Михаил Ахманов - Я – инопланетянин
— Вуаль… Говорите, зона повышенной энтропии? Не верю я в эти заклинания физиков! Возможно, все намного проще… Скажем, какой-то коллоид, взвесь, распыленная в воздухе… Субстанция, инициирующая окисление… Если ее частицы заряжены, их можно связать силовыми полями и удержать в локальных границах… Со временем взвесь оседает на почву, создавая зоны безопасности, данный процесс идет с различной быстротой в разных частях Анклава, и это вполне естественно, если учесть огромность его территории… А также возможную неоднородность поля… Значит, все эти бассейны, рукава и остальная дребедень дают нам картину распределения напряженности — точно опилки, к которым поднесли магнит… — Опустив голову, он посмотрел на меня. — Разумная гипотеза, приятель? Что скажете?
— Скажу вам то же, что и раньше: гипотез не измышляю, — ответил я и решительно взмахнул рукой. — Берем пробы, заполняем контейнеры и уходим! Мне совсем не хочется тут ночевать.
* * *
Мы разбили лагерь у вешки за номером тридцать четыре, километрах в трех от мрачного могильника. Он казался не только мрачным, но и древним; человека, попавшего в такое место, невольно тревожат призраки неупокоенных, их жуткие стенания и звон цепей — или, учитывая профессию погибших, лязг запасных обойм в подсумках. Странно, но жители Земли, каким бы божествам они ни поклонялись, никак не смирятся с мыслью, что смерть для них — факт окончательный и непреложный. Это касается всех, даже мудрецов, подобных Аме Палу, которые ближе к истине, чем миллиарды остальных землян. Тем не менее они не теряют надежды восстать из праха в цепи перерождений, или перебраться после смерти в рай, или уж на крайний случай попасть в чистилище. Мне кажется, что именно в этом, в вере в загробную жизнь, а не в понятии о Высшем Существе, и состоит притягательность религии. Разумное и живое не мирится со смертью; вначале разум изобретает все новые трансцендентальные системы, ну а потом… Потом появляются Старейшие.
После ужина Цинь Фэй уснула; кажется, переживания в могильнике утомили ее больше, чем восхождение на скалы и попытки зондировать вуаль. Сиад, как обычно, стоял на страже, я заполнял походный дневник, а Джеф, вооружившись отверткой и плоскогубцами, возился с блоками, выдранными из останков робота. Не знаю, что он хотел там обнаружить — может быть, весточку от жутких инопланетян? Но аура, окружавшая его, была не столь безнадежно угрюмой, как прошлым вечером.
Наконец он отложил инструменты и с пренебрежительным видом отпихнул один из модулей — кажется, ржавое плечевое сочленение. Затем пробормотал:
— Тупиковый путь… Железка, она и есть железка.
Никак не комментируя эту мысль, вполне справедливую и очевидную, я уткнулся в свои заметки. Особой нужды в них не было; память моя необъятна, и в ней уложены все факты, все случившееся с нами и все детали наших разговоров. Но стоит ли демонстрировать ее могущество? Надо ли напрашиваться на вопросы или ловить удивленный взгляд? Это совсем ни к чему. Ergo[22], мне положено вести дневник, и я его вел.
Макбрайту хотелось поговорить. Беседы со мной дарили ему уверенность и силу, которые он в иных обстоятельствах черпал, надо думать, у своего окружения. Своеобразный вампиризм людей влиятельных, миллиардеров и представителей высшей власти… Кто откажется поделиться с ними энергией или снабдить парой-другой незаезженных мыслей?
— Вы слышали об органороботах? Андроидах? Я отложил свои записи и покачал головой.
— Нет, Джеф. И что это такое? Разумные машины на базе игрунов? Или модификантов?
Он пренебрежительно хмыкнул:
— Эти ублюдки? Нет, они годятся лишь на свалку! Из человека, даже бывшего, не сделаешь андроида. Слишком непрочный материал.
Это меня заинтересовало. Последние лет двадцать или двадцать пять мои земные соплеменники ставили над собой эксперименты, чреватые непредсказуемыми последствиями. Я имею в виду не аутбридинг, породивший аму — аму во всех отношениях были и оставались людьми, такими же, как мексиканцы или бразильцы, соединившие наследственность и кровь различных рас. Но кое-кто — и в первую очередь модификанты и игруны — с натугой вписывались в человеческий стандарт. Первых из них выращивали из оплодотворенных яйцеклеток, подвергнутых по мере их развития генетическому программированию — обычно для того, чтобы добиться максимальных физических характеристик: силы, выносливости, скорости реакций. Или, например, способности извлекать кислород из водной среды, что привело к созданию модификантов-гидроидов. Все эти существа не отличались высоким интеллектом и вне профессиональной сферы и привычных развлечений были совершенно беспомощны.
