Виктория Гетто - Беглецы - 2
…Это где наши девицы — красавицы с колясками дефилируют и себя показывают. Мини, прозрачные сарафаны, коляски…
— Потом съездили на пляж…
…Стройные, практически обнажённые загорелые фигуры, прикрытые скромными лоскутками материи…
— Дальше — в магазин. Я ей сам купальник подбирал…
…Это после пляжа то?!. Представляю, что он ей нашёл! Осторожно осведомился:
— Надеюсь, примерять при себе не заставил?
В трубке помялись, потом всё же сознались:
— Не. Только показать результат…
— Гхм.
Отец кашлянул.
— Потом мы снова вернулись на пляж… После — посидели в летнем кафе…
На душе отлегло. Это всё‑таки хоть чуть — чуть её в себя приведёт…
— Потом поехали на учебный полигон. Я ей показал, как наши ребята курс молодого бойца проходят. Как — раз на рукопашку попали…
…Молодые монстры крушат всё, что под руку попадёт…
— Затем — ужин. Ну и рванули на дискотеку, что возле пляжа… Попрыгали немного…
— Ё!
— Ага.
Унылым тоном ответил Володя.
— Только её надолго не хватило. Но тут к ней дободались наши девчонки…
— Ч — чего?!
— Пап! Всё нормально! Они по другому поводу!
— Что за повод?
— Интересовались, чья она. Ну, у той хватило ума ткнуть в меня пальцем…
— И?!
Не знаю, что ей напели, но вернулась она домой задумчивая. Даже слишком. Попросила чего‑нибудь крепкого, мозги на место поставить, и после третьей стопки коньяку вырубилась…
— Ты ей коньяк дал?
— Коньяка не было. Только абсент. В семьдесят оборотов…
— А не помрёт?!
— Пап! Всего три стопаря. Она лишь треть бутылки осушила… Правда, литровой… Помереть — не помрёт. Но зелёненькой будет. Так что сутки у вас есть железно.
Голос сына стал серьёзным.
— Ты хотел со мной переговорить о семейных делах?
— Да. Но… После Совета. В принципе, я могу сказать тебе его решение и сейчас. Условие одно — пусть уматывают к себе. Не захотят — их проблемы. Щадить не станем.
— Ясно…
— Но это ещё не точно. Тут в горах чего‑то нашли, из‑за чего и задерживается общий сбор. Но послезавтра всё решится. И… В общем, завтра после обеда приезжай ко мне.
— А Гера?
— Сам же сказал, что она не встанет.
— Да. Извини. Перевариваю наш разговор…
— В общем, жду. До встречи, сын…
Владимир взглянул на мирно посапывающую девушку. 'Даже пузыри пускает', — подумал он. Затем сел на стул, задумчиво глядя в окно. Правильно ли он поступает? Куда проще быть простым тупым воякой. Не надо ни о чём думать самому, всё решают за тебя. Всё — по приказу. Но только жить так, подобно растению, не по его складу характера. Не по нему. Хочется чего‑то большего. Отец… Он всегда отличался от тех, кто его окружает. Не внешне, внутренне. Всегда держав всё внутри, играя роль балабола и пустобрёха для тех, кто его окружал, будучи на самом деле совсем не таким. Внешняя мягкость и слабохарактерность скрывала тот неимоверно прочный внутренний стержень, упрямство и настойчивость. Через 'не могу', через 'невозможно', через слабость и болезнь он шёл только вперёд. Иногда быстро, иногда медленно, но только вперёд, к цели, которую видел только он. Жёсткий, словно старая кожа. Твёрдый, будто базальт, никогда не сдающийся. Пример для сына. Для своих близких. Как он гордился сестрой, не показывая, впрочем, своей гордости остальным. Всегда скрытный, ровный, выдержанный.
Владимир впервые увидел его радость, когда по молодости, будучи сопливым пацаном сцепился во время одной из прогулок с приезжими гастарбайтерами, возмутившись их наглостью и бесцеремонностью. Батя вытащил его из полиции и впервые сказал ему слово благодарности. И это было самой большой радостью. И если сейчас он поступает так, как хочет отец, значит, он поступает правильно. И молодой человек спокойно улыбнулся своему отражению в тёмном стекле комнаты…
— А — а… О — о-о…
Его разбудили тихие поскуливания по соседству. Лениво повернул голову — Гера сидела, раскачиваясь, на кровати и держала голову руками. Что поделать, похмелье жёсткое. Даже очень.
— Плохо?
— Да…
Нехотя выбрался из кровати, прошёл к тумбочке, где лежал приготовленный с вечера 'Антипохмелин', насыпал порошок в стакан, затем дошёл до ванны, развёл состав водой. Вернулся, протянул девушке:
— Попробуй, может, полегчает.
Та жадно осушила, замерла, прислушиваясь к внутренним ощущениям, осторожно дотронулась до виска, затем снова простонала:
— Не помогло.
