Андрей Посняков - Крестоносец
За спиной лязгнул засов, и Ратников, чуть склонив голову, поздоровался – в узилище, насколько можно было разобрать, кроме него, находилось еще с десяток человек, некоторые по виду – бродяги, а другие – купцы или просто зажиточные горожане, быть может, даже и бояре… Нет, бояр вряд ли стали бы в таких застенках держать.
– И ты здрав будь, братец, – откликнулся старческий голос слева от входа. – Присаживайся – местечко есть.
– Гостеприимный ты человек, Дромило, – пробасил кто-то рядом. – Словно в свои хоромы зовешь.
– Да не было у меня ни в жисть никаких хором. А ты, Бреслав, чем смеяться, так лучше б подвинулся, человек, может, устал да прилечь хочет.
– Ляжет, когда с Сытенем повидается, – глухо хохотнул бас. – От, тогда уж точно – ляжет.
– Типун тебя на язык, Бреславе!
Сделав пару шагов, Ратников осторожно уселся на солому и осмотрелся – насколько это вообще оказалось возможным сделать. Впрочем – возможно. Чем дальше, тем в узилище становилось не то чтобы светлее, но уже не так темно и мрачно. Свет проникал сквозь маленькое – в ладонь – окошечко под самым потолком. При всем желании – не пролезешь. Пахло прелой соломой и потом, из дальнего угла несло сильным запахом мочи. Вытянув руку, Миша потрогал стену – каменная кладка, сырая и холодная – дом на подворье бы выстроен по-новгородски, на высоком каменном подклете, в котором сейчас и находились узники.
– Меня Мисаилом зовут, – разглядев силуэт сгорбленного старичка – он-то, похоже, и бы Дромило, – представился Ратников.
– А я – Дромило, приказчиком у Миношичей был, до немцев.
Ну точно – угадал.
– Миношичи-то, вишь, завсегда супротив немцев шли, – поежившись, пояснил Дромило. – Вот нас всех и…
– Да не слушай ты его, паря! – снова прогрохотал бас. – За дебош его сюда укатали.
– А хоть и за дебош! – взъярился старик. – Так ведь – против немцев!
– Ага, против… – бас – Бреслав, что ли? – издевательски захохотал. – Просто бражки пить меньше надо! Тогда б магистра собакой не обозвал. При рыцарях. Черт старый!
– Ладно те лаяться-то, – Дромило, похоже, обиделся, замолчал.
Зато забасил Бреслав – назвал свое имя да спросил, что за человек новый узник?
– Не знаю, как и сказать, – признаваться в комтурстве Ратникову почему-то казалось как-то не с руки. Но ведь и не новгородцем же называться – кто знает, что тут за люди сидят? Наверняка есть и соглядатай и, может быть, даже не один.
– А ты как есть, так и говори, паря, – загремел Бреслав. – Стесняться тут нечего, верно, братцы?
Никто не отозвался, только у противоположной стены хмыкнули.
– Управлял я тут одним… местом, – уклончиво пояснил Михаил. – Отсюда далече.
– Тиун, что ли?
– Можно сказать и так. А вы-то, православные, кто?
– Ну, православные тут не все, – пробасил собеседник. – Я, к примеру, католик.
– Тьфу ты, тьфу ты, – заплевались у стены.
– Ты поплюйся еще, чудило, живо по стенке размажу! – громыхнув цепями, пообещал Бреслав.
Видать, даже здесь, в узилище, угрозу сочли нешуточной, поскольку у противоположной стены больше не произнесли ни звука.
Только Бреслав хохотнул:
– Видишь, пан Мисаил – народец здесь у нас разный.
Ближе к полудню посветлело, и Ратников наконец смог как следует разглядеть своих собеседников – седенького лысого старичка с длинной пегой бородой – Дромило – и здоровенного парнягу в зеленом, отороченным лисьим мехом, кунтуше с многочисленными шнурами, с круглым веселым лицом с задорно подкрученными кверху усами – Бреслава. Кроме этих двоих, еще – как и рассмотрел Ратников раньше – имелись трое довольно неплохо одетых людей с аккуратно подстриженными в кружок волосами, остальные же пятеро, судя по всему, представляли собой разную шваль – нечесаные, одетые в рубища, они постоянно шипели руг на дружку и время от времени дрались, с явной опаской посматривая на Бреслава.
Поляк наверняка был пленником, и не из простых. Чего ж его тогда здесь держали? Не могли подыскать узилище поприличнее? Или – поприличнее не было? А зачем тогда сунули сюда всякую шваль? Непонятно.
Надо отдать должное, брат Дитмар вел следствие умело и быстро – не успел Ратников задремать, как явившиеся стражники выдернули его для допроса… Точнее сказать, это была очная ставка с очередным старым знакомцем – здоровенным верзилой с бритым подбородком и квадратным лицом. Ну, конечно… старый знакомый – садист и работорговец Кнут! Кнут Карасевич.
Ратников даже не удивился – чего-то в таком роде он и ждал.
