Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ) - МакКаммон Роберт Рик

— Пожалуйста, — сказал Том. — Полковник, вы дадите нам знать, когда найдете ее?

— Сразу же. А сейчас я иду встречать Ганни.

Следом за Эрли они вышли на улицу, где все приобрело лиловый оттенок. Там еще толклись зеваки, но большая часть толпы растеклась по домам. Роудс пошел в сторону Престон-парка, Том и Джесси — к своему «сивику», а Эрли проворно забрался в свой «багги».

С ревом уносясь прочь, «багги» чуть не столкнулся с большим, как линкор, жёлтым «кадиллаком». Кадиллак остановился у конторы шерифа. Оттуда выбралась одетая в ярко-красный спортивный костюм Селеста Престон и, уперев руки в бока, критически уставилась на массивную пирамиду за рекой. Запрокинув лицо с резкими чертами, она обследовала светло-голубыми глазами небесную решетку. Селеста уже видела приземлившийся в Престон-парке вертолет («Один из тех, что обжужжали меня утром!»), и ее праведный гнев вновь воскрес. Однако довольно скоро он иссяк. Чем бы ни были и откуда бы ни взялись здоровенная мерзость на автодворе Кейда и закрывшая небо лиловая сеть, они тревожили Селесту куда сильнее, чем ее грубо прерванный утренний сон.

Из конторы Вэнса появились мэр Бретт и Хэйл Дженнингс. Они собирались на Аврора-стрит, к хозяину бакалеи. Бретт чуть не налетел на Селесту, и душа у него ушла в пятки: мэр до смерти боялся вдовы Престон.

— Э-э… миссис Престон! Чем могу…

— А, здравствуйте, пастор, — перебила Селеста и обратила холодный взгляд на мэра. — Бретт, от души надеюсь, что вы можете объяснить мне, что там за штука, почему все небо освещено и по какой такой причине у меня нет света и не работает телефон!

— Да, мэм. — Бретт с трудом сглотнул, лицо покрылось бисеринками пота. — Ну… видите ли… полковник говорит, это космический корабль, он создает силовое поле, которое отключило электричество, и… — Никакой возможности объяснить происходящее не было, Селеста же наблюдала за мэром, как парящий в небе ястреб — за мышью.

— Миссис Престон, я думаю, лучше всего вам спросить шерифа Вэнса, посоветовал Дженнингс. — Он все вам расскажет.

— Сейчас спрошу! — пообещала Селеста. Мужчины направились к синему «форду» пастора, а Селеста расправила плечи, вздернула подбородок и вихрем влетела в контору, едва не сорвав дверь с петель.

Шерифа Вэнса она застигла в тот момент, когда он, запустив руку в нутро автомата, торгующего газированной водой, вызволял оттуда банку кока-колы.

— Мне нужны ответы на несколько вопросов, — объявила Селеста, когда дверь за ней захлопнулась.

Когда Селеста Престон ворвалась в контору, Вэнс вздрогнул, но совсем незаметно: его нервная система сполна получила свою долю потрясений. Он продолжал заниматься банкой, которая восхитительно холодила пальцы. Еще разок повернуть как следует, и он ее вытащит.

— Садитесь, — предложил шериф.

— Я постою.

— Как угодно. — Черт, что ж эта банка не вылезает? Обычно жестянки легко выскакивали наружу. Вэнс покачал банку, но она, похоже, за что-то зацепилась.

— Да Господи Боже! — Селеста подлетела к шерифу, не слишком деликатно отодвинула его в сторону, засунула руку в автомат и ухватила банку. Резко выкрутив запястье влево, она вытащила жестянку. — Вот, нате!

Шериф вдруг обнаружил, что банка уже не так ему нужна. Рука Селесты была тощей, как рельса, и он подумал: потому-то ей и удалось.

— Нет, — отказался он. — Возьмите себе.

Обычно Селеста пила только диетическую колу, но было так душно и жарко, что она решила не привередничать. Она вскрыла банку и отпила несколько глотков прохладной жидкости.

— Спасибо, — сказала она. — А то в горле, знаете ли, пересохло.

— Угу, что верно, то верно. И фонтанчик тоже не работает. — Кивком показав на фонтанчик, Вэнс уловил странный аромат, похожий на аромат корицы или какой-то другой пряности. Секундой позже шериф понял, что пахнет, должно быть, от Селесты Престон — возможно, мылом или шампунем. Приятный запах тут же улетучился, Вэнс опять почуял собственный пот и пожалел, что не спрыснулся дезодорантом покрепче — его «Брут» очень быстро выветривался.

