Егор Чекрыгин - Странный приятель. Тайна Врат
Ренки выскочил, чтобы отдать соответствующее распоряжение, а когда вернулся, застал Риишлее и Готора мирно беседующими. Разговор шел о состоявшейся осаде. Готор говорил, а верховный жрец внимательно слушал, задавая наводящие вопросы.
Оу Дарээка тоже быстро привлекли к разговору, но пока в основном в качестве подставки-подавалки разных наглядных пособий вроде чертежей Готора, которые надо было извлекать из большущей, чуть ли не полсажени высотой, плотной папки. Потом Ренки рассказал про изготовление и перевозку брандеров и конечно же про ночное нападение на кредонский флот.
– Что ж, судари, – подвел итог Риишлее, – вы не только оправдали мои надежды, но и сумели их превзойти. И, как ни странно, особенно вы, лейтенант оу Дарээка. Нет, в вашей храбрости я и раньше не сомневался. Но то, как вы повели себя по отношению к имуществу жителей порта и даже не побоялись надавить на Тайную службу… Это достойно отдельной награды. Которую вы, впрочем, не получите. Но мое мнение о вашей ценности для королевства, и без того весьма высокое, поднялось еще выше. Кстати, про награды. Конечно, будут, и немалые. Знаки на погон, повышение в чине, деньги и даже земли. Но сейчас у вас есть очень нечасто встречающийся в жизни шанс попросить для себя что-то у человека, достаточно наделенного властью, чтобы выполнить любое ваше разумное желание. Так что? Какие у вас есть заветные мечты?
И тут Ренки вдруг растерялся. Спроси его об этом Риишлее года три-четыре назад, и он бы без раздумий ответил, что мечтает поступить в Офицерское училище. А вот сейчас… Нет, Ренки, конечно, все так же мечтает когда-нибудь стать генералом, а то и командующим всеми войсками Тооредаана, одержать множество громких побед, вернуть королевству Орегаарское герцогство, а еще лучше – вообще когда-нибудь выгнать всех кредонцев с континента.
Это была большая и светлая мечта. Но ведь Риишлее говорил не о юношеских мечтаниях, а о «разумных желаниях». Просто попросить назначить себя генералом и поставить командовать армией? Разумностью тут даже и не пахнет. Да и, по большому счету, чего стоит карьера, не заработанная, а выклянченная у сильных мира сего?
Что там еще было в наборе заветных желаний оу Ренки Дарээка? Жениться на той таинственной блондинке (правда, Ваар назвал ее имя – графиня Крааст), лица которой даже и не разглядел? Она почему-то по-прежнему тревожила сердце молодого офицера. Но скорее как некий образ прекрасной девы из романов, чем как реальный человек. Да и просить у Риишлее женить его на какой-то девице… Достойно ли это офицера?!
Чтобы Готор выздоровел и его рана обошлась без последствий? С такими вопросами можно обращаться только к богам. А Риишлее хоть и весьма близок к ним, но все же не бог.
А в остальном – и попросить-то нечего.
– Ну, про мои мечты вы вроде и так знаете, – послышался голос Готора. – Я хотел бы продолжить поиски древних артефактов… А что касается оу Дарээка…
– Признаться, – тяжело вздохнул Ренки, – ничего иного, кроме как новый мундир, мне в голову и не приходит. Ну и, конечно, чтобы мы все вместе, вшестером, продолжили служить Тооредаану на том поприще, которое нам укажут!
– Ладно, – усмехнулся Риишлее. – Чувствую, что застал вас врасплох. Так что оставляю свое обещание в силе – исполнить одно ваше разумное желание, когда таковое у вас действительно возникнет. А пока – отдыхайте. Завтра у вас будет очень торжественный день.
Глава 5
– Слушай, Готор, а что такое параллельный мир?
Ренки и сам не смог бы вспомнить, с чего это он так расхрабрился, чтобы задать подобный вопрос. Наверное, обстановка была такая – располагающая к откровенности.
Светлая ночь при полной луне, да еще и посреди моря. Несильный, но уверенный ветерок наполняет паруса и дает ощущение прохлады… Ренки в такие ночи обычно всегда плохо спалось, и потому он выбрался на палубу корабля, следующего в Фааркоон, чтобы подышать немного прохладным ночным воздухом и полюбоваться безбрежными просторами неба и океана, прежде чем возвратиться в свою крохотную душную каютку.
Тут же он застал и Готора, который сидел на канатной бухте, неспешно прихлебывал из бутылки и любовался луной и океаном.
– Тоже не спится? – поинтересовался друг.
