Владимир Василенко - Тысяча черепогрызов
Лиана вдруг дернулась, как живая, едва не вырвавшись из рук. Падение перешло в равномерное, постепенно стихающее раскачивание. Я прекратил орать и открыл глаза.
Светящийся пузырь кабины по-прежнему маячил внизу. Я же висел над ним на высоте уже не столь значительной, но не оставляющей возможности спрыгнуть вниз без риска переломать ноги. Спасло меня то, что лианы местные переплетаются между собой на манер рыбацкой сети, да и к веткам крепятся не в одном месте. Однако эти доли секунды, проведенные в свободном падении, забыть оказалось весьма непросто.
– Хватит уже там торчать! – гаркнул на меня сверху Нортон. – Спускайся и заводи эту долбаную колымагу!
Я кивнул, но с места пока не сдвинулся. Мотало меня туда-сюда, как маятник на древних часах, лиана поскрипывала и предательски подавалась под моим весом. Я решил, что в этой ситуации разумнее будет особо не дергаться.
И тут какая-то неясная, размытая тень отделилась от ствола сангмы буквально в нескольких метрах от меня. Я как раз качнулся в ее сторону, увидел вблизи покрытые зазубренными наростами лапы, длинные кривые когти, глубоко вонзившиеся в кору…
– Черепогрыз!!! – завопил я так, что у самого уши заложило.
Тварь, будто сообразив, что обнаружена, скользнула вверх по отвесному стволу, выбралась на ветвь, проходящую совсем рядом с тем пучком лиан, на которых я висел. Остальные тоже ее заметили, и воздух взорвался целым шквалом разнообразных возгласов. Даже не верится, что три человека могут наделать столько шуму.
Тварь мимоходом полоснула когтями по лианам, одним махом перерубив сразу дюжину. Срезанные стебли свалились вниз, изгибаясь в воздухе как живые. Я же почувствовал, что начинаю плавно проваливаться вниз.
– Прыгай, Эйп!! – Отчаянный крик Джулии донесся откуда-то очень издалека, с самого края охваченного паникой сознания. Я же, выпучив глаза, смотрел на то, как черепогрыз, двигаясь быстро, плавно, бесшумно, как капля ртути, приблизился, подобрал лапы под себя, напружинился…
– Пры-ы-ыга-а-а-й!!
Крик гудел в ушах, замедляясь, искажаясь, будто композиция, исковерканная придурковатым диджеем. Я оцепенел, не сводя глаз с черепогрыза, не в силах даже зажмуриться. Наверное, примерно так же себя чувствует человек, смотрящий в дуло направленного на него пистолета, точно зная, что вот-вот «вылетит птичка».
Я так и не смог зажмуриться, поэтому последующие доли секунды запечатлелись в моем мозгу, как кадры цифровой съемки, пущенные на замедленное воспроизведение.
Все произошло почти одновременно. Я увидел, как распрямившейся пружиной сорвался с ветки черепогрыз, как распластался в воздухе уродливой, ощерившейся когтями кляксой. Ладони мои разжались сами собой, и шершавая лиана заструилась сквозь пальцы, сдирая остатки бинтов. В груди тяжко заныло от ощущения падения, и я инстинктивно снова начал хвататься за лиану.
Откуда-то слева метнулось наперерез черепогрызу нечто, напоминающее огромный маятник – изгвазданный с головы до ног засохшей требухой и отчаянно матерящийся. Держась левой рукой за лиану, правую Нортон выставил перед собой. Длинный, чуть изогнутый клинок, похожий на насаженную торчком косу, заскрипел на покрытой наростами шкуре черепогрыза, когда они столкнулись.
Нортону удалось сбить тварь с траектории, и черепогрыз, смачно хрястнувшись о ветку сангмы, исчез где-то внизу, в полутьме. Но и Грэгу досталось – лиана, не выдержав его веса, оборвалась, и он, едва не задев меня, рухнул прямо на кабину глиссера.
– Грэ-эг! – заорал я, с ужасом глядя, как он безжизненно распластался на подсвечиваемом изнутри «фонаре».
Старый вояка пошевелился, заелозил руками по гладкому боку кабины. От души сразу отлегло. Впрочем, ненадолго, потому что мой подвес в очередной раз напомнил о своей крайней ненадежности. Лиана оборвалась еще в одном месте, и я рывком ухнул метра на три ниже и чуть вбок. Содранные в кровь ладони соскользнули и я, истошно вопя, полетел вниз.
Падать было не так уж высоко. К тому же мне в каком-то смысле повезло: я умудрился не шарахнуться о борт глиссера, хотя пролетел в считаных сантиметрах от него. Но, если честно, земля мне показалась ничуть не мягче металлопластика, и единственное, что могло отвлечь меня от пронизывающей все тело боли, – это мысль о том, что черепогрыз-то шмякнулся где-то неподалеку от меня. Согласитесь, не очень приятное соседство!
