Вадим Денисов - Закрытые воды
— Да ну их к чёрту, все эти стороны! — неожиданно даже для себя возмутился я. — Если собираемся жить тут вечными трусами, то не найдём никаких Прорезов! Так и будем прятаться? Слышимость на воде отличная, а тут всего пара километров. Да и увидеть могли. Если люди злонамеренные, то к утру успеют подготовиться к встрече, пока к острову жмёмся, или даже совершить вылазку, как компонент превентивной защиты собственности. Если добрые — будут трястись всю ночь, так же, как мы. И зачем всё это? Предлагаю сразу идти, гордо и весело! Вот так вот.
Капитан посмотрел на меня с уважением, почесал лоб, приподняв фуражку, и ответил:
— На том и остановимся. Не такие уж и трусы.
Он решительно включил прожектора и навигационные огни.
— Экипаж, внимание! Впереди по левому берегу местный посёлок! Всем по местам стоять, приготовиться к бою! Остальным на палубу не высовываться! Стюарды, зажечь бортовые фонари!
Дипломатия канонерок всегда действенней обычной.
«Темза» наконец обогнула длинный клочок суши и во всей красе пошла навстречу неизвестному. Я успел разглядеть в нижней части острова глубокую бухту в форме ласточкина хвоста, гавань с шикарным пляжем и близко стоящим лесом. Хорошее место.
— А ещё вот так сделаем, — решил Самарин. Выйдя на правое крыло, шкипер развернул правый прожектор. — Пусть видят!
Световой луч подсветил слабо колышущийся на мачте андреевский флаг с косым крестом, который каждый гражданский капитан должен бы иметь в заначке.
Мало ли что… Ну, вы меня поняли.
Глава 4
ЛЮДИ БОЛЬШОЙ ВОДЫ И МАЛЕНЬКОЙ СУШИ
Шёл второй час Великого Сиденья за полным столом.
Рыба копчёная, фрукты-овощи, варёная курица, лепешки, но не из пшеничной муки, а из каких-то местных плодов. Даже местное пиво в глиняных кувшинах. Русская делегация, в нормах и понятиях национальной щедрости, в грязь лицом не ударила, притащив на брифинг самого разного, включая Vodka и Bulka.
Да вот не покатило что-то с поеданием. Относительное обилие закуски особого аппетита ни у кого из наших так и не вызвало — слишком много интереснейшей информации вывалил на слушателей Бу Арвидсон, староста небольшого посёлка, стоящего на берегу речного залива. Диковинное рассказывал этот высокий, с короткой бородой, солидный седой мужчина лет пятидесяти, капитан исчезнувшего в Прорезе судна. Классический скандинав — типаж, канонический образ! Даже загар толком не прилип за всё время, красноватый какой-то.
Поселение называется Веннес, по родине первопоселенцев, заброшенных сюда с небольшой реки Уме-Эльв вместе с частной самоходной баржей. Понимая, что сразу не запомню, я записывал всё в блокнот, загодя взятый у Галины Ивановны, там запас хороший, надолго хватит.
Мы, конечно, волновались, но быстро остыли, поняв, что пальбы не будет.
Староста лишь недавно успокоился, а в первые минуты визита он переживал конкретно. Больше скажу — был напуган.
— Единственный работающий большой пароход на реке, что я видел за эти годы! Даже слухов не было! Как это может быть! И на нём русские! Раньше бы ваше появление назвали сенсацией, а теперь и рассказать некому, газетчиков нет… Теперь-то уж точно что-то изменится в этом мире.
— Да не изменять собираемся, а адаптироваться, — успокоил я старосту, сам, впрочем, не будучи полностью в том уверен. Посмотрим ещё, глядишь, и подкорректируем, если хватит сил и позволит обстановка.
— Люди подумали, что вы собираетесь напасть! — признался староста.
Все трясутся, не только мы. Ожидаемо. Люди разных народов и народностей, дети разных исторических времен, представители самых необычных специальностей пытались зацепиться на новых землях, каждый со своими ожиданиями, но все с одной целью — выжить.
В многонациональном поселке Веннес, по местным меркам, среднем, проживали девятнадцать человек: четверо мужчин-скандинавов, их жёны из числа аборигенок Южной Америки и дети, чаще младших возрастов. Женщины круглолицы, с узкими бедрами, очень подвижны. Дети — прелесть! Маленькие метисы, унаследовав столь разную кровь, являли собой образец выживания — ко всему годны. Загорелые, необычно высокие для стран джунглей, у некоторых синие глаза. Я успел угостить их конфетами, пока беседа не позвала в дом.
