Дж. Уорд - Темный любовник
Несмотря на то, что обе расы имели, по большей части, сходную анатомию, человеческие доктора были не самым лучшим вариантом для больного, раненого или умирающего вампира. Если человеческие врачи проведут клинический анализ вампирской крови, то найдут множество аномалий и вообразят, что обнаружили нечто достойное «Медицинского Журнала Новой Англии». Лучше всего избегать такого внимания.
Тем не менее, случайно пациент мог оказаться в человеческой больнице, и эта вероятность лишь увеличилась с появлением службы «911» и машин скорой помощи. Если вампир, находясь вне дома, оказывался ранен достаточно серьезно, чтобы потерять сознание, он подвергался риску попасть в человеческую Скорую помощь. И вытащить его оттуда до обследования было всегда непросто.
Хэйверс не был высокомерен, но знал, что является лучшим доктором своей расы. Он дважды заканчивал Медицинскую Школу Гарварда: первый раз — в конце 1800-ых, и потом еще раз — в 1980-ых. В обоих случаях он заявлял, что является инвалидом, поэтому Гарвард предоставил ему специальные льготы. Он не мог посещать лекции, которые проходили днем, но его доджену позволили вести записи и сдавать за него экзамены. Хэйверс читал все учебники, переписывался с профессорами и даже посещал семинары и лекции, стоящие в расписании на ночь.
Он всегда любил школу.
Поднявшись наверх, он не удивился, что Марисса не спустилась в столовую. Хотя ланч накрывали в час ночи изо дня в день.
Он направился в ее комнаты.
— Марисса? — позвал он у двери. Затем постучал разок. — Марисса, пора есть.
Хэйверс просунул голову в комнату. Свет от коридорной люстры проник внутрь, прорезая темноту золотистой полоской. Портьеры на окнах все еще были опущены, и она не включила ни одной лампы.
— Марисса, дорогая?
— Я не хочу есть.
Хэйверс переступил порог. Присмотревшись, он различил полог над кроватью и маленький холмик ее тела под покрывалом.
— Но ты пропустила вчерашний завтрак. И обед тоже.
— Я спущусь попозже.
Он прикрыл глаза, приходя к заключению, что она, видимо, кормилась прошлой ночью. Каждый раз после встречи с Рофом, Марисса на многие дни замыкалась в себе.
Он подумал о живых клетках в лаборатории.
Возможно, Роф и король их расы по праву рождения, и, возможно, в его венах течет чистейшая кровь, но этот воин настоящий ублюдок. Он казался совершенно равнодушным к тому, что делал с Мариссой. Или, может, он даже не замечал, насколько ее задевает его жестокость.
Было трудно определить, что из этого хуже.
— Я добился определенного прогресса, — сказал Хэйверс, подходя к кровати и присаживаясь. — Я освобожу тебя.
— От чего?
— От этого… убийцы.
— Не говори так о нем.
Он сжал челюсть.
— Марисса…
— Я не хочу быть свободной от него.
— Как ты можешь такое говорить? Он обращается с тобой без всякого уважения. Я ненавижу мысль об этом звере, кормящемся от тебя в каком-то глухом переулке…
— Мы ходим к Дариусу. У него там комната.
Мысль, о том, что она могла быть беззащитна еще перед одним воином, не добавила ему бодрости духа. Все они вызывали страх, а некоторые и вовсе были сущим кошмаром.
Хэйверс понимал, что Братство Черного Кинжала — необходимое зло для защиты расы, и знал, что должен быть благодарен за их заступничество. Но само их существование вселяло в него ужас. Сам факт того, что мир достаточно опасен, а враги расы достаточно сильны, чтобы поручить подобное этим воинам, был прискорбен.
— Ты не должна делать этого с собой.
Марисса изменила положение, повернувшись к нему спиной. — Оставь меня.
Хэйверс положил руки на колени и, оттолкнувшись, поднялся на ноги. Его воспоминания о Мариссе до того, как она посвятила свою жизнь служению их жуткому королю были весьма смутными. Он мог воскресить в памяти лишь осколки той жизни, которой она жила, и Хэйверс боялся, что счастливая, улыбчивая молодая девушка теперь уже навсегда осталась в прошлом.
А кто появился на этом месте? Мрачная, подавленная тень, которая скиталась по дому, привязанная к мужчине, не проявляющему к ней и толики заботы.
— Я надеюсь, ты передумаешь насчет ланча, — тихо произнес Хэйверс. — Мне не хватает твоей компании.
Он аккуратно прикрыл за собой дверь и спустился по изысканной винтовой лестнице. Стол в столовой был накрыт в соответствии с его предпочтениями: полный комплект фарфора, стеклянная посуда и серебро. Как только он сел во главе, вошла одна из додженов, чтобы налить ему вина.
Опустив глаза в тарелку с салатом бибб-латук,[31] он натянул на лицо улыбку. — Каролин, салат восхитителен.
Каролин склонила голову, глаза засияли от его похвалы. — Я ходила сегодня к фермерскому лотку ради того, чтобы найти для вас лучшие листья.
— Ну, я, безусловно, ценю твои усилия. — Когда она оставила его одного в красивой комнате, Хэйверс нарезал тонкие зеленые листья.
Он подумал о сестре, свернувшейся калачиком на кровати.
По натуре и по призванию, Хэйверс был целителем, мужчиной, посвятившим свою жизнь служению другим. Но если когда-нибудь Роф будет ранен достаточно серьезно, чтобы посетить его, Хэйверс встанет перед огромным искушением позволить этому монстру истечь кровью.
Или убить его на операционном столе случайным взмахом скальпеля.
Глава 10
Бет медленно возвращалась на землю. Как будто всплывая на поверхность после идеально исполненного прыжка ласточкой. Она выскользнула из призрачного мира снов, по телу разливались тепло и удовлетворение.
На лоб что-то давило.
Ее веки приподнялись. Длинные мужские пальцы двигались вдоль по переносице. Пробежались по щеке и скользнули к подбородку.
Окружающего света, льющегося из кухни, было достаточно, чтобы она смогла смутно различить лежащего рядом с ней мужчину.
Он был крайне сосредоточен, изучая ее лицо. Глаза закрыты, брови слегка нахмурены, густые ресницы оттеняют высокие, великолепные скулы. Мужчина лежал на боку, и его плечи, загораживающие от ее взора стеклянную дверь, казались настоящей горой.
Боже правый, да он огромен! И к тому же потрясающе сложен.
Его предплечья в обхвате были не меньше ее бедер, а накаченные мышцы живота образовывали соблазнительный рельеф. На сильных ногах проступали жилы. И его мужская плоть была столь же большой и великолепной, как и все остальное в нем.
Когда он первый раз предстал перед ней обнаженным и она получила возможность коснуться его, то была потрясена. И его грудь, и руки, и ноги были абсолютно лишены волос. Лишь гладкая кожа и литые мускулы.
