Андрей Уланов - Автоматная баллада
И на этих ощущениях, на испытываемом блаженстве я сосредоточился настолько, что едва не прослушал негромкий стук в дверь. Спасибо Шемяке – он хоть и уделял мне сейчас большую часть своего внимания, однако ушки держал где положено и контроль за обстановкой не терял.
– Кто?
Поскольку я все еще пребывал в полуразобранном виде, целиться в дверь на этот раз выпало моей молчаливой напарнице.
– Мне… можно войти?
Сергей опустил ракетницу и тяжело вздохнул:
– Входи.
Тихо скрипнули петли…
– Ты занят? Извини, я не…
– Ой, – Эмма смущенно навелась на потолочную балку… – Наверно, я не очень вовремя…
Некое подобие смущения испытывал и я, хотя, казалось бы… но все же одно дело общаться с красивой винтовкой, когда ты собран, все детали на месте – и совсем другое, когда лежишь на полотенце, не защищенный даже тонким слоем смазки, и эта винтовка может… гм, оценить длину твоего бойка…
– Все в порядке, – быстро сказал Сергей. – Я уже заканчиваю.
– Эн…ко зн…т, ч… вы зд…сь? – спросил я.
Эмма отрицательно качнула стволом.
– Анна ему точно не говорила.
Что ж… впрочем, у скуластого будет не так уж много вариантов для раздумий на тему: куда могла бы пойти его спутница.
– Х…шо. То есть хорошо, – дождавшись, пока Шемяка закончит сборку, расшифровал я. – Эмма… только пойми меня правильно – я ничего не имею против Макса, но мне кажется, что…
– Чувства, испытываемые мной к Максу, – подчеркнуто ровным тоном произнесла черная винтовка, – являются исключительно дружескими.
– И кстати, – добавила она после короткой паузы, – наши хозяева также не являются любовниками, если тебе это интересно.
– Оч-чень интересно, – задумчиво протянул я. – Даже я бы сказал: весьма.
Айсман прикрутил фитилек лампы почти до минимума, но я все равно сумел разглядеть, как блеснула мушка черной винтовки.
– Сергей, – переложив Эмму поперек колен, девушка присела на край топчана, – я пришла…
– Ты пришла, – повторил Шемяка двумя минутами позже, когда стало окончательно ясно, что Анна заканчивать фразу не собирается. – Это и мои глаза подтверждают… и даже нос. И что?
– Хочу поговорить с тобой.
– Э-э… ну, говори.
– Сейчас… – коротким, порывистым движением Анна отбросила с лица упавшую прядь. – Я… пожалуйста, дай мне немного времени. Не знаю, с чего начать…
– Пусть попробует начать сначала, – шепнул я Эмме. – В таких случаях обычно именно этот вариант – самый оптимальный.
«М16» промолчала.
– Наверное… наверное, прежде всего я должна поблагодарить тебя за сегодня. За то, что ты сделал.
– Ух ты, – восхищенно прищелкнул я, – ну надо же. И полгода не прошло.
– Не стоит, – махнул рукой Сергей. – Подумаешь… ну, срезал я тех двоих… повезло.
– Саш, не надо так, – тихо сказала Эмма. – Она… Анна в действительности не такой уж дрянной человек. Как бы это сформулировать… она не плохая, нет – она… сложная.
– Вроде тебя?
– Да… наверное.
– Прости, что не сказала этого сразу, еще там, – девушка вздохнула. – Дело в том, что Рик…
– Попробую угадать, – хмыкнул Шемяка. – Твой суровый напарник уверен, что те двое пришли по мою душу. А полицаи меня попросту прикрывают как местного, своего?
– Не совсем… то есть да, примерно так. Но, Сергей, пойми…
– Да не хочу я ничего понимать! – резко произнес Айсман. – Делать мне больше нечего, кроме как всякой ерундовиной башку забивать! Пусть твой Энрико воображает себе хоть турусы на колесах… я взялся провести вас до Большого Острова, я это сделаю, а дальше…
– Дальше будут уже не твои проблемы!
– Вот-вот!
«Интересно, – подумал я, проследив за направлением Серегиного взгляда, – а не нарочно ли он ее злит? Кажется, подобный вид „бурно вздымающихся“ молочных желез у особей женского пола считается повышенно-привлекательным?»
– Зато твой хозяин, – заметила Эмма, – больше похож на капсюльный состав.
– Не суди поспешно. Когда мы окажемся на болотах, уверен, всем станет очевидно, что прозвище Айсман мой хозяин заработал вполне заслуженно.
– Послушай… Айсман… ты меня нарочно злишь, да?
– С чего ты взяла?
– У тебя глаза не совпадают по тональности со словами.
– Чего-о? И потом, – Сергей кивком указал на слабо трепыхающийся сквозь закопченное стекло лампы огонек, – ты хочешь сказать, что при таком вот освещении различаешь у меня в глазах какие-то там тональности? Сам-то я у тебя даже белки от зрачков с трудом отличаю.
