Эйдзи Микагэ - Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7
– Что такое, Мария?
Она кашлянула и довольно улыбнулась.
– …Хи-хи, ничего…
– А? – я реально удивился: совсем не в ее характере звать меня без причины.
– Говорю же, ничего. Просто захотелось тебя увидеть… кха! кха!
Больше она ничего не сказала. Похоже, действительно она позвала меня только за этим.
Я вернулся в кухню, скребя в затылке. Закончив готовить удон, я отнес миску в гостиную.
Мария встала и, хоть и шатаясь от слабости, все же добрела до своей подушки. Сев на нее, она, однако, почему-то не взяла палочки, а лишь молча смотрела на миску.
– …Что-то не так?
– Просто кажется, что он очень горячий. Слишком горячий; даже если подуть, все равно есть нельзя.
– А, понятно. Ну, ешь не спеша, – ответил я. – Что? Чего ты дуешься?
– Какой же ты тупой. Вместо того, чтобы самому… кха! кха! …остудить их для меня. Какой же ты мужчина?
– Эмм…
Она говорит таким слабым голосом такие смелые вещи. Короче, она хочет, чтобы я дул ей на лапшу и сам кормил?
– …Ээ…
Эй, я же стесняюсь!.. Так ведь делают только парочки, у которых, ну это, любовь-морковь?..
– Быстрее.
– …Но я это… я стесня-…
– Быстрее, я сказала.
Похоже, она собиралась на меня так вот сердито смотреть, пока я не подчинюсь. Поэтому я сдался и сделал, как она велела.
Я взял своими палочками несколько лапшевин, подул на них и поднес ко рту Марии. Однако та есть не стала.
– …Эмм, что-то еще не так?
Она молча ухмыльнулась.
– Ты же не хочешь, чтобы я тебе сказал «скажи "ааа"», нет?.. – нерешительно спросил я.
– Кажется, на этот раз ты понял. Давай.
– …Скажи «ааа».
– Громче.
Вот блин!
– Скажи «ААА»!!! – и я выставил палочки. По-моему, я стал еще краснее, чем Мария с ее жаром.
Наконец-то она открыла рот и показала мне свой беззащитный, красный язык.
Должен признать, при виде такого ее лица мое сердце забилось сильней.
– Мм.
Она всосала лапшевины и, довольно улыбнувшись, сказала:
– Пресновато.
Вот же придира!
– Да, и остальное я съем сама, а то мороки много.
А несколько секунд назад она о чем меня просила?!
Однако Мария свою пытку только начала. Покончив с удоном, она принялась раздеваться. Внезапно. Без предупреждения.
Разумеется, под пижамой у нее ничего не было, кроме белья.
– Ч-что ты делаешь?! – завопил я, отчаянно отводя глаза.
– Моя пижама вся потная, потому что я ее не меняла весь день. Кроме того, я только что съела горячее. Ощущение такое отвратительное!
– Это еще не повод раздеваться у меня на глазах! Мария, ты что, от жара эксгибиционисткой стала?
– Ну, я, конечно, предпочла бы сходить в душ, но что если я там упаду в обморок? И потом, когда болеешь, душ неполезен. Поэтому, Кадзуки, оботри меня, пожалуйста, влажным полотенцем.
– …Т-ты шутишь, да? Посмотри на себя! Ты, блин, в одном белье! Тебе должно быть стыдно! В смысле, ты же девушка, да еще на год младше меня!
– Неважно. Давай.
Она стала не только придирой, но и извращенкой.
– А что если, эээ, а что если твоя голая кожа меня возбудит и я на тебя наброшусь?
– Не имеет значения – я все равно только наполовину в сознании и все забуду. Так что это не будет считаться.
Это звучит еще более неприлично!
– …Эхх… – глубоко вздохнул я, отказываясь взывать к ее разуму. Такой человек, как Мария, от своих слов не отступится. И потом, наверно, ей действительно было неприятно из-за пота. Наверно.
Наполнив таз горячей водой, я намочил в нем полотенце, выжал и приложил к худенькой спине Марии.
У меня перехватило дыхание.
А как еще я мог среагировать? Я видел ее белый лифчик, хоть и старался изо всех сил смотреть в другую сторону.
Гхх… кажется, я сейчас сорвусь.
– Думаешь, сейчас сорвешься?
– Ни фига! – ответил я.
Я бы не набросился на нее, даже если бы сорвался. Я не хотел заниматься сексом с Марией под влиянием импульса. Мария дразнила меня, потому что прекрасно это знала.
Черт побери… она вертит мной, как хочет, да? Блин…
Это манекен, начал я убеждать себя. Просто манекен. Манекен.
Когда я кое-как закончил обтирать ей спину, не свихнувшись по ходу, я перешел к остальным частям тела. Снова выжав полотенце, я принялся обтирать руки Марии.
