Черил Фрэнклин - Инквизитор
Тори пожала плечами. Тонкая шелковая ткань рубашки прилипала к коже, вместо того чтобы скользить по ней, так как влажный летний день вступал в свои права. Она подумала, что сильная жара способна повредить наиболее хрупким и примитивным розам, но решила, что Нгури можно доверить защиту наиболее уязвимых видов. Нужно только спросить у Бирка, не слышал ли он, сколько должна продлиться жара.
Глава 11
— Где же урожай? — снова осведомился сердитый мужчина. Нгои щелкнул, отказываясь отвечать. Его мучитель понял смысл щелчка. — Кто велел тебе сжечь поле?
Нгои попытался выпрямиться, но боль была слишком сильной. Огонь в поле, подпитываемый смолой Стромви, быстро распространялся. У Нгои было мало опыта в обращении с любым огнем, а химическое пламя Бирка — не обычная смесь, производимая в Консорциуме, так как на упаковке не было печати сувики — оказалось необычайно мощным. Нгои надеялся, что сможет погасить пожар, прежде чем прибудет серебряный корабль с воинами — исполнителями демонической кары.
Нгои принял кару как должное, хотя ничего не знал о тех, кто ее вершит. Он понимал свою вину. Нгои слишком полагался на собственное суждение, никогда не советуясь с другими старшими стромви. Он позволил Калему выращивать урожай на своем поле без всякого наблюдения, так как чувствовал свою симпатию к молодому человеку, которого постоянно унижал Бирк. Мастер Нгури и еще несколько старейшин давно предсказывали, что доверчивость Нгои рано или поздно приведет к катастрофе.
— Где урожай? — повторил свирепый мужчина, очевидно командующий хорошо вооруженными солдатами. Эти воины не принадлежали к соли, так как у них были другие запахи и цвета, но внешняя разница казалась незначительной. Один из них сильно надавил на дырки, прожженные в шкуре Нгои.
— Растения соли не приживаются на Стромви, — с трудом вымолвил Нгои. Калем называл их растениями, но Бирк использовал более зловещее наименование явно не солийского происхождения: релавид. Нгои не нуждался в дальнейших объяснениях преступления Калема.
Поняв, как Калем использовал его, Нгои испытал незнакомое ему чувство: недоверие ко всем, кто не принадлежит к стромви. Эта новая подозрительность касалась отца в той же степени, что и сына. Вместо того чтобы оставить первый урожай семян в амбаре Калема, как велел Бирк, Нгои перенес пакеты в один из старых туннелей на южной стороне поместья. Он собирался уведомить об этом других старейшин-стромви, как только поле будет уничтожено, но воины нарушили все его планы.
Нгои надеялся, что урожай в безопасности, хотя чувствовал бы себя лучше, если бы спрятал его более надежно. Все же компромисс был необходим. В неглубоком туннеле кто-нибудь из молодых стромви наверняка найдет пакеты и доложит об этом старшим. Соли куда менее эффективно разыскивают подземные клады.
Нгои не сомневался, что зловещие воины — обманутые клиенты Калема, но он хотел предотвратить опасность, грозящую другим стромви. Эти воины высоко ценят их урожай. Старшие стромви должны быть во всеоружии, чтобы добиться мирного решения.
Если бы только боль не мешала ясно мыслить… Химический огонь кое-где проник под просмоленные слои шкуры и пробирался к его внутренностям. Неужели таково было намерение Бирка? Одновременно уничтожить и вещественное доказательство зла, и единственного стромви, которому известно его название?
Подобные мысли были недостойными, но усиливающаяся боль не давала помнить о чести. Если бы он мог добраться до обожженных участков, то удалил бы поврежденную плоть, прежде чем огонь распространится вглубь. Но воины связали ему руки и ноги. Возможно, ему удастся воспользоваться резцами, чтобы остановить огонь. Нужно решиться и действовать быстро, как только воины отвернутся от него хотя бы на момент. Боль становилась все сильнее. Она жгла, как чувство вины. Следовало удалить и то, и другое.
— Где ты спрятал растения, старик? — спросил воин, стараясь говорить дружелюбным тоном. — Нам известно, что ты собрал большую часть первого урожая, потому что мы наблюдали за вашими успехами.
— Вы наблюдали недостаточно близко, Арес, — послышался новый голос. Все воины повернулись к высокому человеку в красном плаще.
«Пораженную лозу нужно удалять без колебаний», — припомнил Нгои одно из строгих правил мастера Нгури. Воспользовавшись тем, что воины отвлеклись на вошедшего, он острыми резцами вырвал пробирающееся вглубь пламя из сухожилия и кости.
