Марик Лернер - Будущее воина
– Мне не нужны были эти сражения. Приди вы ко мне и предложи свои мечи на службу – нашел бы и землю, и возможность прокормить семейства. Вы предпочли другой путь.
– Хм, – достаточно внятно произнес Мур.
Похоже, он вовсе не туп. Да вожди редко таковыми бывают. Даже на островах одним клинком власть не удержать. Соображать приходится. Всегда обнаружатся конкуренты, стоит дать промашку. Хорошо если явные, а то недолго найти среди вчерашних друзей. Приходится заранее провоцировать на грубости и проступки, влекущие за собой наказания и изгнания. Одна беда – сегодня весь народ отправился в неизвестность, и привычная обстановка исчезла.
При всем желании тцарь не смог бы принять одноразово двести с лишним тысяч человек. Особенно вспоминая, что у них три десятка только крупных объединений и все тянули в разные стороны. Да и странно было бы обращаться через головы местных с подобными просьбами, тем более что и так прибыли послы с прощением о пропуске. Вполне пытались договориться, еще и потому не ждали неожиданного удара и всерьез не готовились.
– Не суть важно, – сказал Блор, обрывая себя. – Все, – он показал на город, – выйдут и принесут мне клятву на огне и мече. Отныне и до смерти. Кто не согласен – умрет. Отказов в любом виде не потерплю. Либо преклонят колени и получат оружие и командиров от меня, либо смерть. Воинов я распределю по своим отрядам.
Может, удастся со временем получить дополнительных Эрлингов, Чипингов и не хуже них. А нет – ничего не теряю. Пара тысяч дополнительных кнехтов, пусть и придется за нарушения вздернуть сотню-другую, – вполне удачный результат. Потери почти восполнятся. Да и не придется терять дополнительно при штурме.
– Остальные пойдут, как и мечтали, на юг, – продолжил. – Землю и прокорм на первое время выделю. Жить в дальнейшем станут по законам тцарства, а не островов! Это ясно?
– Да, – подтвердил Мур. – А что со мной? С нами? – поправился, готовый к чему угодно.
– В моем лагере находится высшая жрица Дочерей Смерти. Та, что слепая.
– Да, – недоумевая, подтвердил северянин, – я слышал о ней. Кто же не знает высшей.
– Она умирает, – пояснил Блор, в очередной раз довольный присутствием Возмездия и его помощью.
Заявившиеся без приглашения в гости пришельцы и пришелицы, а верховная не путешествует одна и без охраны, так и не объяснили ничего. Хорошо иметь личного демона, видящего скрытое от глаз. Иначе бы так и не разобрался в происходящем.
Возмездие ответно послал импульс довольства. Ему всегда нравилась похвала. Зря повелитель ею не разбрасывается.
– И прежде чем это случится, хочет вернуться на родной остров. Я не знаю его названия, – поднял он руку, останавливая готовый сорваться с уст гелонца вопрос. – И меня не интересует, как туда добираться и сколько. Отберешь полсотни человек и сопроводишь. Да хоть сотню. Сам решишь. Хочешь – воинов, хочешь – жен или детей. Мне все равно. До самого конца будешь находиться рядом, и не суть важно, сколько продлится. Единственное условие: нарушение влечет за собой мое большое недовольство. Может отразиться и на твоих людях. Это ясно?
– Да.
Тцарь открыто убирает его от клана и верных людей, выводя их из-под его власти и авторитета. Очень правильно, глядя с его стороны. И все же…
– А когда я выполню поручение?
– Тогда делай что захочешь, – устало ответил Блор. – Оставайся там, плыви куда угодно или возвращайся. В любом случае здесь либо преклонишь колено и дашь клятву либо умрешь. Во втором случае я постараюсь обеспечить петлю, а не клинок. Терпение мое не безгранично. Ты не представляешь, как мне хочется избавиться от сильно независимых навечно.
Мур невольно моргнул. В голосе прозвучало нечто очень четко дающее понять: шутки и переговоры закончились. Любое возражение отныне может обойтись очень дорого. И не одному ему.
– Все. Я сказал. Ты услышал. Возвращайся в крепость. Я жду до завтрашнего утра. Через час после восхода солнца не увижу открытых ворот – буду считать соглашение отвергнутым.
Глава 7. Дорога на юг
– Это не к добру, – сказал наряженный голос сзади.
– Морозы настолько сильны, что вода замерзает на лету, – с благоговением произнес другой.
