Андрей Посняков - Крестоносец
Ладно! Тогда расчет на его нетерпение!
Они явились на пристань и в следующий вторник… и, наверное, пришли бы еще, если бы брат Дитмар не вспомнил о бурге.
– У вас ведь, кажется, там скоро встреча, друг мой?
– Да, – безо всяких эмоций, Ратников мотнул головой. – Именно так.
Ветер оказался попутным, и баркас под белым с черным крестом флагом Ордена добрался до нужного мыса часов за пять, как раз к вечеру. С Ратниковым обращались достойно, но глаз не спускали – «копья» кнехтов было для того совершенно достаточно. Мало того, брат Дитмар принял все меры, чтобы максимально затруднить общение «герра Майкла» со своими бывшими воинами: договорившись с отцом Арнольдом, специально выждал до темноты, а уж потом в бург ввели пленника, поселив в гостевом доме под чутким присмотром капитульера и кнехтов его «копья».
– Посланник должен прийти рано утром, – проиграв брату Дитмару в шахматы вторую партию подряд, Ратников широко зевнул и прикрыл рот рукою. – Скорее всего, когда привезут дань. Воины распахнут ворота – повесьте на створку еловый венок – это знак, что все хорошо.
– Надо же? – монах покачал головой. – А вы раньше ничего не говорили про венок.
Миша с улыбкой пожал плечами:
– Забыл. Хорошо вот сейчас – вспомнил. Да! Он придет в дальний амбар… я там буду ждать, как условились. Можете посадить у дальней стены кнехтов, сразу за повозкой – думаю, там есть, где спрятаться.
Хорошо, что осень выдалась сухой, почти без дождей. Да и лето стояло знойное… А с утра подморозит – так и совсем хорошо. Совсем… Главное – выбраться, а там видно будет.
Утром, едва рассвело, в бурге распахнули ворота, на створку которых брат Дитмар самолично водрузил еловый венок. Ратников же отправился в дальний амбар в сопровождении все тех же кнехтов. Двое остались снаружи, у открытых ворот, двое расположились у дальней стены, за повозкой… за железной повозкой… за автомобилем «УАЗ»!
Слава Господу – ключи торчали на месте. Лишь бы аккумулятор не подвел… не должен бы, двигатель заводил все же… иногда…
Потянувшись, Ратников распахнул дверцу… уселся за руль…
Запустил двигатель и, не прогревая, врубив передачу, вылетел во двор, пересек его под крики ужаса и испуганные взгляды брата Дитмара и кнехтов и, пролетев ворота, повернул на луг, навстречу только что взошедшему солнцу!
Глава 9
Осень 1241 года. Чудское озеро
Предатель
Первое мытарство – оболгание, елико боудет солга от оуности и до старости.
Кирилл Туровский. Слова о мытарствах.Выехав на луг, Михаил поехал по пожне, затем повернул к лесу, на недавно отремонтированную дорогу, по которой и разогнался километров до сорока—пятидесяти. Куда именно ехать – выбора не было, конечно, к Танаеву озеру, после него уж такая начиналась дорожка, что только черту проехать. Да и не хотелось людей зря пугать.
Мотор урчал хорошо – довольно и ровно, бензина было еще полбака, жаль вот пути не было, до Танаева и все – туши свет, сливай масло. Следовало поторапливаться – крестоносцы, опомнившись, могли бы организовать и погоню. Однако и бросать машину просто так было жаль – вдруг да еще пригодится?
Когда за золотыми деревьями показалось голубое, как небо, озерко, Ратников снизил скорость и, обнаружив слева подходящее местечко, не задумываясь, свернул. Поставив «УАЗ» на пригорке, впритирку к раскидистым елям, Михаил, как смог, забросал автомобиль лапником, так, чтоб был не очень заметен. В принципе, скоро уже и снег выпасть должен – уж тогда точно никто тут ничего не найдет, разве что случайный охотник.
Прикинув, сколько у него еще форы – выходило примерно часа два, – Миша немного подумал и решительно зашагал к Черной речке, намереваясь по рыбацкой тропинке выйти к Чудскому озеру… Точнее сказать – к Псковскому, но оно в эти времена отдельного названия не имело.
Нанять какой-нибудь баркас или лодку… поискать остров, ребят… Нет, сначала – в деревню, ту, что за мысом, поговорить с рыбаком Тойво. А будет он говорить без бусины, без пароля? Скорее всего – нет. И все же… все же стоит попробовать, не бросать же в конце концов Максюту – надобно его отыскать, и почему бы – не сейчас?
Ратникову повезло – выйдя к озеру, он сразу же наткнулся на рыбаков, закричал, замахал руками. Сидевший в ближнем к берегу челноке седобородый дед, оглянувшись на Мишу, взялся за весла:
– Чего надобно, мил человек?
– Тойво-рыбака знаешь?
– Тойво? Это что на мысу, что ль?