Угодливо кивая капитульеру, Кнут живо подтвердил все то, что до него уже говорил немцам Кривой Ярил. «Герр Майкл» никакой не английский рыцарь, а верный человек Онциферовичей, мало того – тесно связан с новгородским тысяцким Якуном и его сыном Сбыславом!
– Ай-ай-ай! – выпроводив Кнута, брат Дитмар радостно потирал руки. – Ну что, будете и дальше упираться, герр… ммм… Мисаил? Имейте в виду, я немедленно отправлю гонца в Феллин. Доложу о вас и маршалу, и самому магистру. Доверенное лицо ратмана Якуна! Не часто, не часто попадают к нам подобные гости. Уверен, вы не обычный шпион и многое нам расскажете! И, знаете, совсем не хотелось бы приглашать палача… хотелось бы договориться.
– Что вам нужно? – Ратников скривил губы.
– Все! – кратко отозвался капитульер. – Вы выдадите всех ваших людей здесь, в Плескау, а также – на всем побережье и в Иссабурге.
– Иссабург? Изборск – так, кажется?
– Да-да, Из-бор-с-к – так его называют русские.
– В Изборске я никого не знаю!
– Хорошо, – с неожиданной покладистостью согласился брат Дитмар. – Пока обойдемся одним Плескау. И побережьем. Прошу вас помнить, герр Мисаил, мои слова о палаче – вовсе не пустые угрозы!
Ратников улыбнулся как можно более безмятежнее:
– Ладно. Предположим, мы с вами договоримся. А что я с этого буду иметь?
– А что вы хотите? – вопросом на вопрос отозвался монах.
– Все! – хохотнул Михаил.
Брат Дитмар посмотрел на него со всей возможной серьезностью:
– Так таки – все?
– Ну, я же не знаю всех ваших возможностей. Если я вдруг захочу дом в Любеке и пожизненную ренту – вы вряд ли сможете все это мне предоставить…
– Ну почему же нет? – капитульер улыбнулся. – Я вижу, у нас пошел деловой разговор, герр Мисаил. – С Любеком у нас налажены неплохие связи. С домом… постараемся устроить, а вот насчет ренты – это прерогатива магистра. Хотя… хотите честно?
– Давайте! – Михаил вскинул глаза.
– Лучше всего вам попросить землю на правах вассала Ордена, – негромко произнес монах. – У нас привилегии для переселенцев, особенно – явившимся из германских земель, хотя на наших землях с удовольствием селяться и поляки, особенно из Мазовии… Их жадные князья дерут семь шкур, а мы… мы хозяйствуем куда более разумно.
– Угу, – кисло улыбнулся Ратников. – И где вы мне предоставите землю? В Пруссии? Курляндии? Жемайтии? На переднем крае – образно говоря.
– И об этом можно будет договориться, – брат Дитмар довольно кивнул. – Я рад! Клянусь святыми мощами – рад! Ну… герр Мисаил, может быть, поговорим более конкретно? Сейчас как раз принесут обед, вы, небось, проголодались?
– Что ж, рад буду отобедать, тем более – в вашей компании. Вы кажетесь мне умным человеком, брат Дитмар.
– Как и вы мне, герр Мисаил. Да, конечно же я прикажу вас расковать…
Обменявшись любезностями, оба ненадолго примолкли, ожидая, когда вошедший слуга расставит на узком столе принесенные на серебряном подносе яства: рыбу, жаренную на вертеле дичь, явно только что выпеченный, с тонкой хрустящей корочкой, хлеб. Был даже высокий серебряный кувшинчик с вином…
– Итак? – откушав, потер руки монах. – Я внимательно вас слушаю, герр Мисаил. Очень внимательно!
– Вам бы лучше записать, – любезно предупредил Ратников. – Смею вас заверить, информация будет обширной!
– У меня хорошая память… Впрочем, вы правы, сейчас позову писца.
Брат Дитмар выглянул за дверь, что-то прокричал… Тотчас же в трапезную… впрочем, нет, это, скорее, был кабинет, неслышно вошел молодой монах с писчими принадлежностями – пером, чернилами и бумагой, судя по белизне, не самого худшего качества, вероятно, выделанной где-то в Италии. Хотя, у Ордена наверняка имелись и собственные бумажные мельницы.
– Записывайте! – спрятав усмешку, Ратников махнул рукой. – Сначала о Пскове… потом о Риге… если вас интересует этот город.
– Рига? – капитульер удивленно похлопал глазами. – У вас что – есть свои люди и там?
– У нас много верных людей, герр Дитмар! Ну, что, вы слушаете?
– О да, да, конечно же да! – поспешно закивал монах. – Не сомневайтесь, брат Феликс запишет все с надлежащей тщательностью.
– Пишите… – Ратников прикрыл ладонью глаза. – Итак, Псков. Во-первых, каждый третий и четвертый вторник месяца по утрам мне нужно быть у реки, на пристани – и, держа в правой руке бумажный свиток с зеленой печатью, ждать человека с важными сведениями.
