Александр Афанасьев - Время нашей беды
Первый же месяц дал нам плюсом почти полмиллиона рублей. Легально, без вопросов и с учетом того, что у нас только семь машин на ходу, на три машины мы еще ищем людей. Тут главное – не ошибиться.
Кадры решают все. Чьи слова?
С деньгами сразу стало попроще. Нет, я и до этого не бедствовал, но таких доходов у меня не было.
Впрочем, там вкладывать и вкладывать еще…
Было кое‑что, что нравилось мне и давало… не знаю, надежду какую‑то давало, наверное. Обычно все разговоры о спасении России чем заканчиваются? Известно чем. Водка кончилась, разошлись и забыли. А тут у нас были деньги, были дела, были обязательства, вокруг нас были люди, и мы могли позволить себе уже более‑менее солидные траты. Вот случись чего – попробуй‑ка на свои деньги снаряди и вооружи несколько хотя бы десятков бойцов. Притом что они работу никакую не делают, только на боевых. Государство? А много ли оно помогло, государство, что в семнадцатом, что в девяносто первом? А в Украине – государство убивать стало граждан своих. «Градами» – да по хатам. Ну‑ка, прикиньте‑прикиньте. Ага… вот вам и итог всех ваших диванных мечтаний.
А мы могли.
Что же касается обстановки в стране – то она медленно, но верно катилась под горку.
К пропасти…
Бизнес продавал активы и выводил средства… бизнес не обманешь ни в ту, ни в другую сторону, он чувствует как возможность заработать, так и нестабильность. Народец тоже – как только получал зарплату, тут же бежал к обменнику. Правительство говорило о том, что все будет хорошо, что уже снята часть санкций и вот‑вот санкции будут сняты окончательно, что впереди нас ждет экономический рай. Народ слушал и бежал к обменнику.
Кстати… объясните мне, тупому уральскому пацану. Что такого хорошего в этих прямых иностранных инвестициях и почему мы их должны привлекать? Деньги – это мусор, вон, их печатают – одно количественное смягчение за другим. А вот бизнес как инструмент по зарабатыванию денег – его просто так не напечатаешь, его надо создавать, это не каждый может. И что хорошего, что иностранцы его купят? Может, стоит поощрять как раз наших инвесторов и бизнесменов?
Цена на нефть шла вверх и уже приближалась к ста долларам за баррель, правда, толка от этого как‑то не было. Почему – непонятно. Вроде как и кредитов не успели нахватать, и ЗВР еще были – но ощущения подъема не было.
В страну начали возвращаться люди, процесс этот шел полным ходом. Возвращались как те, кто выехал за границу, правда, в основном это были «несогласные», так и те, кто выходил на свободу, отсидев пятнадцать‑двадцать лет по тяжким и особо тяжким статьям. Разгром банд, криминальных группировок, контролировавших целые города, в основном происходил в конце девяностых – начале нулевых, и те, кто сел тогда, выходили как раз сейчас. В новую, неспокойную страну.
В стране как‑то разом стало много политики, все как будто долго молчали и сейчас не могли выговориться. Создали телеканал, специально для трансляций заседаний Государственной думы. Постоянно выступали какие‑то политики – если раньше выступали эксперты, политологи, аналитики, то теперь так и писали – политик. Говорили много и обо всем – не знаю, у кого как, а у меня уже вяли уши от выступлений…
Почему‑то планировали изменить Конституцию – все говорили «никогда больше», хотя что «никогда больше» – я так и не понял. Никогда больше не жить нам спокойно? Говорили о борьбе с коррупцией – беспроигрышная тема, хотя, на мой взгляд, сама по себе борьба с коррупцией бизнес‑климат не улучшает.
Ну и… в регионах был цирк с конями. Я за себя‑то не беспокоился… беспокоили Татарстан, Башкортостан. Мы‑то тут как‑нибудь…
Переживем…
В этот вечер я, как обычно, покончил с делами. Подбил дебет‑кредит. Сел в машину и поехал в тир. Погода была хорошая… бывают у нас тут такие дни летом, ни жарко, ни холодно – а в самый раз, такое мягкое тепло. Вообще… тут у нас намного теплее, чем раньше, когда я был маленький, у меня есть фотография, где я с мамой на демонстрации по случаю 7 ноября в шубе и на фоне сугробов – а теперь бывает, что первое декабря, а снег еще не лег, а летом такая же жара, как в Крыму. Припарковал машину около тира, прошел, проверил документы, потом встал на дорожку и быстро выпустил в цель сто патронов, по пятьдесят из «ТТ» и из «ПМ». Есть такое правило… разница между профессионалом и непрофессионалом – это десять тысяч повторений чего угодно. Обговорил насчет закупки новых патронов и пометил съездить в «СпецТехПром» – это у нас тут фирма такая, занимается отверточной сборкой оружия, и, по слухам, там готова первая партия пистолетов‑пулеметов – на ствольной коробке старых «АКМ» – но под патрон «7,62ТТ» и магазин от пистолета‑пулемета Шпагина, довольно распространенный. Давно, кстати, надо было сделать, для городского боя самое то. Постреляю, заодно поговорю о покупке еще одной партии пистолетов.