– А я и не вижу. Чувствую.
– Это как?
– Как женщина. – Анна расправила плечи, потянулась… и плавным движением откинулась назад.
Лично я, правда, не счел бы, что получившаяся в итоге поза – с упором основанием шеи в стену – выглядит удобной, но… судя по тому, как напрягся Шемяка, что-то в ней было.
– Любая женщина чувствует, какими глазами смотрит на нее мужчина.
Сергей встал.
– Может быть, – подойдя вплотную к топчану, хрипло прошептал он, – женщина так же чувствует, что мужчина собирается с ней сделать?
– Я чувствую, – шепнула мне черная винтовка, – меня сейчас поставят куда-нибудь в угол… или даже отшвырнут в сторону в порыве страсти.
Звук, изданный мною в ответ, был – по крайней мере, по моим представлениям, – весьма удачным аналогом человеческого хихиканья. Гнусного.
АЙСМАН
Он смотрел на раскинувшуюся – это определение казалось Шемяке наиболее уместным – девушку сверху вниз и удивлялся. Себе.
Анна и впрямь была не просто симпатичной девчонкой, а чертовски соблазнительной женщиной. Такой… такой у него в жизни еще не было – и очень может быть так, что и не будет.
И тем удивительнее было то, что сейчас, глядя на нее, Сергей испытывал лишь одно желание. Холодное, яростное… взять паршивку за горло и пару раз хорошенько приложить к стенке!
– Неужели я так похож на идиота? – с горечью произнес он.
В первый миг она не поняла. Затем томно полузакрытые глаза широко распахнулись, ленивая расслабленность вдруг проступила сталью натянутых струн…
– О чем ты?
Вопрос прозвучал запоздало и нелепо – как реплика задержавшего за кулисами актера.
– Видишь ли, Аннушка, – имя он буквально выплюнул, словно давно испорченную конфету, – может, у вас на Востоке бабе и достаточно раздвинуть перед мужиком ноги, чтобы тот враз отключил всю соображалку. Но здешние, а особенно те, кто ползает по болотам и скелетам, давно уже превратились в законченных параноиков. Которые при виде любого неожиданного подарка тетки Фортуны начинают чесать в затылке и прикидывать – а нет ли тута какого подвоха?
– Парень я, конечно, видный, – с усмешкой продолжил Айсман. – На заглядение. Однако ж мысль о том, что при виде меня одна смазливая, но очень расчетливая су… ма-де-муазеля воспылает любовью невероятной силы, – это слишком даже для моего чрезмерного самомнения.
– И какого же, по-твоему, хрена я сюда приперлась?!
– Ну, это про-осто, – сказал Сергей. – Ты пришла за дополнительным поводком.
Он едва успел отшагнуть назад. Анна вскочила с топчана, словно подброшенная мощной пружиной. Вот сейчас она была именно красива – не искаженная злобной гримаской обезьянья мордочка, как, например, у Машки, а хорошая такая ярость. «Можно даже сказать – благородная», – подумал Шемяка, одновременно прикидывая, куда будет направлен первый удар и как от него лучше уклоняться в не столь уж просторной комнатушке. По всему выходило, что сначала в ход пойдет колено, следом – прикладом снизу в челюсть… впрочем, нет, приклад ее черной игрушки для подобных забав малопригоден…
– Дур-рак! – выдохнула Анна. – И выскочила из комнаты, напоследок громыхнув дверью так, что вздрогнули стены. Айсман устало опустился на стул.
– По-моему, это были ругательства, – сообщил он Сашке. – Ну, эти ее последние слова. Что-нибудь насчет мужского бессилия.
Автомат молчал.
– Тут она, конечно, не права, – вздохнул Сергей. – Так не права, что аж сидеть больно.
– Скажешь, надо было ее валить и не маяться? – продолжил он. – В смысле, валиться на нее. Быть может. Но вот ведь как хитро получилось – пока она из себя шлюшку-потаскушку строила, никакого желания-то и не было. Хотя… ее это навряд ли бы остановило.
Шемяка вздохнул еще раз и тоскливо уставился на дверь.
– Аи, да ну его все к черту! – решительно произнес он тремя минутами позже. – Пойду, схожу до базара. Даже если «Цирк» уже закрылся, то кабаки окрестные уж точно всю ночь напролет двери нараспашку держат.
ГОСТЬ ХРАМА
– Вот и пришли. – Храмовник крутанул вокруг ладони связку ключей, и Швейцарец в очередной – третий за минуту раз – представил, как легко и просто было бы стереть с лица земли этого… нет, эту – эту мерзопакостную тварь с масленой улыбочкой и толстыми, словно сардельки, пальцами. Ты ведь даже порошинки не стоишь – просто встать сбоку от тебя, аккуратно так покачнуть, и вся гниль, которая заполняет твой череп, окажется разбрызганной по стене. Легко и просто, даже халат не запачкается, зачем зря портить хорошую вещь, ее ведь потом отстирывать придется.
