КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ) - Войлошникова Ольга

— А пусть будет «Дельфин».

— Ну, за «Дельфина»! — чокнулись, немножко на пол покапали.

Хорошо перекусили, между делом рассказывая о своих находках — я про каптёрку, Сергей про навигационные карты. Потом взяли немного белья, ещё бутылку, бокалы и пошли на второй дирижабль. Там наоборот чисто всё было — аж по-дохтурски стерильно. И шаром покати.

Разливали прям на трапе, брызгали вином на дирижаблевое брюхо — чуть не полбутылки расплескали.

— Нарекаю тебя «Брусника»! — весело заявил батя.

Выпили, но всё же удивились.

— А почему «Брусника»? — спросил Дмитрий.

— Сперва, — доверительно сказал батя, — я как услышал, что сын аппарат «Дельфином» назвал, хотел свой в пару окрестить «Русалкой», — он огладил усы и хитро прищурился. — Но потом я подумал, что жена мне не простит. А брусника — ягода для здоровья полезная. Пироги из неё вкусные, настойки, опять же.

Мы засмеялись и пошли смотреть, как у «Брусники» внутри. Успели пройти с подробной экскурсией по всему жилому модулю, заглянуть в транспортный отсек, оценить каюты, которые батя и Дмитрий себе выбрали — а Афони всё не было.

11. С КОРАБЛЯ НА БАЛ

ДОМОЙ

Дмитрий с Сергеем объявили, что несмотря на имеющиеся на руках заключения о техническом состоянии, человеческий фактор со счетов тоже сбрасывать не стоит. Поэтому помимо системы навигации и механической части приводов управления неплохо было бы осмотреть оба аппарата на предмет наличия/отсутствия элементов бортового вооружения, случайно оставленных (или, не дай Бог, неразорвавшихся) боеприпасов на борту и прочего из боевой части. Вдруг да недосмотрели трофейщики? Да и вообще, вдвоём инспектировать сподручнее, особенно арсенал и крюйт-камеру (сиречь «артиллерийский погреб»).

И, раз уж позволяет время, они как раз этим и займутся.

А мы с батей остались дурью маяться. Ну, посидели. Ну, поговорили. Чего на совершенно пустом дирижабле-то делать далёкому от летучей техники человеку? Беспокойство, отступившее было, когда добрались до конторы, накатило с новой силой. Не зная, чем себя особо занять, вышли на улицу, свежего воздуха глотнуть.

— Чевой-то дело к вечеру, — я с тревогой осмотрел сереющее небо, на фоне которого в нескольких местах поднимались освобождённые от наземных креплений аппараты. — Не случилось бы с Афоней чё.

Батя сдвинул фуражку на затылок и упёр руки в боки:

— Ну, случилось коли — будем выяснять да искать. Ограбить его не должны были, деньги он все почти мне оставил. А если уж…

Но договорить, что «если», он не успел. Из-за рядов аппаратов вырулил большой дилижанс, на козлах которого, рядом с кучером, сидел Афоня, а внутри и даже на втором этаже, на крыше — куча всякого народа.

— Мы тебя уж потеряли! — крикнул батя, когда карета остановилась напротив нас. — Людей, что ль, собирал?

— Да не, Алексей Аркадьич, люди заранее ждали. Больше времени ушло, пока полётные путёвки оформил, да все разрешения, да телеграфировал в Иркутск насчёт причальных мачт, которые мы зарезервировали, что подтверждаем — ответа ждал…

— Ну, понятно.

— Так! — Афоня сделался страшно деловой и замахал руками в сторону дилижанса: — Первая команда — сюда, поступаете в распоряжение Дмитрия Петровича, — он ткнул рукой в сторону появившихся из дирижабля Сергея с Дмитрием: — Вторая, отправляетесь с Сергеем Викентьевичем на второй дирижабль. Времени немного, через час выйти желательно. Топливные ёмкости на осадок отстоявшийся и посторонний механический сор — осмотреть! Исправность дублирующих узлов и механизмов — проверить, да поживее!

Приехавшие команды засуетились, разбираясь.

— Господа пилоты! Сейчас последние проверки и незамедлительно отправляемся, в форсированном темпе идём до Новосибирска. До двух вряд ли добраться успеем?

— Не успеем, — сразу мотнул головой Сергей. — Даже если без задержек выйдем, прибудем в третьем часу. Ещё ж на восток летим — значит, в четвёртом.