Я, кряхтя, перевалился на бок, приподнялся на локте, таращась в темноту. Конечно, я бы вряд ли смог разглядеть приближение твари. Да даже если бы смог – что бы это дало? Какая-то странная тяга видеть то, что тебе угрожает. Наверное, потому что неизвестность всегда еще страшнее.
Сверху вдруг обрушились мощные столбы ослепительного света – включились прожекторы глиссера. И, едва я продрал слезящиеся с непривычки глаза, как увидел ЕГО. Пожалуй, впервые разглядел во всех подробностях, а не размытым в стремительном движении силуэтом.
Этакая помесь паука с ящером. Длинное приплюснутое тело с плоским, как у рыбины, хвостом, с тремя парами лап. Задние – мощные, непропорционально большие, как у кенгуру. Остальные – почти как человеческие, только с огромными когтями. Особенно впечатляют «сабли» на передней паре. Морда – как оживший кусок ночного кошмара. Собственно, эта тварь и есть воплощение кошмара. В те несколько секунд, что я пялился на валяющегося на земле черепогрыза, я вдруг понял, что природа никогда не создает подобного. Даже если речь идет о хищниках. Хищники убивают для пропитания, и вообще-то им свойственна некоторая красота, изящество. Но ЭТО… Это может создать только разум. Разум, одержимый идеей убийства, уничтожения. Люди в этом смысле пошли по пути создания бомб, бластеров, боевых роботов и прочих орудий войны. Сцилиане избрали другой путь, но то, к чему они пришли, оказалось не менее ужасно.
Черепогрыз дернулся, будто очнувшись ото сна, и молниеносным движением вскочил на лапы. О землю он упирался двумя задними парами конечностей, переднюю же выставил перед собой, держа на весу. От этого он стал немного похож на гигантского богомола.
Крик застыл у меня в горле. Все, Эйп. Сейчас он окончательно очухается, разглядит тебя… Полоснет когтями – походя, как бы между прочим – и ринется на остальных.
Нет, неизвестность все-таки не так страшна. Я зажмурился, вжался лицом в жесткую, как мочалка, траву, до боли в скулах стиснул зубы…
Грянул гром. Его раскаты слились с каким-то странным клекотом, шипеньем, бульканьем.
Еще один удар – ба-бах!! Я приподнял голову. Черепогрыз, как-то странно изогнувшись и дергая башкой, полз по земле – рывками, оставляя за собой влажный след.
Ба-бах!! Тварь прижало к земле, будто ударом кувалды. Она зашипела, рванулась из последних сил вперед. От следующего выстрела покатилась кубарем, яростно дергая лапами в воздухе и оглушительно вереща. Еще один выстрел. Еще! Еще! Господи, до чего же живучая сволочь. Прямо как… черепогрыз.
Нортон, спрыгнув с крыла глиссера, перешагнул через меня, подошел к черепогрызу вплотную и всадил ему еще пару зарядов в упор – только ошметки панциря в воздух взлетали. Последняя пуля вдребезги разнесла кошмарную морду твари. И даже после этого чудище еще дергалось, раздирая когтями землю. Но было уже не страшно.
– Хорошая штука…
Нортон одобрительно похлопал по огромному, похожему на древний мушкет, огнестрелу. Видно, это и есть слонобой.
Из груди моей вырвался какой-то нечленораздельный вой, означающий одновременно и вздох облегчения, и крик радости, и боль, и триумф, и много чего еще. Нортон в ответ расхохотался.
– Ну что, земляк? Ведь классно повеселились, а?
– Это уж точно! – донесся откуда-то сверху голос Джулии. – А эта штука правда мертва?
Нортон пожал плечами и пустил еще одну пулю в неподвижную тушу черепогрыза.
– Ладно, вставай, Аполлон. Лежа на холодной земле, знаешь ли, можно заработать пару неприятных болезней. Давай руку!
– У-у-у…
– Тысяча черепогрызов! Да что с тобой?
– Я… Нога… Кажется, сломана…
Наемник раскрыл было рот, чтобы выругаться, но вместо этого лишь вздохнул.
– Ну, Эйп… Везунчик ты наш!
Эпилог
Не успел Майк отпустить кнопку звонка, как двери номера распахнулись. У порога она караулила, что ли? Хотя неудивительно…
– Ну, давай, Эйп… – шепнул из-за плеча Майк, подталкивая меня вперед. Функцию парламентера единогласно (при одном воздержавшемся) поручили выполнять мне. Дескать, из всей компании я – самый обаятельный.
– Э-э… Здравствуйте, фриледи, – учтиво поздоровался я и, как учили, широко и приветливо улыбнулся. В сочетании с костылями, забинтованной башкой и огромным фингалом под глазом эта улыбка, наверное, смотрелась просто сногсшибательно. Хозяйка номера даже слегка опешила.
– Вы меня, наверное, не помните, – продолжил я. – Меня зовут Эйп. Я был у вас пару дней назад. Мы с вашим мужем…
