Сьюзен Коллинз - Сойка-пересмешница
"И ты полностью с этим согласилась?" спросила президент
Гейл пнул меня под столом, прежде, чем я поняла, что она говорит со мной.
"О! Да, Я полностью согласна с этим." Это выглядело хорошо. Сделать что-либо для изменении ситуации.
"Хорошо, только давайте будем немного благоразумнее с её появлениями..Особенно теперь, когда Капитолий знает на что она способна." говорит Коин
Гейл согласия прокатился вокруг стола. Никто не донес на Гейла и меня. Ни Плутарх, власть которого мы проигнорировали. Ни Богс с его сломанным носом. Ни насекомые, которых мы вели через огонь.
"Ни Хеймитч - нет, подождите секундочку."
Хеймитч одаряет меня смертельной улыбкой и говорит сладчайшим голосом: "Да, мы не хотим потерять нашу маленькую Сойку-пересмешницу, до того, как она наконец-то запоет."
Я сделала себе заметку не оставаться с ним наедине в комнате, потому что у него явно есть мстительные мысли по поводу того дурацкого наушника.
"Так, что еще вы планируете?" - спрашивает президент.
Плутарх кивает Крессиде, которая сверяется с планшетом
"У нас есть несколько потрясных кадров с Китнисс в госпитале в Восьмом. Это должен быть следующий ролик на тему " Потому что вы знаете кто они и что они делают"
Мы фокусируемся на Китнисс, общающейся с пациентами, в особенности детьми, бомбежке госпиталя и крушении. Мессалл монтирует все это. Мы так же думали о части с Сойкой -пересмешницей. Выдвинуть на первый план несколько лучших моментов с Китнис,чередующихся с эпизодами восстающих мятежников и военных действий.
Мы назовем это одной фразой" Огонь пойман"
И затем Фальвия придумала действительно блестящую идею. Лицо Фальвии сразу же стало выглядело так, как будто её рот наполнился кислым виноградом, но потом она пришла в себя.
"Итак, я не знаю насколько это блестяще, но я подумала, что мы могли бы сделать серию роликов под название " Мы помним".
И в каждом, мы могли бы показать одного из погибших трибутов. Маленькая Рута из Одиннадцатого или старая Мегз из Четвертого. Идея заключается в том, что мы можем преподнести частичку чего-то личного в каждый Дистрикт.
"Должная дань вашему Трибуту, как это было", говорит Плутарх.
"Это превосходно, Фальвия," говорю я искренне.
"Это великолепная идея напомнить людям ради чего они сражаются."
" Я думаю это смогло бы сработать," сказала она.
"Я думала, что мы могли бы использовать Финника на вступление и рассказать пятнами. Если есть интерес к нему.
"Честно говоря, я не знаю как много мы сможем сделать роликов " Мы Помним"," говорит Коин
"Можете ли вы начать их производство на сегодняшний день? "
"Конечно", говорит Фульвия, все очевидно, успокаиваются в ответ на ее идею.
Крессида смягчает всех из своего креативного отдела своим жестом. Слава Фульвия, по сути, действительно хорошая идея, и расчистила путь для продолжения своего эфирного изображение "Сойки-пересмешницы".
Вот что интересно, так это то, что у Плутарха не возникает потребности в разделении самоценки. Все что он хочет, так это то, чтобы Эфирное Время работало. Я помню, что Плутарх Глава распорядителей игр, а не участник команды. Не часть Игры. Поэтому, его достоинство не определяются единственным элементом, а полным успехом всего предприятия. Если мы выиграем войну, вот тогда Плутарх возьмет заслуженное. И ждите его награды. Президент отправляет всех начинать работать, так Гейл отвозит меня обратно в больницу. Мы слегка посмеиваемся о прикрытии. Гейл говорит, что никто не хочел выглядеть плохо, признавая то, что они не могли управлять нами. Я добра, когда говорю о том, что возможно они не хотели еще раз подвергать нас опасности сейчас, когда у них имеется несколько приличного отснятого материала. Оба варианта вероятно правильные. Гейл должен спустить Бити вниз в Специальное Вооружение, поэтому я засыпаю. Кажется, что я только на несколько минут закрываю свои глаза, но когда открываю их, я вздрагиваю при виде Хеймитча, сидящего в нескольких фитух от моей кровати. Ожидание Возможно в течении нескольких часов, если часы работают правильно.
Я думаю крикнуть свидетеля, но я оказываюсь перед необходимостью встретиться с ним лицом к лицу рано или поздно Хеймич наклоняется вперед и что-то подвешивает перед моим носом на тонком белом проводе. Трудно на нем сфокусироваться, но я точно уверена что это. Он бросает его на бумагу.