Стройное тело Марии вовсе не обладало девичьей мягкостью. И ребра были отчетливо видны. Ее тело еще не созрело полностью.
– Гх…
Я невольно напомнил себе, что она не манекен. Мои руки застыли.
– Что случилось? Давай быстрее.
Мария ухмылялась до ушей. Она явно ловила кайф от происходящего.
Чисто к сведению: я тоже хочу к тебе прикасаться! Мне тоже это нравится! Мы тут на равных!
Подбадривая себя этим враньем, я закончил обтирать ее тело. Мое сердце так колотилось, что я полностью вымотался, и мне пришлось лечь, чтобы отдышаться.
Однако Мария продолжила свою пытку.
– Кадзуки, мне холодно!
– Чего?
Мария сделала вид, что дрожит. От ее следующего приказа я пришел в ужас.
– Согрей меня.
Закончилось все тем, что мы легли вместе в одну кровать, причем на Марии поверх белья была только футболка.
Ее длинные волосы лезли мне в нос. Я чувствовал ее спину и ноги, прижимающиеся к моему телу.
Теперь-то можно, да? Мне разрешено на нее наброситься, да? Она же ясно дает мне понять, что не против!.. Но – да, я знаю! У меня кишка тонка взять и на нее напрыгнуть!
Поскольку мы лежим спина к спине, я не вижу ее лица, но уверен – она сейчас довольно улыбается.
Однако почему-то Мария ничего не говорила, чтобы подразнить меня еще. Я слышал только ее дыхание. Она лишь молча сжимала мне ладонь, и больше ничего.
Я спросил себя: «Она уже уснула?» – и как раз тут она наконец тихо произнесла:
– Это навевает воспоминания… – и она чуть шевельнула головой. – Каждый раз, когда мое тело меня подводит, как сейчас, я вспоминаю запах медпункта в моей старой школе. У меня были слабые легкие, и я плохо ладила с одноклассниками, поэтому часто, как только приходила в школу, шла прямиком в медпункт. Тогда, кроме сестры, у меня…
Тут она замолчала.
– Мария?
О своем прошлом Мария никогда не рассказывала. Вообще-то из-за «Ущербного блаженства» она ничего и не помнила.
– …От жара моя голова начала выдумывать какие-то глупости… Забудь, что я сказала.
Я не стал задавать вопросы. Если бы и задал, все равно она бы не ответила.
– Прости, Кадзуки, – прошептала она, по-прежнему лежа ко мне спиной. – Я не хочу, чтобы ты подхватил от меня простуду. Прости.
«И ты об этом говоришь только сейчас?» – захотелось сказать мне, но я сдержался, решив, что беспокоилась она об этом все время, просто не решалась произнести вслух.
– Не волнуйся. Я нисколько не против. У тебя такой сильный жар, что за тобой в любом случае нужно кому-то присматривать, и я не хотел бы, чтобы это делал кто-то другой.
– Я знаю, что ты говоришь серьезно, но это-то меня и беспокоит, – ответила она. – Ты такой ласковый, что я беспокоюсь. Правда.
– …На самом-то деле не очень сильно беспокоит, а?
– Сильно. Я не должна так полагаться на кого-то… Я должна быть одна… и все-таки я хочу быть с тобой всег-…
Ее слова угасли.
– Мария?
Я услышал ее спокойное дыхание. Сперва я подумал, что она притворяется спящей, но потом понял, что она на самом деле спит.
Обычно Мария не выказывала свои слабости так открыто. Должно быть, из-за жара она не вполне себя контролировала.
– …Я останусь с тобой, даже если тебя это будет беспокоить, Мария. Я буду с тобой, даже если со мной случится что-нибудь похуже простуды. Я сделаю все, чтобы остаться с тобой. И отдам все.
И, обняв ее хрупкое тело, я прошептал:
– Давай будем вместе всегда.
Я не пытался признаться в любви или сказать что-то особенное. Слова сами собой сорвались с моих губ.
Я знал, что мы уже связаны прочнейшими узами, что мы уже существуем как одно целое.
Одна лишь Мария верила, что нам еще не поздно разделиться вновь.
– Даже если ты исчезнешь в каком-нибудь другом мире, Мария, – прошептал я, ласково гладя ее по волосам, – я обязательно тебя отыщу.
Это воспоминание запечатлело обычный эпизод нашей повседневной жизни, но эта повседневная жизнь, которая была у нас с ней вместе, и есть причина, которая заставляет меня вставать.
Моя мотивация достаточно сильна, чтобы я создал целую гору трупов.
Я всегда говорил, что я рыцарь Марии. Я всегда говорил, что уничтожу все, что между нами, что убью каждого, кто стоит у меня на пути, что перелезу через горы обломков и горы трупов, чтобы прийти ей на выручку.
Я просто готовлюсь действовать. Ничего больше.
***
Оставим в покое наш флэшбэк и перенесемся в фальшивую реальность, которая держит меня в плену.
