Елизавета Ельская - Голгофа XXI
— Я первая, — сказала Мария. — Там рыбные консервы.
— Ставлю на говяжью тушенку, — заявил Фаддей.
Симон поскреб щеку, с сомнением глядя на коробку.
— Горох со свининой. Но вообще-то я бы хотел, чтобы там была говяжья тушенка.
— Почему? — удивился Фома. — Ты же за горох.
— Потому, что если угадает Фаддей, он пропустит свою очередь готовить, а это выигрыш для всех нас, — пояснил Симон.
Кирилл поставил на бобы, Иоанн — на консервированные фрукты, Младший — на мясной паштет для бутербродов, а Матфей под конец внушительно изрек:
— Зря суетитесь! В коробке банки с ветчиной. Вот увидите, что приз достанется мне.
Иоанн вспорол коробку ножом и торжественно объявил:
— Выиграл Матфей — действительно ветчина.
Матфей самодовольно усмехнулся:
— Я же говорил: зря суетитесь. Сбоку наклейка есть, на которой черным по белому написано: «ветчина». Я прочитал.
— Ты сжульничал! — возмутился Фома.
— Почему? Никаких дополнительных условий не было. Мне полагается лишняя банка. Люблю ветчину.
Когда вскрыли вторую коробку и обнаружили в ней рыбные консервы, Мария огорченно сказала:
— Не на ту коробку ставила.
— Зато теперь будет что поесть, — утешил ее Симон.
Они ехали весь день, торопясь засветло убраться подальше. Лагерь разбили, когда стемнело. После непривычно роскошного ужина Филипп сделал знак Святославу, и они отошли от костра в ночную темноту.
— Я прикидывал, как разобраться с предателем, — сказал Филипп. — Надо устроить для него какую-нибудь ловушку. Просто так он себя не выдаст, а идти с ним к Долли нельзя.
— Один раз я уже пробовал, — невесело отозвался Святослав. — Ничего хорошего из этого не получилось. Он стрелял в Марию и убил Старшего.
— Марию больше подставлять не будем. Без нее надо управиться.
— У тебя есть план?
— Пока нет, — признался Филипп. — Так, общие соображения… Надо сыграть на том, что только он один знает, какой прием ожидает нас в зоне Долли.
После недолгой паузы он добавил со своей обычной угрюмой усмешкой:
— Правда, особо спешить не стоит: потом тебе будет легче сориентироваться, потому что объектов для выбора станет меньше. Сейчас нас десять, но до зоны Долли все не дойдут.
— Знаешь, раньше были в моде всякие гадалки и предсказатели. Если б ты взялся за эту работенку, то помер бы с голоду из-за отсутствия клиентов, потому что твои предсказания не пользовались бы популярностью.
— Я не предсказатель, — сказал Филипп. — Я реалист, командир.
Ночью Марии приснился тот же сон: низвергающееся с небес всепоглощающее пламя. Оно было повсюду, охватив и небо, и землю, и казалось, что пылает даже воздух.
Евангелие от Иоанна, глава 6.
16 Когда же настал вечер, то ученики Его сошли к морю.
17 И, вошедши на лодку, отправились на ту сторону моря в Капернаум. Становилось темно, а Иисус не приходил к ним.
18 Дул сильный ветер, и море волновалось.
Евангелие от Матфея, глава 14.
24 А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный.
25 В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
26 И ученики, увидевши Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали.
27 Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь.
28 Петр сказал ему в ответ: Господи! Если это Ты, повели мне идти к Тебе по воде.
29 Он же сказал: иди. И вышед из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу;
30 Но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня.
31 Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! Зачем ты усомнился?
32 И когда вошли они в лодку, ветер утих.
34 И переправившись прибыли в землю Геннисаретскую.
Глава 7
Спид-зона осталась далеко позади. За минувшие дни они несколько раз застревали (зимой даже вездеход не всегда мог проехать по так называемым дорогам, которые они выбирали по карте), но, сунув под колеса нарубленных в лесу жердей, всякий раз выбирались из грязи.
Однажды вечером, когда уже пора было подумать о ночлеге, Иоанн с напряженным лицом сказал:
— Здесь неподалеку есть хутор. — Он указал на пологий холм. — Вон за ним.
Симон проворчал:
— Хватит с нас этих гребаных хуторов. Один раз уже нарвались, зачем еще подставляться?
