных камней, остатки какого-то храма, где якобы и свершались ужасные обряды, Силами Святыми навек проклятые. Для того в своё время и возвели здесь Бервино, дабы монахи молитвами своими отвращали древнее зло и не давали б ему вырваться на волю…
«Обнаружив муравьиный холм и удостоверившись, что сие не просто рыжие короеды или коричневые могильщики, а именно слепые чёрные, приготовь себя. Тебе предстоит последний шаг.
Постись день или два, прикончи все запасы воды, если у тебя в нарушение слов моих оставались таковые. Дланью своей собирай чёрных муравьев и ешь их. Отвращение и брезгливость тебе надлежало оставить дома, если ты не можешь преодолеть себя — ты зря терял время, читая мою книгу или добираясь до заповедной пущи.
Поедай муравьев, они кисловаты на вкус и утоляют как жажду, так и, до известного предела, голод. Впредь тебе предстоит насыщаться иной пищей, но до срока подойдут и сии насекомые.
Иные авторы, как, например, почтеннейший Аббелиар Кносский, уверяют, что твердые панцири сих муравьев содержат особый яд, каковой, не убивая, заставляет нас грезить наяву и зреть несуществующее. Сие есть лишь смеха достойное заблуждение учёнаго мужа, никогда не набравшегося смелости выйти за пределы библиотеки и взглянуть в глаза мира, свирепого и ужасного. Следуй моим советам, и ты узришь истину.
Итак, не ешь ничего, кроме лишь чёрных слепых муравьев, и пребывай в покое. Не зажигай огня. Беймарнская пуща тепла даже зимой, ты узришь дымы, поднимающиеся кое-где над глубокими трещинами в земле, возле коих ничто не растет, а сама почва спеклась, сделавшись тверже камня. Но пока не приближайся к ним, жди, чтобы иные, бесплотные, сами явились бы к тебе.
Жди ночь, и две, и три. Голод и жажду утоляй муравьями, но помни, что, если ты вконец разоришь их жилище, тебе самому станет нечего есть. Посему будь осторожен. В Беймарнской пуще сытые не выживают».
Тьфу! Ну и гадость. Каких-то ещё чёрных муравьёв жрать, да ещё и слепых! Смеётся это всё сочинивший над нами, что ли?! Я-то ждал, что будут тут тайны великие и заклинания могущественные, а мне эвон, муравьями закусить предлагают!.. Что за ерунда? Зачем, для чего? Где сокрытые от непосвящённых секреты, где магические ключи? Где таинственные города, забытые гробницы, книги великих чар?
Ешь муравьёв, ага. Хорошо ещё, что не комаров.
Матфей отложил книгу, утёр пот, перевёл дыхание. Как-то это всё… сложно. Нет бы просто — сказал волшебные слова, явился перед тобой демон и исполнил три желания. Ну, первое, конечно, — это богатым стать, чтобы до конца дней хватило и работали б на тебя другие чтоб. Второе — жить долго-долго, пока самому не надоест, и умереть только по собственному желанию и от собственной руки. Третье… Тут можно и побаловаться: пусть любая девчонка, стоит мне только захотеть, моей станет.
Щёки у молодого клирика порозовели, а глаза подёрнулись мечтательной поволокой.
Но тут в дверь застучали, загомонили на улице голоса, и монашку пришлось волей-неволей идти открывать дверь.
Ключ от заветного сундука он, разумеется, положил на место, но сам замок казался запертым только на первый взгляд. Всё равно отец Мерафе в них никогда не заглядывает, Матфей сам и запоры смазывает, и пыль с сундуков сметает…
— Отпираю, отпираю! Кому там не терпится? Кто голосит, порядок нарушая? — Матфей старался придать голосу глубину и значительность.
Ввалилась гурьба молодых писцов, послушников, едва закончивших учение и определённых отцом настоятелем для копирования древних свитков. Шум и гомон стихли, на Исидорти поглядывали не то чтобы с уважением, однако он всё-таки был старшим над книгохранилищем — в отсутствие отца Мерафе.
— Идёмте, братия, работу раздам, — важно бросил Матфей.
Заветная книга так и не вернулась в сундук. Лежала, скрытая, в глубине полок, куда тоже никто не заглядывал, наверное, целую вечность.
Муравьи муравьями, а чем дело-то кончилось, интересно узнать!
* * *Молодой клирик потёр руки, подышал на замерзающие пальцы. В келье стоял холод, словно уже наступали Последние Дни перед возвращением Шестерых — когда, согласно преданию, явятся «хлады небывалые, и будет от них ущерб великий всякому злаку, и древу, и скотине».
Да, холода… Осень пришла необычно ранняя, с заморозками, так что по утрам на монастырском дворе покрывались льдом все лужицы. Отец эконом в преддверии наступающей долгой зимы гонял молодых монахов немилосердно, самолично проверяя заложенные в подвалах запасы, дотошно пересчитывая мешки, бочки и подвешенные к потолку окорока.
Всё это время Матфей при всяком удобном случае норовил сунуть нос в запретную книгу.
Что успевал, молодой монах тщательно переписывал себе, хранил в незаметной щели меж лежаком и стеной в собственной келье.
И всё чаще, пока он сидел в библиотеке, помогая отцу Мерафе — а, по правде, делая за старика всю работу — Матфей всё вспоминал и вспоминал прочитанное…
«Жди ночь, и две, и три. Голод и жажду утоляй муравьями», — писал неведомый автор. И, пояснив, что в глухомани «сытые не выживают», переходил к главному.
«Каждую ночь, насытившись, елико возможно, телами чёрных муравьев, ложись, не разводя огня, и размышляй. Забегая вперед, предупрежу тебя, читатель, что оные муравьи есть слуги демонов, а ходы под муравьиными кучами идут куда глубже, чем может показаться на первый взгляд. Зрю твою недоверчивую усмешку, читатель — зачем могущественным демонам какие-то ничтожные насекомые? Сиречь демоны, паче грозной силы своей, повинуются строгим законам бытия и вынуждены прибегать ко всевозможным уловкам и ухищрениям, дабы вкусить добычи. Эссенция демонического начала остаётся в муравьиных телах — иначе они не смогли бы приближаться к своим хозяевам и служить им — посему, поедая муравьев, ты начинаешь чувствовать демонов, а демоны чувствуют тебя.
Итак, представь себе, что настала третья ночь твоего ожидания. Ничего, кроме лишь кислых муравьиных телец, не побывало в твоих устах, и ты считаешь, что готов взглянуть в лицо неведомому. Соверши обычные очистительные обряды, все, какие тебе ведомы; чем больше, тем лучше»
Дальше следовало долгое описание, что делал сам написавший запретную книгу; наконец наступал решительный момент.
«Нагая и одинокая душа сама по себе привлекает демонов, ибо являет им пищу. Однако демоны не настолько глупы, чтобы рисковать открытой схваткой. Радость и довольство доставляют им мучения жертвы, посему они прежде всего стараются поселить в ней необоримый ужас. Возрадуйся сему, читатель, ибо страх твой — самое верное оружие.
