Уильям Дитц - Только кровью
Сола ощутила слабое подводное течение и позволила части своего тела плыть к поверхности, где можно впитывать солнечную энергию.
— Неразумный планктон поглощает около половины вырабатываемой вашей цивилизацией двуокиси углерода. Это хорошая новость, как у вас принято говорить. Плохая — что количество двуокиси углерода растет и это ведет к глобальному потеплению.
Майло нахмурилась. За последние века жители Земли достигли кое-какого прогресса по части экологии, но этого было недостаточно.
— Значит, мы ничего не можем сделать?
— Я бы так не сказала, — ответила сай’линт. — Южные океаны сравнительно мало обитаемы, несмотря на то, что в них достаточно азота и фосфора для обеспечения большой популяции фитопланктона. Увеличение количества планктона снизит содержание углекислого газа.
Сонливость как рукой сняло.
— Правда? И как это сделать?
— Проблема с железом, — терпеливо ответил групповой разум. — Точнее, с его недостатком. Организмы, подобные мне, с помощью железа вырабатывают хлорофилл. Туземный планктон получает железо главным образом с приносимой ветром пылью. Однако над южными океанами пыли мало.
— Мы можем наполнить воздух железом, — обрадовано подумала Майло. — Планктон будет процветать, количество углекислоты — сокращаться, и глобальное потепление замедлится.
— Может быть, — нерешительно согласилась сай’линт. — Но не следует забывать и закон непредвиденных последствий... Действовать надо с предельной осторожностью.
— Да, конечно, — согласилась Майло. — Сначала эксперименты.
— Кто будет субсидировать дополнительные исследования? — спросила Сола. — Правительство?
Майло пожала плечами:
— Наверное... Постой, ведь это настолько важно, что «Предприятия Чен-Чу» протолкнет законопроект, если дойдет до дела. Мой дядя непременно позаботится об этом.
Человека, о котором шла речь, существо, в прошлом носившее имя Четвертый Плот, не встречало никогда, однако располагало памятью о нем, унаследованной от других представителей расы мыслящего планктона. Ибо этим человеком был Серджи Чен-Чу. В роли директора Отдела межзвездного сотрудничества он успешно завербовал Первый Плот и Второй Плот в вооруженные силы Конфедерации, что позволило переломить ход хадатанской войны. Сола послала гостье волну любви.
— Да, я верю, что он это сделает.
Майло почувствовала прилив сил. Предстояла работа, много работы, и Майло была к ней готова.
— Спасибо... Сколько тебе еще осталось до возвращения домой?
— Собираюсь улетать через месяц, — ответила инопланетянка. — Твоя планета прекрасна... но я скучаю по семье.
— А я — по своей. Завтра увидимся?
Сола помолчала несколько мгновений.
— Возможно... Ожидается шторм, и течения унесут нас неизвестно куда.
— Вот почему я так люблю подводную жизнь, — заметила Майло. — Спокойствие, безмятежность...
Майло почувствовала, как ее отпустили волокна. Она заработала ногами и по пути вниз помахала рукой паре ученых дельфинов. Посмотрела на раскинувшийся на дне комплекс. Каждый бак, вернее, подводный дом, имел светящийся номер. Гостиница для особо важных персон была обозначена цифрой 19. Майло нашла нужный цилиндр, вплыла в открытый шлюз и нажала на зеленую панель. Закрылся наружный люк, заработал насос, уровень воды стал понижаться. Майло сняла снаряжение, прополоскала каждый предмет в пресной воде и повесила на специальный крючок.
Открылся внутренний люк, босые ступни женщины прошлепали по короткому коридору, ладонь легла на панель замка, и наконец Майло вошла в свое временное жилище. На полпути к ванной ее остановил голос:
— Простите, босс. Я оставлял для вас сообщение.
Она повернулась и обнаружила доктора Марка Бентона, директора центра. Бентон стоял за раскладным столом, высокий, с плечами пловца и мускулистыми ногами. У него были каштановые волосы и невыразительные черты лица. Хотя сейчас у этого лица было выражение, причем странное. Смущение? Да, но с примесью чего-то еще.
В этот момент Майло вспомнила, что она голая. Убежать? Или вести себя как ни в чем не бывало?
— Здравствуйте, Марк. Присаживайтесь. Я через минуту вернусь.
Океанограф молча кивнул, озабоченно подумав, не заметила ли она выпуклость на его брюках. У Майло была кремового цвета кожа, узкая талия и прелестные ноги. Настоящая красотка, такую не скоро забудешь.
В ванной Майло смыла соль с кожи, посмотрелась в зеркало. Интересно, что о ней думает Бентон? Нравится ли она ему? Хотя это не так уж и важно — у нее слишком мало времени, чтобы отвлекаться на мужчин.
