Андрей Уланов - Автоматная баллада
– У нас не водятся бешеные белки, – отозвалась Эмма полминуты спустя. – Но, если я правильно поняла твой пример… именно это и произошло.
Будь я человеком, пожалуй, охарактеризовал бы свое текущее состояние как растерянность, причем граничащая с оторопью. Нет, я не сомневался, что Эмма и Макс излагают реальные факты, выдумать столь невероятную ложь попросту невозможно, но…
Может быть, все дело в близости к океану? Если уж болотники тупеют от своей жижи, то сколь угнетающее воздействие на мыслительные способности людей способна оказывать чудовищная масса воды?
Глава 5
Я лечу напролом сквозь бескрайнюю синь,
У меня под крылом 50 Хиросим,
У меня под крылом Архимедов рычаг,
Я могу хоть сейчас мировую начать!
СЕРГЕЙ
– Дурак ты, щенуля, – задумчиво глядя на пивную кружку перед собой, произнес Евграфыч. – А я-то тебя за умного держал.
Они сидели в подвале «Ослика», в углу, и после уличного пекла шедшая от камня прохлада словно выдергивала из Сергея какой-то неощутимый внутренний стержень. Ему хотелось, забыв обо всем на свете, прижаться спиной и затылком к стене… зажмуриться… неторопливо поднести к лицу кружку с ледяным, до ломоты в зубах, пивом. Отхлебнуть – сначала пену, – затем провести заветной посудиной по щекам, прижаться лбом… еще раз отхлебнуть, с трудом сдерживая стон удовольствия. И только потом приоткрыть один глаз и лениво глянуть – пока еще только издалека глянуть, примериваясь, – на блюдо, до краев наполненное жареными стрекотухами.
Ужасно хотелось, но разговор был важнее.
– Это почему же? – вскинулся Айсман. – Объясни.
– Потому что на «у» заканчивается.
– Я серьезно.
– Так и я не шуткую… почти, – осклабился старик. – Подумай сам… впрочем, если б ты думать умел, черта с два бы в это дерьмо полез!
– Слушай, дед, – обиженно пробурчал Шемяка, – дураком я и сам себя назвать сумею. А что-нибудь более… информативное ты высказать можешь?
– Могу, – кивнул Евграфыч. – Хошь, поспорим, что на Острове твои подопечные долго не задержатся?
– Ну, это и болотному ежику понятно, – хмыкнул Сергей. – Мое какое дело? Они платят за дорогу в один конец. Если хватает дурости вообразить, что назад смогут вернуться и сами…
– С чего ты решил, будто они вообще собираются возвращаться?
– Ну а как иначе? В тамошнем скелете, что ли, жить попытаются? И? До осени, может, протянут, а дальше?
– У каждой палки есть два конца.
– А у горгоны есть два рога, – Сергей потянулся к стрекотухам. – Только у носорога все равно длиннее и толще. И что с того?
– Айсман, – после минутной паузы настороженно спросил Евграфыч, – тебя, случаем, по башке сегодня ничем не били?
– Не припоминаю такого прискорбного факта.
– А ты затылок-то пощупай. Может, ты хоть и не помнишь, а шишак имеется.
– Евграфыч! – Айсман перешел на шепот. – Хватит! Я с тобой посоветоваться пришел, а не ребусы ребусить!
– А они полезные, ребусы-то, – старик пристукнул по столу опустевшей кружкой. – Мозгам застыть не дают.
– Евграфыч! Ну ладно: я дурак, ты умный – это ты хотел услышать? Думалка у меня ресурс на сегодня расстреляла. Ну, в чем подвох? Давай, выкладывай!
– Имей терпение. Сейчас Танька мое пиво поднесет…
Шемяка заглянул в свою кружку – в ней оставалась еще примерно треть.
– Хорошо устроился Евграфыч, – пробормотал он темной пузырящейся жидкости. – Вон как лапой своей у Таньки под юбкой шарится.
Ему вдруг стало тоскливо и противно, а торопливый глоток пива приобрел вкус медной гильзы. Сергей попытался вспомнить сначала Наташку-пряху… затем подумал о желто-зелено-красных фургончиках «Горизонтального цирка» в южном секторе базара… но память отчего-то упрямо подсовывала лицо разноцветноглазой – такой, как он видел ее час назад, на пороге. Она чуть повернула голову вправо и прищурилась, словно целясь в него из невидимого пистолета…
Красивая – хоть и чокнутая.
Пожалуй, такой шикарной девчонки у него в жизни еще не было ни разу. Ну, если не считать тот случай два года назад – а считать его не стоит. Две ночи – это, ей-же-ей, не любовь, даже мимолетная, а так, курям на смех.
Интересно, они с Энрико все-таки любовники или как? В простую дружбу верится слабовато… но и на любовника собак также не очень-то похож. Во всяком случае, на удачливого любовника, вроде Лешки Максимова.
– Щенуля, ты меня вообще слушаешь?
– Я тя вижу.