— Ага. Туда-сюда на ветер скидку сделаем… Ну, значит, на прибытие в четыре будем рассчитывать. В Новосибирском резервном воздушном порту делаем остановку на шесть часов — вам поспать. Как только швартуетесь — немедленно вам отбой. Дальше до Иркутска без остановок. В светлое время дня на четыре часа возьмёте отдых, помощники вас заменят. Точки «от» и «до» определите сами. Задача ясна?

— Так точно! — оба пилота по-военному бросили руки к козырькам.

— Сергей, Илья, давайте в дилижанс — и к себе! Я сейчас базовых техников вызову, чтоб разблокировали нас, заканчиваем проверку и отправляемся.

С ОБНОВКОЙ!

Добрались благополучно, в Иркутск прибыли ранёшенько утром в пятницу. Афоня нас с батей сразу к себе повёз, чтоб потом заново не собирать. Точнее, даже не так. Сперва мы по дороге к Лизавете заскочили, отцу ногу подлечить, а оттуда — к Афоне. А там матушка с Катериной, все в тревоге — как говорится, чуть свет, уж на ногах, ждут!

Обрадовали, только успели малость освежиться да чайку попить — двигать пора. Сперва в регистрационную контору, за постоянными номерами. Тут снова пошлину пришлось платить — за внесение постоянного номера, названия дирижабля и имени владельца в реестр. Оттуда в канцелярию воздушного порта — за постоянными опознавательными знаками. Там сразу батюшку портовского пригласили, освятить новоприобретение. Потом к нотариусу — доверенности делать, чтобы Афоня мог без нашего присутствия договора заключать, путёвки оформлять и прочее, и прочее.

Еле как к двум часам пополудни управились. Афоня сразу:

— Ну, Илюх — давай к нам! Маман с Катериной, не иначе, стол организовали — обидятся.

Почесал я в затылке.

— Э-эх… Вся моя учёба на этой неделе наперекосяк пошла! Заедем хоть, объяснюсь. А то ведь сорвался я, не предупредил никого.

— Да заедем! — легко согласился Афоня. — Всё одно по пути.

— И за Мартой?

Тут Афоня покряхтел, раздумывая. До монастыря — эвон крюк!

— А за Мартой посыльного пошлём, который в тот раз твоё ландо домой отогнал, — подал усталый голос батя. — Пущай привезёт. Ему кака разница, куды мотыляться?

Такой вариант всех устроил.

Заскочил я на ипподром, переговорил с Харитоновым. А он меня удивил:

— Не потеряли мы тебя. В понедельник заходила девчонка-то воспитанница. Как бишь её? Матрёша?

— Ну, можно и так.

— Так зашла, сказала: «Срочный вызов, Илья лететь, я не понимать куда». Про телеграмму толковала. Я уж сообразил, что дело серьёзное. Ты вот что, приходи-ка завтра. Позанимаюсь с тобой дополнительно. А то ведь в понедельник — всё, экзамены у вас.

Мне стало неловко.

— Неудобно, Вадим Петрович, ваше личное время занимать.

— Ты брось! Неудобно ему. Я эту неделю парней знаешь как дрючил⁈ Ваши показатели — это и качество моей работы тоже. Так что завтра к восьми без разговоров!

— Так точно!

— Ну вот, другой коленкор…

Приехали мы к Афоне — а там уж все мои сестрицы, полон дом детей, да друзей, да хороших знакомых, да все нарядные, столы ломятся — чисто именины государя-императора праздновать собрались! Афоня нас с батей в бока толкает:

— Проходите-проходите дальше, в спальню!

А там на вешалках наши мундиры парадные ждут, да с медалями. Ишь ты, сговорились!

Принарядились мы чин чинарём. Вышли — все давай хлопать, орать. Смотрю, и Марта уж тут, тоже как медный грош сияет. Ну, ладно, жалко, что ли — отпразднуем!

Хорошо, у меня появился повод лишнего на грудь не принимать: объявил, что на завтра с раннего ранья мне назначено личное испытание (для пущей важности слегка приукрасил) — за два тоста принял: за «Дельфина» да за «Бруснику» по рюмочке — а после только морсом бокал наполнял.

Но гульнули от души — за этакую обнову! И гармошка откуда-то вывернулась. На двор гулянье выплеснулось — плясать! Тётки за столом наоборот, протяжное да душевное запели… Вечер накатил прохладой. Собрался я тихонько, комбинезон пилотский в авоську затолкал, Марфушку свистнул — да и улизнули мы до дому, пока никто меня не заметил да длинных разговоров «за жисть» не начал.