Поехал домой. Тут недалеко, пробки не московские – левый поворот на Карла Маркса и по трассе – вперед и только вперед, потом во дворы, там дорога обычно свободная – десять минут, и ты на месте. Припарковал машину, огляделся… у нас не совсем хорошо: двор очень узкий, и кажется, что тупик – но на самом деле с другой стороны проход есть, не сквозной, правда. И забор – по рост человека, маханешь – и в производственном дворе одной конторы, свободном до усрачки, пробежал – и дальше старые сталинские дома. Конечно, неплохо было бы, если бы разрешили боевые пистолеты для самообороны. Но – увы.
Кстати, почти сразу после того, как избрали новый состав Думы, появилась инициативная группа, которая начала продвигать новый проект закона «Об оружии», народный. Ага, как же. И это стало для меня одним из признаков того, что новая власть есть продолжение старой – просто намного слабее и несамостоятельнее.
Подъезд, лифт. Лифт у нас не КОНЕ, но кое‑как работает, скрипит. У меня так‑то стоят потайные камеры… тьфу, проболтался. Ладно. Четыре камеры. Одна сечет двор, три – обстановку внутри подъезда и в доме. Так что меня тоже не так‑то просто взять.
Остывший кофе латте ждал меня с утра, в микроволновку – пару замороженной шаурмы с курицей – вот весь мой ужин. Привык уже. Надо работать…
– Дорогой, а эта твоя шаурма – она, до того как стать шаурмой, лаяла или мяукала?
– Глупые вопросы задавала!
Сел за компьютер. Я вообще много работаю, мой рабочий день начинается примерно в семь ноль‑ноль и заканчивается в двадцать тридцать, иногда в двадцать один час – то есть ничего, кроме работы, у меня в жизни и нет почти. И даже в выходные – я пару‑тройку часов работаю. Пробежался по новостям, дальше – проверил почту, ответил где надо. Пока все идет по плану…
Когда шаурма уже была съедена, а кофе – выпит, раздался звонок в дверь. Нудный. Настойчивый.
Мне это не понравилось. Я никогда не принимаю гостей дома и никому никогда не даю ключи. Редкие гостьи тоже не задерживаются. И с соседями у меня не такие отношения, чтобы кто‑то просил у меня соль.
Тогда – кто?
В прихожей у меня шкафчик с кодовым замком. Я набрал код, бросил взгляд – все на месте, «Моссберг 590» и бурский ремень через плечо, пятьдесят патронов в нем. Посмотрел в глазок…
И понял, что что‑то произошло.
На пороге стоял Ленар. От него не пахло – но он был не в себе, и я сразу заметил ключи от машины в руке – он нервно крутил ими.
– Чего, Ленар? – спросил я.
– Выпить есть?
Я отступил в сторону.
– Проходи.
Выпить у меня было. Сам я практически не пил, но бар держал…
Большой стакан водки Ленар выхлебал быстро, давясь. Просипел:
– Дай еще.
– Тебе за руль.
– Дай…
Я налил еще, но только полстакана. Демонстративно закрыл бутылку.
– Сволочи все какие…
– Кто?
– Эти… гады казанские.
Ясно – родственники Алсу. Ленар женился не на местной, его женой стала казанская татарка Алсу из небогатой, но очень интеллигентной и уважаемой семьи. Этот брак чем‑то напоминал браки между американскими миллионерами и представителями обнищавшей, разбитой Первой мировой Европы. Ленар – парень, сделавший себя сам, с большими деньгами, но сам водила, и отец тоже водила. А Алсу – окончила Казанский универ, свободно владеет арабским, турецким, – но с деньгами у нее и у ее семьи…
И хоть они татары – но татары очень разные…
– Что произошло?
– Да поругались мы. Послал я их – и за руль.
Удивительного мало. Как отнеслись родители к браку дочки – понятно. Но, скорее всего, деньги брать не стремались, это за одним столом сидеть стремались. Интеллигенция, что русская, что татарская, она одинакова. Хотя… какая русская, какая татарская – советская это интеллигенция еще. Выжила… как плесень.
– Что они тебе сказали? – я говорил с Ленаром не столько чтобы узнать, сколько чтобы он выговорился… так легче будет, а то еще в запой свалится…
