Сергей Лисицын - Перекресток
Фрэд же пребывал в охранении и неспешно фланировал на подступах к лагерю нашей экспедиции. А вот я сидел на корточках и тосковал. «Гоплит», конечно, стоял не просто так, а в режиме активного сканирования окружающего пространства, и, случись какая гадость, я бы узнал об этом первым. Но все равно, куда приятнее смотреть на неисследованный мир через визор боевого шлема, когда с левой стороны успокаивающе переливаются зеленым данные комплекса наблюдения, а в ушах привычно шелестит статика общего канала связи, прерываемая сдержанным покашливанием Фрэда и сопением Платформы. Общий канал, конечно, никуда не делся, черная капля наушника в ухе, тоненькая дужка микрофона подходит к губам, но визора не хватало.
— «Хорьки» говорят, все чисто. Они дошли до конца прямого отрезка, дальше перекресток, хорьки разделились, большую часть я отправил налево, оттуда вроде перспективные такие циферки идут. В той стороне двери, а за ними достаточно обширные помещения. А вот справа — две или три червоточины. И не простые, а сумасшедшие.
— Тебя понял, иду за «хорьками» налево. Там пол чистый, так?
— Да, порядок.
Так, значит, направо без необходимости соваться не будем. Сумасшедшие червоточины — это как раз те, от которых сходят с ума датчики. И выведут они… неизвестно куда, но с практической точки зрения — в никуда.
— Ким, что с движением? — решил перестраховаться я. Уж больно тихо было вокруг, и это мне смутно не нравилось.
— Ничего внештатного. Ни с верхних уровней, ни от «хорьков».
— Ясно. Начинаю движение.
— Принято.
Я двинулся вдоль правой стенки коридора — неторопливо, мягко ставя ноги с пятки на носок, распределяя вес тела так, чтобы иметь возможность оттолкнуться и левой, и правой ногой, если возникнет необходимость срочно сматываться. Хотя вроде червоточины не имели манеры блуждать, постороннего движения тоже не было…
Я резко прыгнул вверх, одновременно активируя гелевые липучки в перчатках, наколенниках и носках сапог.
По коридору шел анубис.
К счастью, потолок тоже был волнистым, весь в натеках и сталактитах, порой в человеческий рост. На одном из таких выступов мне и удалось закрепиться, причем я успел перевернуться головой вниз и теперь внимательно наблюдал за приближающейся тварью, представляя, как буду вынимать душу из Кима, когда вернусь. В который раз уже убеждаюсь, что тяжелая паранойя и разумная осторожность — суть одно и то же. Вернусь и буду вбивать это понятие Киму в голову. И остальные части тела.
Анубис напоминал помесь богомола с волком. Ростом в два с лишним метра. Покрытое чем-то вроде хитина тело заканчивалось сидящей на мощной шее головой с вытянутыми челюстями, совершенно волчьим влажным носом и внимательными черными глазами. Уши у твари тоже были не то волчьи, не то собачьи, поросшие густым седоватым волосом. Они чутко подрагивали, но почесать песика за ушком желания почему-то не возникало.
Но откуда же он мог тут взяться? Да еще и со стороны того коридора, по которому только что прошлись «хорьки». Для чего, кстати, и были запущены — стационарные датчики танка, которыми оперировал Ким, отсюда, с нижних уровней, давали только самую общую картинку, мешала толща камня и странный, похожий на желтоватую слюду материал, из которого создатели комплекса делали перекрытия и облицовочные панели помещений. Не могли же они все разом прохлопать появление анубиса.
Однако — вот он, уверенно топает, цокая когтистыми лапами, в передних конечностях помесь копья и широкого ножа — лезвие, наверняка сделано из металлической полосы, отодранной от какой-нибудь аппаратуры в этом здании. Или в другом таком же. Коричневый собачий нос чутко подрагивает, и я замираю. Даже не дышу. Вроде бы анубисы не отличаются тонким обонянием, но кто его знает, как оно на самом деле. Общение людей с ними сводилось к отражению внезапных нападений, когда десяток-другой шипящих псиглавцев налетал, словно из ниоткуда, ловко орудуя этими своими копьемечами, и откатывались, оставив нескольких убитых и искореженное, порубленное оборудование поисковых партий, а частенько и раненых сталкеров. Или погибших — лезвия копьемечей были остроты необыкновенной и проникали в самые крохотные щели, перерубая провода и шланги симботов. Несколько раз анубисы заставали врасплох экспедиции во время привалов, когда люди покидали симботы. Выживших не было.