* * *Плотно прижавшись спиной к стене спальни, Риллесса внимательно следила за окном, пытаясь разглядеть «Это». Она была уверена, что видела его, когда проснулась, но «Это» было слишком проворным и всегда исчезало, прежде чем она успевала его рассмотреть. Оно смеялось над ней.
Риллесса знала, что ей никто не верит. Но всеобщий скептицизм не ослабил ее бдительности. Она мало интересовалась мнением обитателей фермы Ходжа — все они были настолько поглощены сами собой, что не обращали на нее внимания. Имел значение только Калем — ее красивый, очаровательный Калем.
Риллесса слегка покраснела, вспомнив о своем муже и его недавних приступах мрачности. Калем пугал ее такими настроениями. Сначала Риллесса думала, что он сердится на нее, но потом поняла, что он не настолько ее любит, чтобы сердиться из-за ее слов или поступков. Только Бирк мог пробуждать в Калеме такую горечь и злобу.
Риллесса ненавидела Бирка Ходжа, потому что он не уважал своего сына. Правда, она никогда не обнаруживала своей ненависти. Калем никогда не простил бы ей неуважительного отношения к отцу. Поэтому Риллесса притворялась, будто ненавидит только планету, которую Бирк выбрал себе для жилья. Она позволила Калему верить, что не замечает бешеной ревности, лежащей в основе его беспокойства по поводу отношений Бирка с мисс Тори Дарси.
Риллесса моргала, чтобы не давать сомкнуться усталым векам. Ей показалось, что «Это» шевельнулось и отбросило на нее тень, как только она закрыла глаза. Риллесса подбежала к окну и окинула взглядом сад внизу в поисках признаков какого-либо движения, но ничего не обнаружила. «Это» было чересчур быстрым.
Риллесса цеплялась за воспоминание о красной полосе, мелькнувшей однажды на неопределенном черном пятне, которое и представляло собой «Это». Полоса и темная маска походили на хамелеона-бори, которого, как она помнила по сведениям в компьютерных файлах прили, носят как накидку.
«Это» носило накидку-бори, но оно не было бори. Накидка не могла скрыть от нее «Это», потому что она знала: «Это» наблюдает за ней с каким-то злым умыслом, несмотря на заверения Калема, что «Это» существует только в ее воображении.
Риллесса вернулась на свой пост у стены и вновь приступила к бдительному ожиданию. Ей хотелось, чтобы постоянное щелканье стромви наконец прекратилось, чтобы она смогла расслышать тихие звуки, которые, возможно, издает «Это», но щелканье составляло неотъемлемую часть планеты. Риллесса ненавидела Стромви. Вся планета была в сговоре с «Этим».
«Я не волнуюсь из-за того, что мне не верят и презирают», — снисходительно подумала Риллесса. Знание придавало ей уверенность. Она долго и хорошо служила прили и сталкивалась с информацией, которая известна лишь немногим членам Консорциума. Инквизитор докажет, что они не правы, когда разоблачит «Это»!
Риллесса уверяла себя, что Калем поверил бы ей, если бы не ее несвоевременная болезнь, сопровождающаяся настоящими галлюцинациями и бредом. Когда она впервые увидела и осознала, что больше никто его не замечает, то поняла, что убедить Ходжей будет нелегко. Ее жар и бред укрепили их недоверие. Риллесса винила «Это» в своей болезни, хотя не знала, каким образом оно могло быть ее причиной.
Она не должна позволить «Этому» справиться с ней. Нужно разоблачить «Это», и тогда оно утратит свое могущество. Она сообщит правду всей планете. Расследование установит истину. «Это» считает ее побежденной, но оно ее недооценивает.
Риллесса провела несколько безумных дней, ломая голову, как ей уговорить инквизитора прибыть на ферму Ходжа и доказать ее правоту. Ни один инквизитор не примет к рассмотрению заявление, не подтвержденное доказательствами, представителя 6-го уровня с далекой и мирной планеты Консорциума. Риллесса не сможет доказать, что «Это» существует, если инквизитор не подтвердит ее слова, но она не может вызвать инквизитора, не доказав, что «Это» представляет реальную опасность.
Риллесса уверяла себя, что получила косвенную поддержку мужа, так как именно Калем подсказал ей решение проблемы. Однажды вечером он стал поддразнивать сестру, упомянув о молодом человеке, который ранее был его другом и наставником. Ходжи называли его Сквайр. Риллесса почти сочувствовала ему, так как тоже испытала на себе насмешки Ходжей. Она также была признательна Сквайру, поскольку его исчезновение с фермы Ходжа и привело Калема в информационный центр прили, а следовательно, и к ней.