— Там все нормально. Во всяком случае, раньше было нормально.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Какая разница откуда…
Сидевший за рулем Святослав сказал:
— Ладно, поехали. Посмотрим, что и как…
Он свернул с дороги, и вездеход начал взбираться на холм.
Когда он въехал на вершину, стало ясно, что смотреть не на что: хутора не было, перед ними чернели гниющие остатки зданий. Иоанн, стиснув зубы, пристально вглядывался в них, затем отвернулся. Небо быстро темнело, и надо было разбивать лагерь.
«Раз уж мы сюда заехали, то почему бы не здесь?» — решил Святослав.
Вездеход сполз вниз и, проехав еще два десятка метров, остановился.
«Хутора нет, зато и опасности нет, — подумал Святослав. — Без людей спокойней. — Тут он с горечью осознал, что рассматривает любого человека прежде всего как источник потенциальной опасности. — Похоже, я уже дошел до точки… Все мы дошли до точки в этом паскудном мире».
Иоанн, ничего не говоря, сразу куда-то ушел. Обеспокоенный его затянувшимся отсутствием, Святослав отправился на поиски и обнаружил его за развалинами хутора. Иоанн потерянно стоял возле двух могил с покосившимися деревянными крестами. Чуть поодаль виднелась еще пара крестов; один должен был вот-вот рухнуть, другой уже упал, прочие могилы были обозначены лишь холмиками, которые постепенно оседали, размываемые дождем, так что вскоре не останется никаких следов захоронений, одна ровная земля.
— Ужин готов, — негромко сказал Святослав и пошел обратно, не задавая никаких вопросов.
Если б Иоанн хотел рассказать, то сделал бы это сам, а если нет, то зачем спрашивать…
Иоанн вскоре пришел и, усевшись, молча принялся за еду, а потом направился обратно, прихватив топор. Было ясно, что он хочет поставить новые кресты. Святослав взял фонарь и сказал:
— Я тебе посвечу, а то еще ненароком себя заденешь.
Но Иоанн ответил:
— Не надо, сам справлюсь, — таким тоном, что Святослав понял: лучше оставить его в покое.
Вытащив покосившиеся и насквозь прогнившие кресты, Иоанн срезал два тонких дерева и стал сооружать из них замену. Симон сначала наблюдал за ним, сидя на бревне в некотором отдалении, потом подошел и предложил:
— Давай помогу. Вдвоем сподручнее.
Они вогнали крест в землю. Сначала один, затем второй. Отступив назад, Иоанн, глядя на два черных силуэта, без всякого выражения сказал:
— Я здесь жил. Давно.
— Хочешь поговорить? — с непривычной для него мягкостью спросил Симон.
— Нет. О чем тут говорить…
— Тогда пойдем, все уже сделано.
— Ты иди. Я хочу немного побыть один…
Симон вернулся к костру, где все, кроме дежурившего первым Фаддея, уже укладывались спать, вытащил спальник из рюкзака Иоанна, развернул и расстегнул молнию. Иоанн пришел через полчаса, забрался в приготовленный ему спальник и, закинув руки за голову, некоторое время смотрел на усеянное звездами черное небо, затем тихо спросил:
— Симон, ты спишь?
— Нет.
— Я подумал, что, наверное, так даже лучше. Лучше, что они все умерли, потому что теперь с ними уже ничего не случится. Они не заболеют из-за какой-нибудь дряни с химки или плеши, не станут жертвами волчар, не будут голодать. Не будут бояться и отчаиваться. Они умерли, и никто не причинит им боли. Может быть, я думаю так ради себя: мне больше не надо переживать за них. А может быть, ради них. Не знаю… По-твоему, я свихнулся?
— Наш мир свихнулся, не ты… Мне тоже иногда кажется, что всему этому, — Симон повел рукой вокруг, — лучше исчезнуть. Раз и навсегда.
Уже другим тоном он закончил:
— Но пока мы живы, поэтому спи. Утром вставать рано.
Следующий день выдался без дождя и ветра, и вездеход бодро покатил по дороге. Сменяя друг друга за рулем, они ехали без остановок почти весь день. Машина шла относительно легко, и горючего было еще много.
— Хороша тележка, — одобрительно сказал Фома, стукнув кулаком по борту.
Мария поерзала, устраиваясь поудобнее, и со вздохом сказала:
— Почему они не сделали сиденья помягче?
Фома с готовностью предложил:
— А ты садись ко мне на колени! Будет мягко, вот увидишь. Попробуй, сама убедишься.
