Алекс Орлов - Сокровища наместника
Увидев нового арестанта, они разом поднялись и уставили на Мартина застывшие взгляды, от которых ему сделалось жутковато. Эти люди выглядели как псы, натасканные на травле людей.
— Кто это? Где взяли? — спросил один из военных, выходя вперед и внимательно разглядывая Мартина.
— Подозрительный, господин капитан! С площади!.. — доложил один из монгийцев.
— Хорошо, идите.
— Есть, господин капитан! — воскликнул монгиец, и оба стражника, как показалось Мартину, торопливо выскочили вон, а он остался.
— Итак, кто ты такой?
— Зовут Мартин, господин капитан.
— Почему морда бледная? С каторги сбежал?
— Вышел из тюрьмы, господин капитан.
— Из какой тюрьмы?
— Из Угла.
— Из Угла? — переспросил капитан и обернулся к двум другим офицерам, на лицах которых появились недоверчивые улыбки.
— Так точно, господин капитан. Освободили из Угла по приказу молодого лорда.
— Угол — тюрьма особая, там держат бессрочно. Это личная тюрьма королевского наместника, и арестанты там живут не более трех лет. А сколько пробыл ты?
— Двадцать лет, господин капитан.
— Двадцать лет?
Капитан снова посмотрел в сторону коллег, и те сдержанно засмеялись.
— Я не вру, господин капитан. Мои слова могут подтвердить в самой тюрьме или канцелярии королевского наместника. Они записывают каждое его распоряжение.
— Ты двадцать лет провел в Угле, и у тебя все зубы целые. И это на баланде? На гнилой воде?..
— Я ел красный мох, господин капитан.
— А кто тебе его приносил? Сторговались с надзирателем?
— Нет, господин капитан, этот мох растет на сырой стене, его там много — до самого потолка.
— Хорошо, проходи, клади на стол узелок и выкладывай все из карманов.
Мартин прошел к столу и, положив узелок, развязал его. Потом добавил сверху кошелек с медью.
— За что был посажен в Угол? — спросил капитан, перебирая пожитки Мартина.
— Забрался в башню, хотел украсть золото у его светлости.
— Вот как? А разве он не должен был тебя за это повесить?
— Он приказал повесить, но веревка оборвалась, тогда заменили виселицу тюрьмой.
Капитан и его коллеги снова переглянулись.
— Значит, вешать стали — веревка оборвалась, в Угол посадили — двадцать лет просидел и вышел здоровым. Да ты просто счастливчик, Мартин!
Вдруг где-то рядом раздался жуткий душераздирающий вопль, заставивший Мартина замереть.
— А вот у нас здоровыми никто не выходит, — сообщил капитан, развязывая кошелек. — Где деньги взял, украл?
— На дороге нашел, господин капитан.
— Так, кошелек пыльный, медь позеленевшая… Похоже на правду…
Капитан затянул кошелек и бросил в общую кучу барахла, где не нашлось ничего, что бы его заинтересовало.
— Ты мне вот что скажи, Мартин…
В этот момент за стеной снова закричали, а затем послышались рыдания.
Капитан недовольно взглянул на коллег, и один из них подошел к соседней двери и, распахнув ее, крикнул:
— Прервись на минутку, Курт, мы тут тебе новенького подготавливаем.
— Ладно… — раздалось из сумрачной комнаты, и Мартин увидел раскачивающееся на цепи обвисшее тело.
Дверь в пыточную закрыли, и капитан спросил:
— Скажи мне, Мартин, кого из своих старых дружков ты навещал?
— Никого не навещал, господин капитан. Я только сейчас в город пришел, а из дружков едва ли кто-то остался — двадцать лет срок немалый.
— Двадцать лет срок немалый, — согласился капитан. В этот момент из коридора послышался шум, дверь распахнулась, и трое офицеров вытянулись в струнку.
Мимо Мартина, обдав его волной заграничных духов, прошел высокий человек в таком же сером, как и у офицеров, мундире и в шляпе с огромной брошью в виде королевского герба. Оружия на нем не было, только изящная трость с круглой серебряной рукояткой.
— Итак, ван Гульц! Какие у вас успехи?! — раздраженно спросил незнакомец.
— Допрашиваем подозреваемого, ваше сиятельство! — ответил капитан.
— Я спросил, как успехи, а не что вы сейчас делаете.
— Пока успехов нет, — сник капитан.
— Успехов нет, — повторил незнакомец и стукнул тростью об пол. — Делайте что хотите, капитан, бейте их, жгите, рубите, но чтобы через сутки королевская…
Тут королевский вельможа осекся, вспомнив, что в помещении находится посторонний, и, еще раз ударив тростью об пол, добавил:
— Одним словом, вы меня поняли.
После чего вышел, хлопнул дверью и сердито затопал по коридору, а за ним засеменила поджидавшая за дверью свита.
Капитан взъерошил коротко остриженные волосы и вздохнул, потом посмотрел усталыми глазами на Мартина и сказал:
— Слышал господина королевского прокурора?
— А это был он? — удивился Мартин.
— Да, приятель, королевский прокурор, его сиятельство Бриан Монроль.
— Зачем ты ему это говоришь, ван Гульц? — спросил один из офицеров.
— А что мне ему еще говорить? Все уже сказано…
И, снова обращаясь к арестованному, капитан добавил:
— Сейчас мы станем тебя жечь и рубить, как приказал его сиятельство.
— Но за что же, господин капитан?
— Не за что, а для чего. Ты должен рассказать нам обо всех дружках, которые у тебя оставались. А мы их найдем, притащим сюда и будем…
— Жечь?
— Там посмотрим. Не будешь помогать, мы сожжем тебя там, за дверью.
И капитан кивнул на дверь пыточной.
26
Мартин был близок к отчаянию. Он только что вернулся после отсидки в страшнейшей тюрьме всего королевства и сразу же попался, сначала Харперу, а теперь тайной канцелярии, и что самое страшное — он понятия не имел, чего от него требовали.
— Господин капитан, может, если бы вы мне хоть что-то объяснили, я бы вам смог помочь.
— А чего тебе непонятно? Сейчас подгоним бричку с решеткой и поедем по всем адресам, которые ты помнишь.
— Но двадцать лет прошло, из пары десятков моих знакомых вы можете найти полтора инвалида, от которых никакого толку — они давно не в деле.
Капитан посмотрел на Мартина, словно оценивая его, потом почесал в затылке.
— Нельзя, ван Гульц! Это строго секретно! — напомнил ему один из коллег.
— А что мы теряем? И потом, не обязательно говорить ему все, — возразил капитан и, повернувшись к Мартину, указал на один из стульев. — Садись, попробуем поговорить.
Мартин прошел и сел. Стоявшие у стола два лейтенанта переглянулись и тоже устроились на стульях, не спуская с Мартина настороженных взглядов.
— Говори, что ты хотел бы знать, — сказал капитан, присаживаясь на край стола, чтобы все это выглядело не слишком официально.
