Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)
Неожиданно откуда-то сбоку, из темноты, послышался жалобный стон. Я пошел на звук, пытаясь на ходу зажечь спичку, чтобы найти раненного и оказать ему первую помощь. Почему-то я был уверен в том, что это не дикарь. Спички вспыхивали и сразу гасли, и я брел, не разбирая дороги, натыкаясь на мертвые тела. Стон раздался совсем рядом. Я присел на корточки и наконец зажег огонь. Прямо передо мной на мостовой, лицом вниз, лежал офицер. Видимо он пытался ползти, но силы покинули его. Я бросил спичку, склонился над телом и перевернул его. Раненый глухо застонал, стал шарить пальцами по моей груди, ухватился за портупею и притянул к себе.
— А-а-а, — выдохнул он мне в лицо.
— Ничего, ничего, — сказал я, — сейчас я Вам помогу.
Бинта у меня не было, но я мог перевязать его носовым платком.
Я зажег другую спичку, чтобы рассмотреть рану и отшатнулся.
Передо мной лежал Бао. Видимо, стреляя в него, я не промахнулся. Лицо и одежда капитана были перемазаны в грязи. Наверно он свалился в канаву и только сейчас сумел выбраться. Он продолжал хрипеть и тянул меня к себе. Судя по остановившемуся взгляду, Бао был не жилец. Он ничего не видел вокруг и не понимал, где находится. Я перехватил его руку и оторвал от ремня. Капитан опять застонал. Я не мог ему помочь, возможно даже Сол не сумел бы этого сделать. При дрожащем свете горящей спички, я разглядел глубокие раны на груди и животе. Похоже, помимо моей пули, капитана настигли осколки гранаты. Все что я мог сделать, это прекратить мучения своего врага. Я достал револьвер, но потом опять убрал его в кобуру. Пусть сегодня океан решает кому жить, а кому умереть. Я оставил Бао на дороге, дожидаться помощи, может быть туземцы подберут его на обратном пути.
Немного не доходя до площади, я остановился, чтобы перевести дух, словно ловец жемчуга, который замирает на мгновение, перед прыжком на глубину. Все было напрасно. Я не спас город, не спас людей. Колония умирала. Все-таки Рок добился своего. Следы его преступлений сегодня будут уничтожены, и никто не сможет поведать о них миру, потому что мне тоже не пережить эту ночь. Я облокотился о стену и замер прислушиваясь, держа в каждой руке по револьверу. Откуда-то сбоку, раздавались истошные женские крики, грохнул выстрел. Что мне делать? Попытаться пробиться к комендатуре, которую сейчас штурмует сотня дикарей, или вернуться и спасти людей, которых убивают на соседней улице, в собственном доме? Возможно там всего несколько туземцев. Я смогу их пристрелить и затаиться в развалинах. Неожиданно женский крик оборвался на высокой ноте. От боли и усталости в голове у меня помутилось. На мгновение мне показалось, что я нахожусь на самом дне океана и вокруг нет ничего кроме черной воды. С большим трудом я справился с наваждением. Я снова стоял на улице, прислонившись к забору, а снизу, от причалов, неслись крики туземцев, и слышался треск одиночных выстрелов. Нужно было на что-то решаться. Я взвел курки на обоих револьверах и вышел на площадь.
О том, что произошло возле комендатуры у меня сохранились весьма смутные воспоминания. По словам очевидцев, мне удалось прорваться к дверям, где я и свалился без чувств. Из меня торчали три стрелы, одна попала в плечо, другая в бедро и последняя в живот.
— Вас спасла эта нелепая тетрадка, которую Вы, зачем-то, засунули под френч, — говорил Сол, во время перевязки, — наконечник в ней застрял, и стрела вошла неглубоко. Если бы она пробила Вам кишки, я был бы бессилен.
Вообще, страшные на первый взгляд и довольно болезненные, раны оказались не смертельны. Великий океан и на этот раз, зачем-то, сохранил мне жизнь.
Благодаря моему неожиданному появлению на площади, сорвалась очередная атака дикарей. Прорываясь ко входу, я расстрелял туземцев, которые собирались поджечь угол здания. Меня, в последний момент, втащили в комендатуру и бросили на полу, потому что некогда было перевязывать мои раны, аборигены, в очередной раз, пошли на штурм. Все-таки Муки пожалел город. Видимо Дайяла и дети разыскали его в ночной суматохе, потому что, среди нападавших на комендатуру, его людей уже не было. В определенный момент Муки отозвал своих воинов и, на рассвете, город грабили другие племена, которые присоединились к нему для ночной атаки. Остановить их Муки не мог, дикари не хотели уходить без добычи.