Блор не обернулся посмотреть на благочестивый жест. Конечно, приврал, но звучит красиво. Все происходящее отнюдь не обещало скорого счастья. А нынешние холода в особенности. Где это видано, чтобы Великая Гремящая Вода замерзла? Воистину над кем боги хотят посмеяться, тому и войско за спиной не поможет. Мечтать с детства посмотреть на это чудо, равного которому нет даже на Крыше Мира, и получить что?
Огромная масса воды шириной в семь сотен локтей, обрушивающаяся с высоты в три десятка (если не больше, проверить никому еще не удавалось: живым сверху вниз никто не проплывал), местами превратилась в огромные столбы сосулек, застыв гигантским забором, а местами в обрывающийся в пропасть каток. Совсем вода не прекратила течь, однако вместо одного изумительного чуда он получил совсем иное.
Блор уселся на седло, привычно положил ноги на разлегшегося перед ним Возмездие. Поза удобная и привычная. И дело, которым он собрался заниматься, не менее обыкновенно. Для него. Всех прочих он ставить в известность о кое-каких подробностях не собирался. Со стороны, наверное, казалось – он молится, о чем и предупредил заранее. Спросить совета у богов – дело не лишнее ни для кого, как и специально зарезанный черный жеребец.
Притащить жреца для проведения процедуры принесения в жертву, видимо, было бы более правильно, но где его взять в длинном походе? Пришлось самостоятельно ударить. В походе вполне позволялось по Кодексу Воина. К счастью, не оплошал, и конь умер с одного точного, а то бы еще по этому поводу судачили, будто деревенские бабы, а не прошедшие через кровь и сражения опытные воины.
Понять их несложно. В конце зимы холода должны умериться, стужа сдает, кротеет. Перестают играть в небе многоцветные сполохи, и пусть снег высок – уже звучат крики птиц, а пороги освобождаются от занявшего их льда. Иногда и вовсе не схватываются. Не то в последние два года. А теперь еще и это. Никто не слышал про подобное чуть ли не с давних Великих Холодов.
Он замер, приняв правильную позу. Мышцы расслаблены, дыхание ровное и спокойное, а затем будто иглой вонзается страшное воспоминание о смерти родителей. Тот ужас и тоска на него действует гораздо вернее любых методов. Не надо ждать удара по башке или колоть себя иголкой. Раз – и входишь в то самое состояние, когда можешь выйти из тела и заниматься разными интересными делами.
Блор начал подниматься в высоту, осматриваясь. Ничуть не удивился, когда с перепуганным карканьем от его бесплотного духа шарахнулись болтающиеся в небе вороны. В таком виде его почему-то видели некоторые птицы, кошки и Возмездие. Все остальные, от людей до животных, не замечали даже при попытках привлечь внимание.
Видать, если он в данном виде дух, то и привидений бояться нечего. Не способны вредить. Мысль занятная, тем более возле полей сражений их много должно обретаться, а за все годы ни разу не попадались. Хоть кто-то оставался не похороненным всегда, независимо от любых стараний. Но не просят и не встречаются. Может, и нет их вообще.
Выше, еще выше, пока земля перед ним не превратилась в карту, где трудно разобрать отдельные детали. Зато в целом открывается замечательный вид. Он давно знал маршрут движения, многократно изученный заранее. Хорошо подумав и задав парочку вопросов шаманам и жрецам, вычленил в ответах главное.
Для него не составляло тайны, почему если двигаться по тайге с юго-востока на северо-запад, то скоро заметишь, что твой путь то опускается вниз, в мокрые гнилые низины, то поднимается вверх и тянется тогда по черным мшистым ельникам. И всегда за сухим леском присутствует поросшее кривыми соснами болото.
Не зря он не стал дожидаться лета и двинул войско именно зимой. Она здесь начинается довольно рано. Первый снег может выпасть уже в девятом месяце, изредка в конце восьмого, но быстро тает, способствуя началу распутицы. Набеги на соседей в холодное время – совершенно обычное мероприятие, но столь большую армию и прокормить крайне сложно. Зато и не придется обходить бесконечные угрюмые болота, где потерять любое количество кнехтов легче легкого.
Восточнее запланированного пути вообще одна бескрайняя заболоченная равнина. Добрая треть территории занята болотами, а еще не меньше – озерами и речками. Само название тутошнего края произошло от слова «топь», а чтобы добраться из одной малолюдной деревни до другой, приходится нарезать круги в обход трясины в три-четыре раза продолжительнее прямого пути. Здесь сплошной хвойный северный лес, лишенный примеси дуба, липы, клена, ясеня и других. Лишь береза и осина нередко встречаются на местах бывших пожарищ и порубок.