На территории разместились четыре больших дома, три подсобных строения поменьше и два длинных сарая. Собственно, в одном из таких «сараев» мы и сидим, тут у них общественная столовая. Очень уютная, кстати.
Все строения стоят на сваях, причину использования которых в строительстве я пока не понял — селение на взгорке, выше обреза воды метров на пять, затапливать не должно. Или заливает под уклон в дождливый сезон? Под домами висят лодки, какие-то мешки, инвентарь, деревяшки. Характерно, что все дома, несмотря на очевидные тропические особенности, несли несмываемую печать северной архитектуры, будучи сделаны из хороших бревен, капитально, — такие и для более сурового климата сгодятся. По периметру — веранда, укрытая от дождей и палящего солнца свисающими скатами высокой треугольной крыши. Жилища просторные, светлые. Кстати, Веннес считается поселением зажиточным.
Жизнь посёлку даёт Река.
Я предполагал, что название будет осторожно-общее — Река, например, или Большая Река, без персонификации. Она слишком колоссальна, чтобы кто-то осмелился дать ей имя. Оказывается, имя существует, и придумали его ещё первопоселенцы.
Северяне. Именно так называют жителей Веннеса. Пять лет прошло, как занесло их сюда.
— Выше по течению посёлков нет, во всяком случае, никто про них не знает. Это край мира, граница с Дикими Землями. Фронтир, как говорят в Манаусе.
— А потерявшиеся с верховий приплывали? — тут же полюбопытствовал профессор.
— Всего несколько раз на моей памяти, — после раздумий ответил Бу, шевеля губами для оживления памяти. — Шесть… Нет. Семь? Точно, семь раз! И то… Господь не всегда шлёт нам доброе… Обычно это лодки или маленькие катера, Портал вообще узок, крупное судно не проходит.
Я машинально отметил оговорку главы поселения про ошибку Господа, но уточнить не успел, был задан уже другой насущный вопрос. Они вообще, словно из ведра сыпались, а скандинав тормозил.
Поляна, на которой стоит посёлок, не очень велика, в форме вытянутого треугольника. С южной стороны её ограничивает речка Уме-Эльв — кто бы сомневался! — с уже непривычно чистой водой, лодка или катер вполне проходит. Внутри, кроме прочего, собственная банановая плантация. На ту сторону речки ведёт мост, там, как говорят аборигены, есть большое озеро, рядом с ним поле. С севера подступающие джунгли останавливают регулярная вырубка и своеобразный тын из рукотворного частокола и колючего кустарника. Внутри жилого периметра разбиты огороды, есть небольшой сад, из домашних животных — лишь пара собак и куры.
Особая гордость Веннеса — крошечный речной порт. Ко вставшей на вечную стоянку самоходке длиной метров тридцать примыкает грамотно собранный деревянный пирс, целый комплекс. Староста говорит, что такое роскошество мало кто имеет. Ленятся люди Реки… Шведы же явно не ленивы. Если понять и принять условия игры, то первое впечатление таково: всё аккуратно, как для открытки, фотошоп не требуется. Капитан даже как-то завистливо усмехнулся: обжились!
Беседа до сих пор идёт тягуче, с вязкими паузами и раздумьями. Ну и ладно, быстро им всё равно не управиться.
Кажется, я понимаю, в чём тут дело.
Для того, чтобы человек отряхнулся от однообразной монотонности жизни и работы в крошечном замкнутом коллективе, где в силу бесконечных событийных повторений ненужным становится уже и обширный словарный запас, требуется какое-то экзогенное воздействие, внешнее потрясение. А после него необходимо время — для входа в новый каркас. Конечно, это тяжело! Человек попал в замкнутое пространство с весьма ограниченным кругом общения, где с трудом, но притёрся, приспособился… Да и привык! Потому и обратный процесс «выхода в общество» ничуть не легче. Недаром ходит байка, что в военном флоте США моряк три недели после похода не привлекается к суду — он считается почти сумасшедшим.
Капитан, чтобы не терять времени — вопросов бездна, — через толмача, роль которого исполняла краеведша, выяснял у другого мужчины, невысокого худощавого судового механика Ульфа, особенности местной геологии, с упором на уголь. Самая насущная тема, иначе не напастись нам кочегаров… Профессор завёл разговор с Гунаром, третьим шведом, пытая его об особенностях погоды и климата.
Скандинавов за длинным столом трое. Четвёртый член экипажа болен и лежит в избе, у него какое-то нагноение на ноге, Нина Котова в данный момент осматривает пациента. Рядом с докторшей телохраничит Александр с «муркой», так, на всякий случай. Когда он удрал, чтобы вызвать судового врача с парохода, шкипер, радужно улыбаясь, вежливо прошипел мне по-русски:
