Константин Соловьёв - "Господин мертвец"
- Ты с ума сошел, торчать снаружи под таким огнем! – буркнул Херцог, когда Дирк ввалился внутрь наблюдательного пункта, - Хочешь, чтоб самому голову снесло?
- Я должен организовать оборону.
- Твои парни справятся без лишних приказов.
- Крамер неопытен.
- Крамер? Видел этого парнишку. Ничего, надежный. Справится.
- Эшман, как ситуация?
- Пехота – четыреста! – ответил за того Риттер, - Танки – восемьсот.
- Оторвались, - довольно пробормотал снайпер, - Неопытны их мертвецы. Кто ж так от танков отрывается? Спешите, черти… А вон и моя добыча. Гляди.
Дирк с трудом разглядел «Рено», опередивший своих собратьев и вырвавшийся вперед.
Метров шестьсот, не меньше. Невысокий, то и дело теряющийся за земляными насыпями и холмами, он деловито перекатывался в сторону немецких траншей, держась к позициям «листьев» вполоборота, открыв высокий левый борт. Короткая пушка временами изрыгала из себя пороховой выхлоп. Глупо стрелять на ходу. И отрываться от своих, подставляясь вражескому огню, тоже глупо. Для охотника вроде Херцога это была верная добыча.
Короткий хлесткий выстрел, еще одно облако пыли, еще одна дымящаяся гильза на полу. Дирк уловил этот момент только потому, что сквозь «цейс» глядел на танк. На борту приплюснутой, деловито вращающейся, башни сверкнуло несколько тусклых оранжевых искр, сразу же погасших.
- Стрелок, - коротко прокомментировал Херцог и едва заметным движением пальцев загнал в ствол следующий патрон, - Видишь, пушка заткнулась?.. Наверняка снес ему голову. Хороший выстрел.
«Рено» резко мотнулся в сторону уткнулся узким лбом в насыпь и, кажется, заглох, пушка молча глядела в небо. Где-то внутри залитый горячей кровью стрелка механик-водитель в панике рвал рычаги, силясь привести танк в движение, выкрикивал что-то на гортанном французском языке, проклинал невидимого стрелка и крохотную, с большой палец, дырку, сквозь которую внутрь тесной скорлупы заглянула Госпожа. Интересно, французы называют ее на свой манер, «Madame»?..
- Бак с бензином, - сказал Херцог и выстрелил еще раз, - У «Рено» он сразу за отсеком стрелка, легко вычислить. Немногим пониже башни. Главное, чтоб он побольше горючки выработал, тогда бензиновые пары нам помогут… Чем меньше в нем бензина, тем лучше.
Над «Рено» появился тонкий угольно-черный витиеватый дымок, всего за несколько секунд превратившийся в извивающийся и пляшущий дымный султан.
- Началось, - удовлетворенно сказал Херцог, - Записывай мне первое очко, унтер.
В передней части танка распахнулся люк, наружу выкатилась крошечная фигурка в промасленном танковом комбинезоне. Ей бы залечь под танк, но «Рено» уже полыхал, и находиться рядом с ним было невозможно. Французский танкист метнулся в сторону ближайшей воронки, но его предупредил Риттер. «Браунинг» издал отрывистую дробь – и крошечная фигурка подскочила на полушаге, крутанулась вокруг своей оси и упала.
Насладиться победой Херцог не успел – снаружи на поверхности бетонного короба лопнул снаряд, вниз по стене посыпалась мелкая крошка вперемешку с щебенкой. Снайпер едва успел отвернуться от амбразуры, в нее хлестнул мелкий каменный дождь. Перекрытие над их головами обиженно загудело.
- Радиостанции, - с отвращением сказал Херцог, трогая себя за щеку. Несколько крупных камней рассекли кожу на скуле, отчего в одном месте целый лоскут отвисал вниз, обнажив тусклую поверхность кости, - Эти французы нынче пихают радиостанции почти во все свои танки. Успели засечь, откуда ведут огонь, передали своим. Теперь они догадываются, где мы. Это «Сен-Шамон» врезал, семьдесят пять миллиметров, осколочно-фугасный. Теперь понимаешь, отчего я не хотел сидеть в траншее?
- Лучше бы я не пускал тебя, - вздохнул Дирк, - Мало нам артиллерии, теперь и танки за нас возьмутся…
- Ничего, еще часа пол точно здесь продержимся. Стреляют второпях, да и расстояние немалое. На твоем месте, я бы сосредоточился на пехоте. Двести метров.
- Риттер, заводи свой американский патефон!
Риттер начал стрелять, уродливое тело «браунинга» задергалось в коротких резких судорогах. По старой фронтовой привычке Риттер стрелял лаконичными очередями, что позволяло кучно бить в цель и вместе с тем экономить патроны. И Дирку уже не требовался бинокль, чтоб разглядеть плоды его усилий.
Несколько попаданий пришлось в грудь первой шеренги бегущих. Тяжелые пулеметные пули заставляли французов спотыкаться, но не более того. Панцири и в самом деле оказались прочны. Но и Риттер не зря считался лучшим пулеметчиком роты.
Следующая очередь ударила в шлем бегущего первым французского мертвеца, издав короткую, почти музыкальную трель, похожую на звон ксилофона, потревоженного детской рукой. Шлем оказался не так крепок, как грудные пластины панциря. Лопнул, смявшись сразу в нескольких местах. Француз замер, а руки его, уронив тяжелую шипастую булаву, дернулись к лицу, но обвисли на полпути. Мертвец зашатался и рухнул.
- «Висельники», огонь! Все стволы к бою! Врежьте так, чтоб самой Госпоже стало жарко! Железо и тлен!
- Железо и тлен! – зазвенела траншея, заполненная серыми доспехами, - Железо и…
Пулеметы Клейна, прежде молчавшие, чтобы не выдать своих позиций, подпустили французских мертвецов на предельно близкую дистанцию, взревели металлическими голосами и хлестнули через поле губительным кинжальным огнем. «Машиненгеверы» изрыгали свою ярость хрипло, басовито, как сердитые старики. Пристрелочная очередь резанула по ногам сразу двух или трех французов, кого-то швырнуло на землю с вывороченными коленями, кто-то просто вскрикнул. Не от боли, от неожиданности. Мертвая плоть не способна ощущать боль или помнить, что это такое. Но пулеметы это не интересовало.
Один из французов, чей доспех был украшен стилизованным изображением галльского петуха на плече, выскочил прямо на стыке секторов огня двух пулеметов. Две длинные очереди, ударившие его с разных сторон в грудину, размололи броню в неровные осколки, вскрыв доспех, точно консервную банку и вытряхнув на землю их содержимое. Француз завопил неожиданно высоким и тонким голосом, но резкий кашель противотанкового ружья поставил точку в его недолгих мучениях.
Почему молчит «Ирма» Тиммермана?..
Встретив яростный пулеметный огонь, французские порядки вздрогнули, но замедлились лишь на самую малость. Точно споткнувшийся бегун, быстро выровнявший шаг. Теперь они продвигались немногим медленнее, на ходу просчитывая плотность огня на разных участках. Дирку оставалось порадоваться тому, что до использования штальзаргов французские тоттмейстеры пока не додумались. В противном случае скудной артиллерии практически уничтоженного двести четырнадцатого полка нечего было бы им противопоставить.
Французы наступали стремительно, не делая попыток залечь.
Одному из бегущих длинная очередь оторвала руку вместе с плечом, обесав торс точно на токарном станке. Обычного человека подобная рана убила бы спустя считанные секунды. Но француз лишь нагнулся, поднял упавшее оружие и бросился дальше. И успел сделать еще полдесятка шагов, прежде чем сердито огрызнувшаяся «Ирма» Тиммермана разорвала его в клочья, усеяв воздух множеством блестящих осколков.
Шкуродер Зиверс пристроился к Риттеру вторым номером, подавая уложенные ленты. Дирк, приникнув к «цейсу», давал целеуказания.
- Пулеметчик, правый фланг, двести!
- Понял, - кратко ответил Риттер. Ствол «браунинга» мягко поплыл вправо.
Звучная отрыжка стальной машины, и француз с «Гочкиссом» рассыпается прямо в воздухе, из единой монолитной фигуры превращаясь в россыпь медленно опадающих фрагментов.
- Двое с гранатными мешками, сто семьдесят, вывороченный корень.
- Понял.
Один из гранатометчиков успел нырнуть в овраг, другой чуть замешкался. Пулеметная очередь рубанула его по бедрам, враз подрубив ноги. Гранатометчик попытался отползти, вонзая в распаханную землю руки, но Херцог пришел на помощь и расколол его панцирь как орех.
Французы наступали стремительно, не обращая внимания на выбывших из строя, все новые цепи выныривали из-под земли. Пулеметы, хрипло рыча, выгрызали в них заметные интервалы, но секундой спустя отряды второго эшелона нагоняли впереди идущих и французские порядки мгновенно затягивали зияющие раны. Это было похоже на рубку леса, который выпростает из земли новые деревья взамен упавших. Сколько ни руби, все гуще становится опушка, и все меньше неба видно за острыми шипастыми силуэтами.
«Макбет, - подумал Дирк, вычленяя из этой бесконечной цепи самые опасные звенья, - Бирнамский лес пришел в движение. Сбылось предначертанное».
- Пулеметный расчет, правый фланг, сто семьдесят.
- Понял.
«Браунинг» Риттера вышибал из наступающих французов искры вперемешку с кусками плоти, остальные пулеметы «листьев» вторили ему, как хор вторит ведущему главную партию. Но Дирк уже видел, что натиск не сдержать. На каждый пулемет и каждую противотанковую винтовку приходились десятки французов. И теперь эти французы быстро приближались, не считаясь с потерями и не замедляя шага.