"Это твой наушник. Я даю тебе еще один шанс одеть его. Если ты удалишь его из уха еще раз, я снаряжу тебя этим."
Он держит своего рода металлический головной убор, которому я моментально даю имя головой хомут.
"Это альтернатива аудиоустройству, который замыкается вокруг черепа под подбородком, до тех пор, пока его не откроют ключом. И у меня будет единственный ключ. Если по какой-либо причине ты окажешься достаточно умна, чтобы отключить его "--Хеймитч сложил головой хомут на кровать и вытаскивает крошечный серебряный чип--" я разрешу им хирургическим путем имплантировать данный передатчик тебе в ухо, так, что я смогу роворить с тобой 24 часа в сутки.
Хеймитч в моей голове все время. Ужасно
" Я буду носить наушник," бормочу Я
«Прости ?»,-говорит он.
Я буду носить наушник - сказала я достаточно громко для того, чтобы разбудить половину больницы.
"Ты уверена? Потому что я одинаково хорош с любым из трех вариантов", говорит он мне.
«Я уверена»,-говорю я.
Я бережно зажимаю провод наушника в своей руке и свободной рукой кидаю кандалы для головы в его лицо, но он ловко его ловит. Возможно он ожидал, то я брошу его.
"Что-то ещё?" Хеймич поднимается чтобы уйти.
" Пока я ожидал...Я съел твой обед."
Мои глаза выхватывают пустую миску, в котором было тушеное мясо, и поднос на моем прикроватном столике.
"Я донесу на тебя," бормочу я в свою подушку.
"Сделай это, Дорогуша."
Он выходит,сохраняя уверенность в том , что я не доносчик. Я хочу пойти спать, но я не могу сидеть на одном месте. Изображения вчерашнего дня начинают наводнять настоящее. Бомбардировка, горящий самолет, лица раненных, которых уже нет. Мне представляется смерь со всех сторон. В последний момент, прежде чем увидеть, как снаряд взрывает крыло моего самолета, вызывает ошеломляющее пикирование и забвение, крыша складывающася надо мной, в то время, как я беспомощно привязана к своей кровати. Это я видела лично или на пленке. Все это я вызвала натяжением своей тетевы. Вещи, которые я никогда не буду в состоянии стереть из моей памяти.
На обеде Финник приносит свой поднос к моей кровати, таким образом мы можем смотреть сомой новое пердложение (propo) по телевизору вместе. Он был назначен в квартал на моем старом этаже, но у него было так много психических рецидивов, что в основном он все еще жил в больнице.
Мятежники передают, "Потому что Вы знаете, кто они и что они делают" propo, которое Мессалла отредактировала.
Снятый материал смонтирован из коротких клипов из студии Гейла, Богса и Крессиды, объясняющих ситуацию. Тяжело наблюдать за моим визитом в больнице Восьмого,так как я знаю что последует. Когда бомбы сыпались на крышу, я опустила свое лицо в подушку, подняв снова, после краткого клипа со мной в конце, когда всех жертв нет в живых.
По крайней мере Финник не аплодирует или не особо радуется, когда все заканчивается.
Он только говорит, "Люди должны знать что произошло. И теперь они знают.
"Давай выключим это, Финник, прежде, чем они будут поторять это снова," убеждаю его я.
Поскольку рука Финника перемещается к дистанционному управлению, я кричу ему, "Подожди!" Капитолий показывает специальный сегмент и кое-что об этом гворят знакомые взгляды.
Да, это Цезарь Фликерман. И я уже догадываюсь, кто будет его гостем. Физические изменения внешнего вида Пита шокируют меня. Здоровый, проницательный парень, которого я видела пару дней назад, потерял около 15 фунтов веса (*порядка 6,5кг) и приобрёл нервное подёргивание в руках. Они всё ещё пытались придать ему ухоженный вид.
Но под гримом, который не скрывает мешков под его глазами, под хорошей одеждой, которая не может замаскировать боль, которую он испытывает, когда двигается, за всем этим видно человека, которому определённо приченён вред. Мое сознание сильно пошатнулось, когда я поняла происходящее. Я же только что видела его! Четыре - нет, пять - я думаю, что это было пять дней назад. Как его состояние могло ухудшится так быстро? Что они, возможно, могли с ним сделать за такое короткое время? Затем меня поражает. Я прокручиваю в своей голове столько, сколько могу вспомнить о том первом интервью с Цезарем, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку о времени. Но ничего. Они могли отснять то интервью через день или два, после того, как я взорвала арену, и затем делать с ним все, что захотят, до сегодняшнего момента.
