"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Седой Василий

— А что делать? — напевно ответил он. — Вы лошадей видели? Они меня до Сюаньфу не довезут, околеют по дороге. А мне в степи застревать не с руки… Да, если честно, мне и в Сюаньфу не все обрадуются…

Аратан хитро улыбнулся и повернулся к Дурнову.

— Возьмем, атаман? Дорога еще дальняя, а лишняя сабля в пути не помешает, повернулся к чахарцу. — Удбала, нам сейчас платить нечем, но, когда до дому доберемся — одарим тебя черными соболями!

Монгол снова вздохнул, но уже не так трагично. Мол, на безрыбье и соболя сойдут. Они продали коней в ближайшей деревне, где купили лодку. Сели в нее — и стремительно понеслись прямо к Амуру! Плыть старались по утрам, вечерам и, по возможности, ночью. Днем искали скрытное место и не отсвечивали, особенно, когда выбрались в Сунгари. Берега реки еще были усыпаны ледяными торосами, беглецы так быстро продвигались на север, что понемногу обгоняли весну. Если на сухопутную половину пути ушел почти месяц, то на немногим меньшее расстояние по воде потратили шесть дней.

Наконец, они достигли низовий реки, которые еще во времена приказного Кузнеца стали пустынными. Беглецы только было расслабились, решились плыть даже днем, чтобы поскорее оказаться на родном Амуре, как вдруг заметили на правом берегу, на невысоком взгорочке, крепость.

— Греби влево! — быстро закричал Дурной, пытаясь не попасться на глаза местным дозорным.

Крепость оказалась совсем небольшой, но с крепким частоколом и несколькими капитальными зданиями внутри. Именно крыши домов ясно дали понять, что ее возвели не русские.

— Давно она тут стоит? — спросил атаман у Аратана.

— Довольно давно, — грустно кивнул тот. — Но тут всего несколько десятков воинов, даже не богдойцев. И на Амур они не выходят.

И все-таки надо поскорее уходить отсюда. Прижавшись к левому берегу, вся четверка усиленно гребла. До выхода в Амур оставалось совсем немного…

При первых сумерках лодочку внезапно вынесло на людей, которых скрывал очередной извив реки. Они расположились прямо на льду, покрывавшему весь берег, там же и маленькие костерки жгли. Лодку они заметили сразу и зашумели.

— Уходим! — теперь первым среагировал Аратан.

Уставшие путники снова налегли на весла, чтобы увести лодочку направо. Люди на берегу что-то кричали, бегали, а потом стали сталкивать на воду какое-то суденышко без мачты.

— У них тоже есть лодка! — испуганно крикнул Дурной, обернувшись через плечо, и беглецы удвоили усилия.

Россыпь островков и проток на месте слияния двух рек приближалась; казалось, это шанс. Однако и чужаки, сильно отстав поначалу, теперь споро сокращали расстояние — когда весел втрое больше и они подлиннее — это нетрудно.

— Это же дощаник, — признал, наконец, Дурной знакомые обводы.

— Какая разница, — пропыхтел Аратан. — Догоняют… Давайте к берегу!

И все послушно повернули лодку, хотя, недавний пленник совершенно не понимал, что происходит. Сзади что-то выкрикивали, но шум вскрывшейся реки искажал речь. Беглецы были уже совсем недалеко от берега, когда Дурной окончательно убедился: кричат на русском! На языке, который он ни разу не слышал столько лет!

— Аратан, да погоди! — окликнул он друга. — Это же свои!

— Если бы… — проскрипел сквозь зубы даур. Он выглядел крайне раздосадованным и зыркал волком из стороны в сторону. Дощаник всё нагонял и нагонял — уже и лица видно. И одно из них Дурной вроде бы узнавал. Длинная окладистая борода, щедро присыпанная сединой надежно скрывала его нижнюю часть, но верхняя оставалась всё таким же идеально красивой, без изъянов.

— Да куда ж вы, гости дорогие! — растекался над водой голос Ивашки. — Мы уж заждались! Ну-тко, суши весла!

Аратан зверем заметался по лодке, потом долго выругался, схватил саблю, бросился в воду — уже мелко было — и побрел к зарослям на берегу. Мало что понимающий монгол поступил так же, ибо считал маленького тигра своим нанимателем, а от незнакомых людей на дощанике не ждал ничего хорошего.

Дурной не понимал вообще ничего! И растерянно сидел на лавке с веслом в руке. Даос Олёша спокойно повторял действия своего друга.