Десантники, охранявшие границу с вардами, долго не решались отправиться к нам на выручку, и только неожиданное вмешательства Хала, вынудило их зашевелиться. Он привел свое судно прямо к крепости, высадился с абордажной командой и ворвался в штаб, где заседало командование форта. Говорят, он был мертвецки пьян, хамил и размахивал револьвером. Не знаю, может быть все так и было на самом деле. Лично я считаю, что рассказы о той ночи и о наших «героических» поступках сильно преувеличенны. Сначала ему не поверили, но судно забитое гражданскими, которые видели гибель города своими глазами, оказалось веским аргументом в споре. Для охраны границы оставили два взвода, а усиленная морина, погрузилась на крейсер и отправилась к нам на подмогу. К тому моменту, когда они появились на причале, дикари уже потеряли интерес к комендатуре и занялись обычным грабежом. Атаковать укрепленное здание никто больше не хотел, тем более, что город оказался в полной власти туземцев. Кварталы, ближайшие к главным воротам, выгорели полностью, несколько улиц в центре тоже сильно пострадали от огня, но половина поселения уцелела. Дикари не ставили перед собой задачу полностью уничтожить город, а после того, как Муки увел своих людей, и они остались без командира, просто разбежались по улицам небольшими группами и занялись мародерством. Оказать серьезного сопротивления, прибывшему из крепости подкреплению, они не смогли и очень скоро город был очищен.
Сол не ушел с Халом. В последний момент он успел добежать до комендатуры и оставался там все время, пока я защищал баррикаду. На мое счастье санитары побоялись сами вытаскивать из меня стрелы и отнесли к доктору, который перевязывал раненых в подвале. Он прооперировал меня, а после того, как дикарей отогнали от города, распорядился перенести меня к себе в дом. Трое суток я балансировал между жизнью и смертью, а Сол сутками дежурил у моей постели.
Первые дни я был очень плох, но постепенно здоровье мое стало поправляться и через несколько дней я уже мог садиться в кровати. Сегодня я проснулся от шума голосов. Сол с кем-то яростно спорил в приемной.
— Дайте ему немного прийти в себя, — возмущенно выговаривал доктор.
— Мы просто хотели задать ему несколько вопросов, — оправдывался незнакомый голос.
— Зададите послезавтра.
Не трудно было догадаться, кто собирался со мной говорить. С самого начала я понимал, что в покое меня не оставят. Город сильно пострадал, погибло много людей и адмиралтейство захочет знать, кто во всем этом виноват. Конечно контрразведка сразу укажет на Рока. Именно он руководил колонией и несет ответственность за все. Основная проблема заключалась в том, что в метрополии не любили, когда главный подозреваемый умирал раньше времени. Для показательного процесса нужен был живой и невредимый преступник, которого можно было прилюдно покарать в назидание другим. В данном случае, такого не было.
— Пусть войдут, — сказал я.
Говорить громко я не мог, но меня услышали. В приемной кто-то кашлянул, послышались торопливые шаги и на пороге появился доктор, лейтенант Шоб из контрразведки и незнакомый мне супер-лейтенант. Они поздоровались и подошли поближе. Я сел на кровати, облокотившись на подушки, и кивнул в знак приветствия.
Шоб огляделся, не увидел ничего, на что можно было бы присесть и обратился к доктору, — У Вас не найдется табурета или стула? Мне нужно делать записи, а стоя не удобно.
Сол недовольно хрюкнул, вышел в приемную и принес табурет.
Контрразведчик уселся, положил на колени планшетку, достал из нее лист бумаги и карандаш.
— Извините за беспокойство, но ведется следствие, нам еще многое непонятно.
— Ничего.
Супер-лейтенант с интересом меня разглядывал. Он был старше лет на семь, маленького роста, худой, волосы наполовину седые. Я был уверен в том, что вижу его впервые. Наверно это был один из офицеров, которых прислали к нам на помощь в ту злополучную ночь.
— Во время осады города, Вы встретили лейтенанта Ража и сообщили ему о смерти капитана Рока. Скажите, пожалуйста, Вы сами видели, как погиб капитан?
— Нет. Когда я пришел, он был уже мертв.
Шоб кивнул и сделал первую запись.
— А зачем Вы к нему пришли?
— На город напали, Рока на месте не было, и никто не знал, где его искать.
— У Вас была для него, какая-то важная информация?
— Нет. Я хотел его разыскать и предложить свою помощь.
— В чем? — удивился Шоб.
— В защите городе, — я сделал паузу, чтобы отдышаться, доктор говорил, что моя слабость вызвана большой потерей крови, — все-таки я боевой офицер, воевал и мог быть полезен.