— У вас кровь на лице, — сказала Селеста.

— А? Угу, наверно. Порезался стеклом. — Шериф пожал плечами. Пустяки. — Его нос снова уловил слабый запах корицы.

Вот они, мужчины, подумала Селеста, допивая кока-колу. Проклятые идиоты режутся, истекают кровью, как заколотые свиньи, и делают вид, будто ничего не заметили! Уинт был таким же — один раз разорвал руку о колючую проволоку, а вёл себя так, словно занозил палец. Пытался казаться крутым. Вероятно, если снять с Вэнса полсотни фунтов жира, получится вылитый Уинт.

Она встряхнулась. Что это, жара? Или висящий в воздухе дым? Селеста никогда не чувствовала ни капли влечения к Эду Вэнсу и однозначно не собиралась начинать. Швырнув жестянку в корзину для мусора, она резко сказала:

— Я хочу знать, кой черт здесь творится, и сейчас же!

Вэнс перестал принюхиваться. Не корица, решил он. Наверно, гамамелис. Он подошел к столу и достал ключи от патрульной машины.

— Вам говорят! — фыркнула Селеста.

— Мне надо съездить за Дэнни Чэффином к нему домой. Дежурные сбежали. Хотите услышать, в чем дело, придется поехать со мной. — Он уже шел к двери.

— Нечего забастовки устраивать!

Шериф остановился.

— Мне надо запереть контору. Вы идёте или нет?

Ад Селеста представляла себе именно как поездку в патрульной машине, где за рулем трясутся жиры Вэнса, но поняла, что придется стерпеть.

— Иду, — процедила она сквозь зубы и последовала за шерифом.

Глава 24

— Господи помилуй! — Хитрюга Крич выглянул из треснувшего окна и посмотрел на пирамиду. Он так и не снял желто-синюю клетчатую спортивную куртку. Рыжий клок волос взмок от пота и прилип к сверкающей лысине. Слышишь, Джинджер: свались эта штука двумя сотнями ярдов севернее, мы сейчас лежали бы в могиле. Как, черт возьми, я объясню это мистеру Брассуэллу?

Джинджер Крич задумалась. Она сидела в кресле-качалке в обшитой сосновыми панелями гостиной. На Джинджер был простой синий халат, на ногах — тапочки, в седеющих волосах — розовые трубочки бигуди. Она хмурилась.

— Стихийное бедствие, — решила она. — Так и скажешь. Промысел Божий.

— Стихийное бедствие, — повторил Хитрюга, пробуя, как это звучит. Нет, на это он не купится! И потом, будь это метеорит или что-то, упавшее не по собственной воле, вышло бы, что это стихийное бедствие. А раз оно соображает, какое ж это стихийное бедствие? Где тут промысел Божий?

Харв Брассуэлл, начальник Крича, сидел в Далласе и, когда речь заходила о возмещении убытков, становился весьма прижимистым.

— Ты хочешь сказать, что у Господа нет воли и разума? — спросила Джинджер, прекращая покачиваться в кресле.

— Нет, конечно! Просто стихийное бедствие — это буря, засуха… в общем, то, что по силам вызвать только Богу. — Звучало это все равно неубедительно, но Кричу вовсе не хотелось раззадорить Джинджер: жена исступленно верила в Эрнста Энгсли, Кеннета Коуплэнда и Джимми Свэггарта. — Вряд ли Господь имеет отношение к тому, что произошло.

Кресло-качалка продолжало поскрипывать. Комнату освещали три керосиновые лампы, подвешенные к люстре, имитирующей тележное колесо. На телевизоре горели две свечи. На книжных полках теснились номера «Читательского дайджеста», стопки «Географического журнала», тома страхового законодательства, сборники полезных советов из серии «Как заинтересовать клиента» и религиозная литература Джинджер.

— Держу пари, эта штука стряхнула с фундаментов все дома в городе, раздраженно сказал Хитрюга. — А девяносто процентов окон наверняка побито, провалиться мне на этом месте. И все улицы в трещинах. Я никогда не верил в летающие тарелки, но, клянусь Богом, если это не звездолет, тогда я не знаю, что это!

— Я не хочу об этом думать, — сказала Джинджер, принимаясь раскачиваться сильнее. — Никаких звездолетов.