Майло обвязала голову полотенцем, накинула на себя халат и прошла в гостиную. Снаружи морской окунь клевал бронированный пластик окна.
Бентон встал, протянул руку. Она оказалась горячей и твердой.
— Извините, что я сразу не явился вас встречать. Во впадине шторм, поднялся ил, видимость отвратительная. С утеса сорвалась киборг, получила повреждения. Она жива, но на ремонт ходовой части ушло двадцать часов.
Майло опустилась в кресло.
— Мне очень жаль... Вы пришли из-за этого? Ученый отрицательно покачал головой:
— Что вы, я бы не стал беспокоить вас из-за таких пустяков. Нет, дело в другом. Вот, поглядите.
Бентон отошел, вставил голокубик в ее плейер, нажал кнопку.
— Записано в последние два дня. Тридцать с лишним часов программы. Комцентр уплотнил ее, и теперь — тридцать минут.
Майло хотела заговорить, однако Бентон поднял руку.
— Я знаю, вы очень заняты, но доверьтесь мне. Как только вы это увидите, захотите узнать больше.
Посреди номера закружились разноцветными снежинками тысячи световых точек. Облачко сгущалось. Заговорила губернатор Патриция Пардо. Майло выругалась и стала слушать дальше. Ничего хорошего политик не сказала.
Майло с ужасом следила за разрастанием войны, смотрела, как горят города и гибнут люди. И не поодиночке, а тысячами. Казни перед объективами камер вызвали у нее тошноту.
Изображение померкло, наступила долгая тишина. Ее нарушила Майло:
— Черт!
— Да, — кивнул Бентон. — Иначе не скажешь.
— От Конфедерации есть какой-нибудь отклик?
— Пока нет.
Дверь тихо загудела. Майло поднялась ответить на вызов.
Офицер охраны была из военных — «Предприятия Чен-Чу» охотно нанимала отставников. Отчасти потому, что это выглядело благородно, отчасти потому, что было хорошим вложением капитала. Женщину звали Джиллиан. Она казалась встревоженной.
— Простите, что беспокою, но дело дрянь.
Майло глубоко вздохнула, жалея, что не успела одеться, и жестом предложила офицеру войти.
— Никаких проблем, Джиллиан. Доктор Бентон показал мне голо. Что у вас?
— Мэм, в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Мехико-Сити, Рио, Лондоне, Москве, Калькутте, Сиднее и Лиме в административные здания корпорации вторглись солдаты. Захвачена служебная документация, заморожены счета и по меньшей мере десять человек из вашей команды арестованы. Ваш фотоснимок демонстрируют программы, находящиеся под контролем правительства. Обещают сто тысяч кредитов за вас — живую или мертвую.
Эти слова потрясли Майло, в желудке шевельнулась ледяная струйка. Живую или мертвую?.. Что происходит? Может быть, Пардо сошла с ума? Майло поглядела в лицо охранницы и поняла, что это еще не все.
— Потери?
Джиллиан отрывисто кивнула:
— Да, мэм. Пока сто шесть человек, в основном из охраны. В том числе наш начальник.
Майор Хозе Мендоса был из числа выброшенных на улицу легионеров. Для должности начальника охраны он подходил как никто другой. У Майло словно перед глазами возникло его худое лицо, а в ушах зазвучал его громовой смех. Погиб при исполнении служебных обязанностей... Откуда-то изнутри, из глубины, поднялся гнев. И этот гнев она могла обуздать и использовать. Кому-то придется заплатить. Подонки!
— Джиллиан, мне очень жаль. Хозе был превосходным офицером.
Охранница кивнула:
— Так точно, мэм.
— А что происходит в других фирмах? С ними так же обращаются?
— Пока нет, — осторожно ответила Джиллиан, — хотя долго ждать не придется.
— Нас кто-то невзлюбил? Кто?
— Трудно сказать, — сдержанно проговорила Джиллиан. — У меня есть донесения из Лос-Анджелеса и Калькутты. Похоже, представители корпорации «Ноам» сопровождают мятежников и остаются хозяйничать в наших офисах, когда уходят солдаты.
Ну конечно! Давний непримиримый конкурент. У каждого военного переворота есть финансовая составляющая.
Майло вдруг почувствовала раскаяние. Ее вина — надо было внимательнее следить за политикой, больше денег тратить на промышленный шпионаж и что-то предпринять в отношении старика Ноама. А о чем думает дядя Серджи?.. Впрочем, теперь это не имеет значения. Будь он рядом, сказал бы: поступай, как считаешь правильным.
