Константин Соловьёв - "Господин мертвец"
Один «Шнайдер», развернувшись, ковылял в сторону французских позиций, словно нарочно виляя своим толстым, как у евнуха, задом. Скорее всего, что-то вышло из строя и командир решил вернуться своим ходом. Все лучше, чем служить мишенью для злых тринадцатимиллиметровых шмелей Херцога. Один «Сен-Шамон» опрокинулся. Несоразмерные длинному корпусу маленькие гусеницы подвели его на спуске с небольшого холма. Теперь он лежал в низинке, перевернувшись на бок, точно железнодорожный вагон после крушения, обнажив беззащитное белесое рыбье брюхо.
Но еще четыре танка продолжали свое неспешное движение, поливая брустверы кипящими очередями многочисленных пулеметов. То одна, то другая танковая пушка окутывалась серым дымом, обрушивая на позиции «Висельников» один снаряд за другим. Последний уцелевший «Рено», два «Сен-Шамона» и… тот самый гигант, который поразил воображение Херцога. Он пер вперед, хотя его лобовую броню украсило несколько впечатляющих вмятин и, казалось, что прежде все мертвецы, закопанные войной в землю, поднимутся, изувеченные, на Страшный Суд, чем какая-то сила заставит его остановиться.
Клепанное неуклюжее чудовище торопилось на свой собственный пир, чертя гусеницами идеально ровные прямые. Метра четыре в высоту – настоящая крепость. На его грязной туше башня казалась небольшим уродливым наростом, опухолью, еще одна башня, поменьше, размещалась на корме. Теперь, когда он приблизился, Дирк сквозь чудом уцелевший «цейс» мог разглядеть надпись на его борту.
«Picardie». Собственное имя, как у корабля…
- Ползи, ползи, Пикардия… - пробормотал Дирк, пробираясь к выходу мимо обрушившихся плит перекрытия, - Мертвецы еще успеют тебя удивить, дрянная ты мясорубка…
В траншее все было плохо, и становилось хуже с каждой минутой. Насыпь, состоящая из синих с зеленым отливом доспехов, увеличилась настолько, что по ней уже пришлось бы карабкаться. И серый цвет в ней встречался чаще, чем надеялся Дирк. Французы даже не пытались укрыться за перегородками, залечь, выждать момент для штурма, они перли по траншее, как бурная река в глубоком русле, не считаясь с потерями. Возможно, в эту безумную атаку они шли не по своей воле и сейчас их гнала вперед невидимая рука французского тоттмейстера. Та, которой невозможно сопротивляться. Ведь никакая вещь не может сопротивляться своему хозяину.
Клейн стрелял из пулемета с рук, чеканя рваные дыры во всяком, кто осмеливался оказаться в зоне досягаемости. Его пулемет был раскален, в воздухе, смешиваясь в отвратительный коктейль с пороховым дымом, плыл запах горелой плоти. В бою Клейн потерял латную перчатку и был вынужден удерживать ствол голой рукой, плоть уже прикипела к металлу. Панцирь Шеффера зиял целой россыпью сквозных отверстий, но денщик этого не замечал – швырял гранаты за перегородку, как заведенный механизм. Гранаты он снимал с ремней тех, кто уже лежал на земле, не обращая внимания на цвет доспехов. Еще двое «Висельников» из отделения Тоттлебена расположились с винтовками за импровизированной баррикадой.
Ни Тоттлебена, ни Крамера, ни болтливого Штерна. Судя по всему, все, кто мог организованно отступить, уже воспользовались своим шансом. И только он сам, командир взвода, тянул до последнего, держась за бесполезный бункер. До тех пор, пока едва не оказался в окружении с горсткой мертвецов. Не имея ни связи с остальными отрядами, ни представления об их расположении.
Дирк обернулся, но увидел за спиной лишь пустую траншею, во многих местах развороченную свежими попаданиями, осыпавшуюся. Кое-где траншея была завалена, как бульдозерным ковшом. Спутанные клочья колючей проволки и маскировочных сетей бились на ветру отвратительными, похожими на бабочек, существами. Наблюдательные пункты и пулеметные точки курились дымом, ворохи крепежных балок рассыпаны повсюду, как огромные спички.
Разоренный город, истерзанный и брошенный – вот что представилось Дирку в этот момент. Теперь он не выглядел грозным и неприступным, он выглядел жалким и мертвым.
Рубеж надо бросать, очевидность этого решения не нуждалась в дополнительном обосновании. Отводить вглубь тех, кто еще способен держать оружие в руках, надеясь на то, что тоттмейстер Бергер найдет возможность и бросит на помощь «листьям» свежие силы. Через несколько минут к передовой траншее подойдут танки, и выметут защитников подчистую.