– Вот из-за «вижу» я и спросил, – проворчал старик. – А то больно взгляд у тебя отсутствующий только что был.
– Ну да, душа вышла на перекур, а телу при этом скомандовала: «Сидеть».
– Зря смеешься, – старик наклонился поближе к Айсману. – Я на своем веку повидал много чего… такого, что и в бессмертную душу поверишь… и в черта лысого, не к ночи будь помянут.
– Угу… душа, мыша… Евграфыч, помнишь, была такая мелкая секта: фатумцы. В судьбу верили, мол, предопределено все на свете заранее и потому рыпаться особо не фиг – как ни прыгай, а сбудется лишь то, чего назначено.
– Припоминаю, – кивнул старик. – Была… а кажись, даже и есть до сих пор. На севере, две-три деревеньки.
– Так вот: встречаются два мужика. Один из них несет на плече пулемет. Второй, с ружьишком, спрашивает: «Куда это ты, сосед, намылился?» – «Да вот, – отвечает второй, – на болота сходить решил, для хозяйства чего полезного поискать». – «Странно, – говорит первый, – я-то думал, что ты из этих, фаталистов». – «А я и есть из фаталистов». – «А разве вы не верите в то, что не помрете, пока ваш час не стукнет?» – «Нуда, я верю, что пока не придет мое время, не помру». – «А за-фиг тогда тебе пулемет?» – «Так эта, сосед, – говорит фатумец, – мне ведь может встретиться болотник, чье время пришло».
Евграфыч закашлялся.
– Ну, щенуля, – выдавил он. – Ты бы… хоть бы кружку дал на стол поставить. Я ж из-за тебя, считай, четверть расплескал.
– Я думал, ты слышал… старая ведь байка.
– Думал он… – старик, наполовину отвернувшись, звучно прочистил сначала правую, а затем и левую ноздрю. – Во, видал! А я, промежду прочим, это пиво вовсе не нюхать собирался.
– Зато нос продезинфицировал. И вообще, Евграфыч, – сказал Шемяка, – сбрил бы ты свои усищи, ей-же-ей. Отрастил клок мочала…
– У самого, можно подумать, райские кущи прямо под носом – рот разинешь, яблоки падают, – ворчливо отозвался Евграфыч. – Да еще и с бороденкой. На Максимова небось загляделся…
– При чем тут Лешка? – Сергей огляделся, но ни зеркала, ни просто сколь-нибудь отражающей поверхности в подвальчике не наблюдалось.
– У Лешки хвостик его болтается, на манер козлиного, а у меня аккуратно все, кругло. И вполне себе.
– Ну, это на твой вкус «вполне себе», – насмешливо произнес Евграфыч. – Как на мой, так бороденка, даже в твоем жалком варианте, пригодна лишь для одного – чтобы в ней крошки и всякий прочий мусор застревал.
– Млин, Евграфыч, ты у нас прямо эстамп!
– Во-первых, не эстамп, щенуля, а эстет. Нахватался вумных словей, так хоть бы узнал, чего ими обозначают. А во-вторых, – весело добавил старик, – ты мою тягу к прекрасному своими немытыми лапами не замай.
– Угу. Видели мы твою тягу к прекрасному… лапами… аж пять минут назад как.
– Вот если дотянешь до моих годов, щенуля, – Евграфыч прервался, в два глотка допил остатки пива и резко, но при этом почти беззвучно, поставил кружку на стол. – Поймешь, что лицо в женщине далеко не главное.
– …а главное лицо у ней под юбкой, – кивнул Айсман. – Во-первых. А во-вторых, старым хрычам не до разборчивости.
– Ну, положим, кой-кому молодому тоже иной раз и дерево за бабу сходило, – заметил Евграфыч. – В котором дупло сыскалось подходящего калибра.
– Это кому же?
– Шурке-Викингу.
– А-а-а… ну ты, Евграфыч, нашел кого вспомнить. Шурка, что называется, в прынципе на башку стукнутый был. Он и не такие номера откалывал, по три раза на день.
– Бывало и такое. Но, опять же, не все с Шуркой так уж просто, щенуля. Ты с ним в одной рейд-группе сколько ходил?
– Полтора раза, – Сергей с сожалением покосился на пустое блюдо. Вроде бы и много было стрекоталок, горка высилась! А под пиво да разговор – хрум-похрум, и за пару минут все подмел, подчистую.
– Полтора – это потому как с одного рейда на полдороге возвращаться пришлось. Нарвались на стаю кроличьих волков… из девяти человек непогрызенным один только механик остался.
– Ну а я – пять. И потому говорю ответственно: тараканов у Шурки в голове, канешна, хватало, ну да у кого их нет. А вот когда он реально чудил, а когда над остальными втихаря потешался и репутацию чудика поддерживал – судить не возьмусь. Башка-то у него при всех тараканах варила что надо, командир группы с ним на равных советоваться не гнушался. И точно уж, – усмехнулся старик, – Шурка не стал бы с девкой связываться, по виду более чокнутой, чем он сам. Ну как вдруг укусит…