Дощаник бодро набежал на лодку-беглянку и прилично так стукнул в борт.

— Чепляй-чепляй ее, в душу мать! — неслось сверху.

Богатая с проседью борода свесилась над лодочкой.

— Чудны дела твои, господи! — искренне изумился Ивашка «Делон». — Знать, всё правда… Здрав будь, атаман Сашко! Переходь на дощаник, друже!

Казаки помогли обоим беглецам в потасканных монгольских халатах забраться на судно. Ивашка стоял рядом и с открытой улыбкой широко распахнул объятья.

Дурной видел такую сцену лишь в самых смелых мечтах. Ах, как он хотел бы кинуться навстречу, но… как же всё странно вышло! Куда кинулся Аратан, а главное — почему?

— Поздорову, Иван Иваныч! — слегка неловко улыбнулся беглец. — Не взыщи… Но многое мне непонятно. Почему Аратан… сбежал?

— Знамо, почему, — улыбка медленно стекла с красивого лица, спряталась в зарослях бороды. — Нынче нам при встрече уж не разойтись. Смерть пролегла промеж нас, Сашко. Един из двух непременно порешит другого. Да уж, верно, он и так наплел тебе про меня изветов?

— Да не особо, — растерянно развел руками Сашко, долгие годы бывший Ялишандой, пленным северным варваром… Напрочь отвыкший, что его так называли.

— Странно, — протянул Ивашка, потихоньку возвращая улыбку на лицо. — Ну, тогда ты нам поведай о своих злоключениях дивных! Мы ж тут ничего не ведали! С расстановкой поведай — путь нас неблизкий ждет.

— Куда? — невольно напрягся Дурной.

— Так, в Темноводный, — усмехнулся «Делон». — В твой Темноводный. Который только милость Божия уберегла от разора.

Дощаник плавно выворачивал на Амур. Подрагивающий (то ли от холода, то ли от нервов) Сашко уселся под навес из парусины и принялся рассказывать. Как незнамо каким чудом выжил; как водили его долгие годы пред очи двух богдыханов, словно зверя дивного; как жил он в самом большой городе на Земле. И как его, наконец, нашел в этом городе Аратан. Верный друг Аратан, преодолевший тысячи верст в чужой враждебной стране, чтобы найти его; даже не будучи уверен, что бывший атаман Темноводский жив… А теперь вдруг бросивший его…

— Ну, он же тебя не одного бросил, не среди врагов, — неожиданно заступился за даура Ивашка. — Даурцу поганому средь нас верная смерть была, но тебе-то ништо не грозит.

Дурной понял, что пора начинать ответные расспросы. Загадки Темноводья у него уже физический зуд стали вызывать.

(7)179 год от сотворения мира/1672

Артемий Васильевич

Глава 12

Дурной не верил ему. Старый, усталый, весь какой-то перекособоченный и с буграми шрамов, из-под волос лезущих, он смотрел на него хмуро и недоверчиво. Ну, понятно, они с Араташкой всегда дружны были. Да еще энта морда даурская ухитрилась атамана из богдойского плена вызволить. Не соврали ему, значит…

Надобно ему с самого начала всё разъяснить.

— Ты не хмурься, Сашко, а сперва выслушай, что я тебе поведаю. От с того самого дня, когда тебя пришибли. Яко наскочили монголы, враз ясно стало, что пушки до боя с бусов нам не спустить. И порешали тогда мы с Борискою палить прямо с бортов. Пушекмного, самопалов — тьма! Изрядно мы монголишек побили, но тех — без счета! Стволы уж гарью забилися; зрим — дауров окружили, а те, что вырвались — в бег ударились. Сам видал. Аще по полю крик идет, будто тебя живота лишили, пашковские вои в бегство обратилися. Вот скажи, мне сам, Сашко: что нам деять надо было?

Дурной молчал. А что он мог сказать? Ивашка тогда порешал верно: надобно спасти тех, кого можно.

— Добрались с великим трудом до Амур-реки, — продолжил он вспоминать. — Перехватил я Сорокина с Мотусом на дощаниках и увел в Темноводный. Сильно опосля дауры доскакали. Тут-то мы с Араташкой по первОй и сцепилися! Трусом меня обозвал, гнида… — Ивашка невольно зашипел, хоть и давал себе зарок держаться в покое, покуда Сашко всей правды не примет. — Сами утекли первей всех, а на меня… на нас!