Что-то тяжело загромыхало сзади, Дирк увидел тушу штальзарга из отделения Кейзерлинга. Тот шел, покачиваясь, дымящийся бок и вывернутая из сустава лапа с острыми когтями свидетельствовали о том, что он уже успел побывать в схватке, и схватка эта прошла для него нелегко. Обычно почти неуязвимые под вражеским огнем, сегодня штальзарги приняли бой на равных условиях. Даже их внушительная броня сдавалась под натиском тяжелых пулеметов и связок гранат, которые французские мертвецы метали за каждый поворот траншеи, планомерно выбивая всякое сопротивление на своем пути. А в рукопашной их встречали враги, наделенные почти не уступающей им силой, злые, проворные, рвущиеся к победе любой ценой.
- Вперед! Задержать французов на рубеже! – крикнул штальзаргу Дирк, даже не будучи уверен в том, что тот его слышит.
Штальзарг протопал мимо – большой ком скрипящего металла – и направился к той части траншеи, где засели французы. Выполнял ли он полученный приказ или просто делал то, ради чего был создан, не задумываясь о том, уцелеет ли сам? Этого Дирк не знал. Штальзарги – на редкость странные существа, даже в хорошем расположении духа слишком молчаливые, чтобы отвечать на чьи бы то ни было вопросы.
- «Висельники», отход! Всем, кто может сражаться, держаться единой группой возле меня!
Клейн кивнул, отбрасывая стрелянную ленту. Большая часть его левой кисти осталась на раскаленном стволе пулемета, но каким-то образом ему удавалось управляться со своим оружием.
- Риттер?
Потом Клейн увидел «браунинг» в руках Дирка и коротко мотнул головой, показывая, что ответа уже не требуется. Когда-нибудь позже он, наверно, найдет подходящие слова, чтобы вспомнить лучшего пулеметчика своего отделения и всего взвода, но сейчас для слов не было времени. И Дирк был благодарен командиру второго отделения за этот скупой жест.
Из двух «Висельников» третьего отделения остался только один. Другой привалился спиной к стене, опустив голову в раскуроченном шлеме. Под завернутыми лепестками стали был виден неподвижный глаз, уставившийся вверх, и часть бледной щеки. Кажется, его звали Клаус… Дирк не смог вспомнить фамилии.
- Штальзарг задержит их. Но у нас будет едва ли полминуты. Все в переход, я сам пойду замыкающим.
Никто не ответил ему «Так точно, господин унтер» - Шеффер был нем, еще один «Висельник» торопился распихать по подсумкам винтовочные обоймы, а Клейна такие мелочи уже не интересовали. Их заботило лишь то, как быстрее убраться из этого места, которое становилось все больше похожим на ад.
Штальзарг подволакивал ногу, шел медленно, но силы его удара хватило для того, чтоб своротить выложенную из камня перегородку, из-за которой летели французские гранаты. Удар был хорош, он разметал вокруг камни, как куски папье-маше, поднял в воздух и опрокинул нескольких французов. В свой последний бой штальзарг шел молча.
Веер пулеметных пуль выбил искры из груди великана, но не смог даже покачнуть его. Хрипло рявкнули снаряженные картечью ружья, дав визгливый рикошет. Самый смелый француз бросился штальзаргу в ноги. Расчет был верен, но насладиться результатами своего броска мертвец не успел. Даже одной уцелевшей лапы, похожей на ковш бульдозера, хватило штальзаргу, чтоб припечатать дерзкого противника к земле и раздавить его. Лишь влажно хрястнул синий доспех, превращаясь в россыпь связанных алой и серой слизью металлических деталей.
Но этого удара, в обычной ситуации едва ли ощутимого, хватило потрепанному боем штальзаргу. Потеряв равновесие от удара по поврежденной ноге, он тяжело завалился набок, бессильно размахивая конечностями. Французы навалились на него – лежа на земле он был куда менее грозен, его тупые когти впустую полосовали воздух. Противник был слишком быстр и ловок, он не шел в прямое противоборство, искал уязвимые места, и находил их.
Кто-то с ловкостью, выказывающей немалый опыт, всадил в плечевой шарнир штальзарга кайло и, орудуя им, как рычагом, оторвал поврежденную лапу. Другой воткнул в зарешеченные глазницы пику и ворочал ею. Французы муравьями облепили штальзарга и планомерно уничтожали его, используя все, что оказалось под рукой. Последним своим ударом тот успел сломать кому-то спину, но спустя секунду сам затих – кто-то, расковыряв поврежденный участок брони, затолкал внутрь панциря гранату.
Дирк видел это краем глаза – последние секунды, подаренные им штальзаргом, он потратил на то, чтоб завалить за собой тоннель. Под рукой не было ни мешков, ни катушек с проволокой, поэтому пришлось использовать подручные средства. Куски бетонной кладки, стальные штыри проволочных заграждений, отдельные камни. Баррикада получилась несерьезной, годной лишь для того, чтоб задержать преследователей на пару минут. Опасаясь засады или мины, французы не полезут через препятствие. Им неоткуда знать, что «Висельники» не успели ни оборудовать траншеи для обороны, ни разместить свои силы.