Игруны являлись продуктом не генетической перестройки, а электронной микрохирургии. Вживленные в тело импланты фактически делали их киборгами, однако в глазах закона и общества термин «киборгизация» имел вполне определенную трактовку. Так, в случае неизлечимой болезни пациент мог выбирать между естественным органом — клонированным сердцем, почками или поджелудочной железой — и приборами, их заменяющими, причем замена была эквивалентной, в том смысле что больной, восстановив здоровье, не получал каких-либо иных, сверхчеловеческих способностей. Согласно этому правилу, киборгизацией считалось только внедрение боевых и силовых имплантов, а также чипов, подключенных к мозгу, либо «розеток» — то есть интерфейсов для связи с компьютерной сетью и виртуальной реальностью. Именно от них, от этих «розеток», произошло понятие «игрун» — лет тридцать назад их устанавливали себе фанаты компьютерных игр.
Что касается роботов, то это были прочные, могучие и дорогие недоумки, поскольку интеллект, даже столь ограниченный, как у модификантов или клинических идиотов, не поддавался алгоритмизации. Что же в том удивительного? Мозг, да и весь человеческий организм — сложнейшая нелинейная система, творение хаоса, устойчивая парадоксальная неупорядоченность; земной науке, скованной цепями редукционизма[23], такое не постичь. Впрочем, какое-то движение, ведущее к смене парадигм, здесь уже наметилось: возникли кластерный анализ, фрактальная геометрия и нелинейная динамика[24]. А если наметилось, будет неизбежно расти, цвести и развиваться, это значит, что искусственный мозг поумнеет, импланты станут совершеннее, а методы генной инженерии — изощреннее и тоньше. И вот результат: где-то, в какой-то точке, в некий момент модификанты, игруны и прочие человекоподобные встретятся с роботами и сольются с ними… Может быть, уже встретились и слились, да я прохлопал? Это было бы непростительной оплошностью!
Я смотрел на Макбрайта, чувствуя, что он колеблется: что-то хочет рассказать, но как бы не уверен, что я желаю приобщиться к тайнам Эм-эй-си. Проявить инициативу? Что ж, пожалуй!
— Вы знаете, Джеф, что я владелец информационного агентства? — Он кивнул. — Не могу пожаловаться на своих сотрудников: добрая старая школа, люди с интуицией и опытом, не пропустят ни единой новости в сферах политики, культуры или науки. Да и как ее скроешь, эту новость? Что-то да просочится в сеть, а просочившееся можно выпарить и изучить сухой остаток… Но об этих… как вы сказали?., органороботах?.. я ничего не слышал. Абсолютно ничего! Про андроидов, правда, читал, но большей частью в фантастических романах.
Макбрайт обернулся, взглянул на Сиада и спящую Цинь Фэй, затем придвинулся поближе. На его губах играла снисходительная усмешка.
— Значит, ничего не слышали? Ну, что ж… Ваши люди охотятся за секретами, мои берегут их, и я доволен, что не зря плачу им деньги! — Он склонился к моему уху. — Андроиды — общий термин для искусственных существ, неотличимых от человека, но создавать их можно разными путями. Скажем, эволюционным: воспроизвести первичный акт творения и подождать, пока архейская амеба станет человеком. Или придумать агрегат, в который загружают аминокислоты, белки, кальций, воду и все остальное, а он печет андроидов, как пончики. Но это, дружище, фантастика; тело да кости мы как-нибудь слепим, а мозг… вот мозг нам не осилить! Но можно взять готовый — скажем, у погибшего либо от клона…
— Полегче, Джеф! Не увлекайтесь! — Я похлопал его по колену. — Полное клонирование людей запрещено. Насколько мне помнится, это единственный вопрос, не вызывающий разногласий в ООН, а также споров между ЕАСС, ВостЛигой и мусульманскими странами.
— Ну, я говорю гипотетически… к тому же есть территории, не признающие ООН… — Макбрайт отвел глаза. — В общем, представьте, что проблема мозга решена и мы имплантируем его в тело, созданное искусственно. Чем не андроид?
— Чем не человек? — отпарировал я.
По лицу моего собеседника вновь скользнула улыбка — из тех, какими взрослые потчуют детишек.