Правда, один на один человек с псиглавым богомолом справиться мог. Вот только, насколько я знал, анубисы никогда не нападали в одиночку. Именно поэтому я висел под потолком вниз головой и не шевелился. Если тварь одна, я подожду, когда она отойдет подальше, и направлю за ней пару «хорьков», управляя ими в ручном режиме. А вот если вслед за этим молодцем последуют другие бравые ребята…
Я попытался вспомнить, на сколько часов непрерывной работы рассчитаны «липучки».
Тем временем анубис остановился точно подо мной и смешно задергал головой. Я напрягся и приготовился отклеиваться. Если упаду как надо, то смогу захватить шею псиглавца и резко дернуть назад. Должно сработать.
Все упиралось в один маленький вопрос — один ли он?
Анубис сделал пару шагов в сторону, подпрыгнул, насекомо выворачивая ноги, и пропал в одной из червоточин.
Только сейчас я понял, что все это время канал связи был открыт и в любой момент меня могли вызвать. Как обстоит у аборигенов дело со слухом, я не знал.
Повисев еще пару минут в полной тишине, я откашлялся и хрипло осведомился:
— Ким? Ты там ничего необычного сейчас не видел?
В наушнике прозвучал низкий, хрипловатый голос Платформы:
— Видели. Потому и молчали. Он появился из ниоткуда.
— Из коридора он появился, — злобно прошептал я, отклеивая ножные липучки. — Теперь-то что с движением?
— Ничего. Только ты и «хорьки». Откуда этот чертов собакоголовый появился — ума не приложу.
— Понятия не имею. Но знаю, куда он делся — спрыгнул в червоточину.
Платформа присвистнул:
— Однако. Интересно, он соображал, что делает?
— Я не специалист по анубисам, но мне показалось, что понимает. — Вытащив портативный метатель, я осторожно приближался к перекрестку.
Присев, резко подался вперед, выглядывая в коридор, отпрянул. Вроде никого. Пошел дальше вдоль стеночки, поглядывая на миниатюрный экран, встроенный в часы, на котором отображалась часть информации, передаваемой «хорьками».
Теперь приходилось делать усилие, чтобы не вздрагивать от каждого шороха. А их хватало. Работала система вентиляции, с перебоями, вздохами и скрипами, но работала. Запас прочности у здешней техники был просто невероятный. Скользили по полу «хорьки», которых я позвал назад и настроил на патрулирование ближайших окрестностей. Потрескивали разряды в наушнике.
Откуда же взялся анубис?
Так, потихоньку, я добрался до ближайшей двери — овального углубления в зеленоватой стене. На уровне в половину человеческого роста точно по центру двери — три углубления. Я вложил в них пальцы и легонько толкнул. Помедлив, дверь уехала вбок и вверх, открывая проход в полный янтарного, стелющегося по полу тумана зал.
Я осмотрелся и, довольно улыбаясь, вызвал Платформу:
— Сергей, готовь контейнеры. Будем грузить!
* * *Воздух в пассажирском отсеке «Толстого Эрвина» был свеж, прохладен и пах сцинийскими лимонами. Я блаженно вытянулся на сиденье, положив ноги на прозрачный контейнер с упакованными в изолирующую пену витыми колбами, которые мы весь день вытаскивали на поверхность. Не только их, конечно, но именно колб оказалось на удивление много, и Платформа уже потирал руки, подсчитывая, сколько мы выручим за них на «игле».
Колбы эти являлись чем-то вроде аккумуляторов, но назначение их оставалось не совсем понятным. Насколько я смог уразуметь из объяснений Кима и статей, которые он мне подсунул, витые колбы из золотистого материала, напоминающего стекло, были доверху полны не только энергией, но и штукой, которую умные люди называли «пространственно-временной континуум, соответствующий моменту смены состояния энергии». На практике это означало почти вечные батареи. Исследователи Перекрестка считали, что установки, работающие на таких вот колбах, служили для синхронизации различных частей Перекрестка во время его перемещений во Вселенной. Учитывая, что для «вечных» батарей существовала система зарядки, энергии на это тратилось столько, что лично мое воображение отказывало.
— Слушай, а ведь это не стандартный комплекс анубисов. — Сидевший напротив Ким перекинул тонкую черную сигару из одного угла рта в другой и выпустил тонкую струйку дыма.
— Да я уж понял. Еще как первые ярусы прошел. Две молельни, жилые отсеки, где обитали явно не рядовые граждане, лаборатории, да еще и энергоблоки с зарядной станцией.