– Ага, – ответил Ренки, пристраиваясь рядом на каком-то ящике. – Мне в такие ночи обычно всегда не спится. Знаешь, еще там, дома, в полнолуние я частенько пристраивался у окна и чуть ли не всю ночь смотрел на луну и звезды, засыпая только под утро. А потом получал трепку от отца за то, что на занятиях двигаюсь как сонная муха.
– Он тебя хорошо гонял, – одобрительно кивнул Готор. – А я вот, признаюсь, в детстве был жутким лентяем, особенно по утрам. Сколько меня ни заставляли делать зарядку, так и не смог пересилить свою лень. Отец, а он у меня тоже был из военных, жутко злился. Поначалу-то я и заниматься начал всякими такими вещами, только чтобы отца умаслить. А потом как-то втянулся. Но встать с утра пораньше и хотя бы отжаться полсотни раз для меня до сих пор тяжкая мука.
– Ну-у-у… – дипломатично высказался Ренки. – Зато ты очень умный и много знаешь.
– Эх, если бы, – с печальной улыбкой человека, простившего себе все недостатки, ответил приятель. – Был бы умный – не назначили бы лабораторной крысой.
– Кем? – удивился Ренки.
– Да не важно. Долго объяснять, – лениво махнул рукой Готор.
Они помолчали какое-то время, любуясь удивительной картиной огромных белых парусов, плывущих сквозь звезды.
– И все-таки я не понимаю, – прервал молчание Ренки. – Почему ты отказался от майорского чина?
– Первый лейтенант – тоже неплохо! – ответил Готор. – Ты ведь тоже вроде от капитана отказался?
– Я отказался, потому что ты отказался. Мне выше тебя по званию быть не положено. Так почему?
– А смысл? – спокойно спросил Готор. – Чем выше взлетаешь, тем больший груз приходится тащить и тем уже тропинка под ногами. И глубже пропасть по краям тропы, и гуще стаи стервятников, мечтающих тебя в эту пропасть сбросить. Мне кажется, мы и так с тобой взлетели просто фантастически. Надо притормозить, а то еще лоб расшибем.
Ренки невольно вспомнил торжественное построение Шестого Гренадерского полка. При развернутом знамени, охраняемом отрядом ветеранов-капралов с ритуальными протазанами в руках. С капральством барабанщиков и трубачей впереди, отдающих боевые сигналы безупречно исполняющим строевые команды солдатам в отчищенных по такому случаю от зарданской грязи зелено-красных мундирах и с отполированным до блеска оружием в руках.
Рядом со знаменем Шестого виднелись и знамена Четвертого, Седьмого и Четырнадцатого мушкетерских полков, формально тоже участвовавших в сражении. Хотя даже если сложить весь наличный состав этих полков, из них едва ли можно было бы сформировать полноценный батальон. Еще чуть дальше выстроилась абордажная команда матросов. Своего знамени у них, конечно, не было, но и они смотрелись достаточно торжественно с сияющими от гордости физиономиями.
Военный министр Риишлее принял доклад полковника оу Дезгоота как командира отличившейся части. А затем – доклады полковников трех мушкетерских «полков» и второго лейтенанта оу Дарээка, командовавшего абордажной командой. Под накатывающееся волной «ура» министр обошел воинский строй, вглядываясь отеческим взором в лица солдат и ловя на себе их почтительно-восторженные взгляды.
Ну а потом, естественно, началось самое сладкое. Все четыре полка, участвовавшие в осаде, получили булаву на знамя. Булавы на погон удостоились и полковники. Офицеры же и унтер-офицеры получили по топору. Простым солдатам пообещали денежную премию и тройную порцию отличного вина.
А матросы и солдаты, отличившиеся в абордаже, были награждены специальным морским значком – якорем, перекрещенным с мушкетом и абордажной саблей, соответствующим армейскому топору.
Наконец, дошла очередь до главных «именинников». Готор получил вторую булаву, Ренки – высший флотский знак – сломанную мачту, перекрещенную с парой сабель, аналог армейской булавы, а сержанты – по топору. Плюс офицеры были повышены в звании и теперь стали первыми лейтенантами. А сержантам, которым, ввиду их простонародного происхождения, повышаться уже было просто некуда, отныне торжественно пообещали платить двойной оклад.
И в конце, когда Ренки уже почти было обиделся на то, что их неоценимый «полководческо-административный» вклад в победу остался незамеченным, Риишлее приколол на их с Готором офицерские погоны по маленькой короне – знаку королевского доверия.
Что означал этот значок? Ренкии то не смог сразу вспомнить. Вроде бы он давал даже право требовать личной аудиенции короля. Или подчинять себе чиновников всех иных ведомств королевства, стоящих наравне или ниже в табели о рангах. Значком этим награждали так редко, что мало кто вообще помнил, какие привилегии это дает. Но все знали, что это и впрямь очень и очень почетно!