— Дай ему хоть подействовать. А пока сходи, умойся. А то ты сейчас зелёная.
Молча слезла с кровати, пошлёпала в ванную, ничуть не придавая значения тому, что на ней всего лишь мини — трусики с кружавчиками и прозрачными вставками, плюс практически прозрачная комбинашка. Вчера всё‑таки удалось ей впарить эротичный комплект из Нуварры в качестве постельной одежды. Вовка усмехнулся — прогресс продвигается вперёд семимильными шагами. Так и уезжать не захочет… Зараза… Вернулась океанка из ванны уже практически в нормальном состоянии, если не считать красноватых глаз. Бросила на него хмурый взгляд, потом нашла сарафанчик, натянула его на себя. Точно, прогрессирует. Во всяком случае, уже никаких возражений и возмущений по поводу пристойности нет. Он сам уже одет в любимые вытертые джинсы и свою безрукавку.
— Пошли завтракать.
— Угу. Правда, не уверена, что в меня что‑нибудь полезет…
— Надо. Иначе совсем плохо будет.
Уныло — тоскливый взгляд, потом с оханьем потащилась за ним, ступая преувеличенно твёрдо. На лестнице шатнуло, но он успел поддержать её за руку.
— Спасибо.
Удивлённо взглянул на девушку. Машинально? Или специально? Непонятно. Вошли на кухню, быстро приготовил всё для чая и кофе. Поставил на стол, порезал ветчину и колбасу. Всё натуральное, чистейшее мясо, по лучшим рецептам. Гостья осторожно откусила маленький кусочек, медленно стала жевать, потом сделал глоток крепкого кофе. Удивлённо вздохнула, прислушалась к себе, снова глоток… Очень быстро осушив кружку, попросила ещё. Сделал. Жалко, что ли? Лодку гранул из банки, сахар по вкусу. Кусочек лимона. А эффект — поразительный. Краснота из глаз исчезла, на бледных щеках проявился румянец. Серые губы вновь заиграли красками. Сама ожила.
— Вот! Лучшее лекарство!
— С чего это ты вдруг так решали набраться?
Махнула рукой. Потом нехотя, отвернувшись в сторону, буркнула:
— С девочками пообщалась…
Действительно. Тогда та парочка молодых девушек, явно её соотечественниц по внешнему виду, утащила её к барной стойке. Чего‑то там долго выясняли. Потом, поглядывая по очереди в его сторону, возбуждённо шептали, пытаясь переговорить грохот музыки из колоссальных колонок.
— Можно полюбопытствовать, о чём был разговор? Или это что‑то тайное?
— Какое там тайное… О тебе рассказывали. Ты, оказывается, в городе личность известная и популярная.
Вовка насторожился:
— И чем же это я так известен?
Залилась краской. Выдавила из себя:
— Да… Многим. Мне тут такую кучу инструкций и наставлений выдали, даже не по себе как‑то…
— В смысле?!
Он удивился не на шутку.
— Как себя вести… Что нужно делать, чтобы муж не ушёл к другой… Правила поведения в обществе… В вашем… О семейных отношениях… О новых родителях…
— Любопытно.
Только сейчас сообразил, о чём она лепечет. Естественно, что соплеменницам даже и не подумала сообщить, что она — дипломат. Наверняка брякнула, что с ним. А те решили, что жена. Или невеста. Ну и… Понеслась душа в рай. А ведь точно! Её же с ним видели. Весь день вместе. И на пляже, и в магазине, и, тем более, на дискотеке… Внешне — молодая, и красивая. С холостым парнем. Военным. Что он в армии — знает вся округа. Город то маленький, хотя и сильно вырос в последнее время. Да так он известен почти всем, как сын члена Совета. Поэтому неудивительно, что местные кумушки держат его под пристальнейшим наблюдением. Партия он выгодная для очень и очень многих… Улыбнулся:
— И теперь решаешь, как тебе быть дальше, госпожа океанский дипломат?
Она залилась краской, молча отвернулась к окну.
— Долг или собственный выбор, так, Гера? Но я могу тебе помочь сделать свой выбор…
Замолчал. Впрочем, ответ последовал практически сразу:
— Не надо. Я не готова к такому. Слишком резко. Слишком много всего. И… Мы практически незнакомы. Хотя уже разделили постель.
— Мы разделили постель?! Дорогая Гера, вы чего‑то путаете. Постель мы с вами не делили. Мы всего лишь использовали одно ложе для сна. А разделить постель в нашем понимании значит… В общем, те отношения между мужчиной и женщиной, которые вытекают из особенностей полов.
— Что?! Да никогда! Чтобы…
— Благодарю.
…Обычное 'спасибо' выбило её из колеи настолько сильно?! Владимир не верил своим глазам — настолько сильно та была потрясена его благодарностью. Теперь сидит и хлопает своими ресницами. Ну, начнём, пожалуй…