– Его… То приятель мой.
Старик вдруг посмурнел лицом и перекрестился:
– Сгинул твой приятель – утонул с неделю назад. Ветер, вишь, налетел внезапно, челн перевернул… Тойво о днище головою ударился – и поминай как звали. Хорошо, вытащили, схоронили. Жаль. Хороший был человек, хоть и чудин.
– Утонул? Господи… Царствие ему небесное!
Ратников тяжело вздохнул, тоже перекрестился и покачал головой. Куда ж теперь было податься? А туда, где меньше всего будут искать! Здесь побережье, конечно, все облазят, может, и награду за поимку объявят, если уже не объявили, это только в дурных снах советского агитпропа все местное население дружно ненавидело немцев – увы, действительность от этой агитки отличалась сильно. Какие-нибудь охотники-рыболовы вполне могли схватить, выдать. Прельстившись наградой или просто так, потому что – чужак.
Значит, отпадал берег…
– Так поплывешь с нами-то? – прервал затянувшееся молчание дед. – Тогда садись скорей, не мешкай.
Садиться в челнок? А, пожалуй…
– Слышь, добрый человек, а в Плесков никто из ваших не поплывет ли?
– В Плесков? – рыбак озадаченно взъерошил затылок. – Вообще, частенько туда ходим. Вчерась вот были… Да! Васька-баркасник сегодня рыбу должен везти… Как раз вот-вот… Если не прошел уже…
Старик чуть приподнялся в лодке, приложил ладонь ко лбу от яркого солнца. Улыбнулся:
– Повезло тебе, паря! Во-он, видишь, парус? То Васька и есть, больше некому.
– Так мы его догоним?
– Не, не догоним. Он сам сюда за рыбкой свернет… А уж что за провоз уплатить – ты с ним сам сговаривайся.
Вообще-то – да. За провоз. Ратников как-то об этом и не подумал, а надо было бы. Вот сейчас и сидел на кормовой банке, прикидывал, чем расплатиться? Серебришко, которое и было, увы, кнехты давно уж похерили-поделили, и что ж оставалось? Длинная шерстяная туника, очень даже добрая, но ведь не голым же ходить? Пояс? Или плащ? Он обычный, без крестов, но теплый, подбитый лисьим мехом. Да, пожалуй, плащ – уж во Пскове как-нибудь что-нибудь можно будет сообразить, лишь бы побыстрее добраться. Псков, именно Псков – уж там-то, точно, никто сейчас искать не будет.
Судно Васьки-баркасника – добрая, с высокой мачтой, ладья – приблизилось довольно быстро. Ветер наполнял выгнувшийся дугой парус, да и гребцов на ладейке хватало.
– Аой, робята! – ухватившись за шкот, орал Васька-баркасник – здоровенный мужик со светлой, аккуратно подстриженной на немецкий манер, бородой. – Рыбка-то есть-от аль не?
– Да есть, есть, – выкрикнул в ответ кто-то из рыбаков, а дед, в лодке у которого сидел Ратников, замахал руками:
– Эгей, Василий! Попутчика в Плесков не возьмешь ли?
– Отчего ж не взять? Эй, парни, – баркасник обернулся к гребцам. – Бросай веревку!
Перебравшись на ладью, Ратников расположился, где сказали – у левого борта ближе к корме – все внутреннее пространство беспалубной ладьи было заполнено серебрящейся на солнце рыбой.
Дул в снастях ветер. Солнечные зайчики весело отражались от темно-голубых волн. Груженная рыбой ладья, взрезая водную гладь, словно норовистый конь, двигалась к югу.
Ратников все же продал на пристани плащ – хватило расплатиться с баркасником да и еще остались деньги – серебряные византийские монетки – динарии. Немного пошатавшись по рынку да пособирав свежие сплетни, беглец прикупил надежный и крепкий нож в кожаных тисненых ножнах и, повесив его на пояс, отправился на подворье рижских купцов, располагавшееся на постоялом дворе, недалеко от каменного Кремля – Крома.
Пришел, как обычный посетитель, усевшись за стол, заказал с раками пива, только что сваренного по случаю дня священномученика Ерофея. С Ерофеева дня, как считалось, резко усиливались холода, а в лесах, прощаясь с летом, начинали буйствовать лешие – выворачивали с корнем вековые дубы, ломали деревья, гоняли зверей.
– С первым морозцем! – поклонившись, принесла в деревянных кружках пиво женщина в светлом узорчатом переднике поверх длинного шерстяного платья. Из-под белого чепца выбивались непокорные светло-рыжие пряди.
– Лиина! – откинув капюшон, улыбнулся Миша.
Девушка сверкнула глазами:
– Герр комтур!
– Тсс! Зови меня просто – Михель. Что, еще не перебралась в Ригу?
– Да нет, – Лиина лукаво прищурилась. – А вы что же, бросили комтурство?
Ратников подвинул пиво поближе:
