Сергей Сацук - Спецподразделение Чистки
– Вам все объяснит психолог, у него есть свои соображения, – произнес полковник.
К шефу подошел психолог. Я давно его уже не видел – почти полгода, но за это время он не сильно изменился, как и за все пять лет, что мы с ним были знакомы.
– Этот горный инженер определенно сошел с ума, – начал излагать свои мысли психолог. – Поэтому процитированное им писание, я думаю, следует рассматривать несколько в ином аспекте, нежели в том, в котором оно было написано. Первые строки пропустим и начнем с места: "…Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится;.." – Психолог замолчал и, улыбнувшись, обвел хитрым взглядом весь зал. – Какую информацию можно выудить из этих слов? Вильям Грем, горный инженер, не был глубоко верующим человеком и не мог понимать истинного смысла в этом Писании. Значит, его привлекли в нем какие-то отчетливо видимые совпадения с ситуацией, возникшей на станции. Одно из них – зверь; второе – "…выйдет из бездны…". Бездна в этом случае, мне кажется, пласт минерала, залежи которого опускаются на глубину около пятисот метров. Неизвестная форма жизни вышла именно оттуда. Теперь пойдем дальше. Здесь у нас более сложное послание. – Психолог склонил голову и стал читать из своего блокнота: – "…Здесь ум, имеющий мудрость, семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть…" Семь голов зверя – семь гор… Это понимается-просто. Пласт минерала пролегает под семью небольшими скалами. Жена – это, надо полагать, сама станция, которая расположилась над пластом. Семь царей… Вот здесь сначала возникли трудности. Что это за цари такие? Кто или что могло вызвать такую ассоциацию в голове потерявшего рассудок человека? Я долго думал над этим и решил, что обслуживающий персонал станции.
– Но их было только шесть, – вставил я слово.
– С собакой семь, – поправил меня психолог. – Ведь нельзя же отрицать, что это животное имеет кое-какой разум. Итак, пять царей пали – это пять человек обслуживающего персонала. Один есть – это собака, которая жива и по сей день. Вероятно, инженер каким-то образом знал, что собака останется жить. "…А другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть". Здесь, скорее всего, инженер подразумевал себя.
– Что-то в этих словах не вяжется, – опять встрял я. – Куда это он тогда должен был прийти, не в рай ведь?
– Возможно, и в рай, – произнес психолог. – Но скорее эти строки не несут такой информации. Я же говорил, что инженера привлекли в Библии лишь некоторые совпадения. Но для нас останется тайной, как Вильям Грем воспринимал их сам. Давайте теперь разберем последнее предложение. "…И зверь, который был и которого нет, есть восьмый, из числа семи, и пойдет в погибель". Зверь восьмый из числа семи – это определенно знак на то, что неизвестная форма жизни обладает каким-то разумом. Разумом не меньшим, чем у собаки, и не большим, чем у человека.
Психолог замолчал, и я не замедлил подать голос:
– Безусловно, интересные мысли. Но как в ваши измышления вписываются слова инженера, что ЭТО находится и в нем?
– Повторяю, мы не нашли никакого инородного тела ни в организме инженера, ни в капсуле. Вероятно, Вильям Грем имел в виду мучившие его в течение двух дней полета кошмары.
– А как же умер сам инженер? – задал вопрос лейтенант Терри. – Что говорит медицина?
– Вильям Грем повесился на собственном ремне, сразу же после записи послания. Мы обнаружили капсулу на пятый день полета.
– Вот и вся имеющаяся у нас информация, – вновь заговорил полковник. – План операции будет таким. Подразделение Чистки в полном составе грузится на боевой звездолет и выходит на орбиту планеты. Взвод лейтенанта Селия на десантном челноке высаживается на планету в районе станции. Сам челнок немедленно возвращается на корабль. Взвод производит быструю разведку. Цель – попытаться обнаружить следящую аппаратуру погибшего пять лет назад подразделения и доставить материал на корабль. Если удастся найти останки кого-нибудь из погибших, тоже хорошо. Упакуете их в изоляционную капсулу и возьмете с собой. Время разведки – два часа. После этого вас на месте высадки вновь подберет челнок. Вопросы есть?
– А почему не допускается возможность противостояния нам какой-нибудь иной высокоразвитой цивилизации? – поинтересовался я.
– На орбите планеты не было зарегистрировано никаких неопознанных летающих объектов, – ответил полковник.
– Оружие? – спросил я.
– Выбор за вами, лейтенант. – Полковник мельком взглянул на психолога.
– Но я бы посоветовал не брать для разведки слишком тяжелое вооружение. Еще вопросы есть? – Все молчали, и полковник повернулся к психологу. – Вы хотите что-нибудь добавить?
– Пожалуй, нет, – ответил он.
– Ну тогда на этом закончим, – произнес полковник, обращаясь ко всем в зале. – Вылет через три часа.
Глава 4
Планета класса "2А" системы КТ.01.4. "В живую" она была более привлекательна. Ее серость, казалось, диктовалась веянием некой галактической моды, а редкие зеленые островки прекрасно дополняли элегантность строгого "наряда".
Я сам сидел за управлением десантного челнока. И я не спешил… Одно дело увидеть вид планеты на экранах монитора, сидя в уютном кресле оперативного зала, и совсем другое ощутить ее таинственность воочию. Это запоминается. Конечно, сейчас "2А" системы КТ.01.4 почти обыденная планета, но тогда было нечто в ее облике настолько загадочное и величественное, что невольно хотелось поклониться ей, как какому-нибудь могущественному божеству. Хотя, может быть, это мне только казалось В свете тех необъяснимых смертей обслуживающего персонала станции и посланного спецподразделения.
Что мне не нравилось в предстоящей разведке, так это собака. Я совсем не хотел, чтобы какое-то существо, имевшее непосредственный контакт с неизвестной тварью, находилось рядом. Никто не может знать, какой фортель захочет вдруг выкинуть этот старый пес. Но психолог с полковником настояли. Нет, конечно, они имели на это право, но все же это моя разведка, и распоряжаться здесь должен был только я!
Челнок уже входил в плотные слои атмосферы. Я немного притормозил и замедлил падение. Тихо было в челноке. Не нравилось мне это. Ребята были слишком напряжены перед разведкой. Не особо заботясь о своей репутации, я включил внутренний селектор и запел известную когда-то, но уже забытую песню. Ту самую, которая имела грандиозный успех в дни нашей вербовки. Не знаю почему, но я совсем не забыл слова.
– …Звезды светят очень ярко, манят нас своей красой. Хороша Земля-старушка – новый мир совсем другой…
Я только начал петь, а ребята уже подхватили дружным хором. Простецкие стихи, незамысловатая мелодия… Вероятно, это нас и привлекало в старой песне. Да, она была популярна пять лет назад, когда нас завербовали и когда было объявлено о записи десяти тысяч первых колонистов. С тех пор о далеких мирах пелось много и почти везде. Но нам, оторванным от внешнего мира на пять лет, запала в душу именно эта, уже забытая на Земле мелодия.
– …Мы найдем себе планету и построим себе дом. Только там не будет этих, очень милых сердцу, зон…
Я улыбнулся. Эти строки понимались по-разному – и шутливо, и ностальгически. Изоляционные радиоактивные зоны… Нет, лично я бы не стал скучать по ним. Слава Богу, что атомная энергетика прекратила свое развитие, а то непонятно, чем бы все это закончилось.
Я пел, а ребята дружно вторили мне. И атмосфера в челноке разительно изменилась. Мы все нашли в себе что-то общее, мы стали одной командой. Мы – оторванный от настоящего осколок своего поколения.
Челнок вышел из плотных слоев атмосферы, и под нами открылась панорама огромной серой пустыни. Песня закончилась, и я не сомневался, что сейчас все ребята смотрят на свою первую планету. Интересно, о чем они думали в тот момент. Каждый о своем, наверное. Но никто – о смерти.
Я вел челнок над безжизненной пустыней. Скоро должен был показаться небольшой лес – километра на три в поперечнике, а за ним скалы и станция. Я снизился к самой поверхности планеты.
– Не рано ли опустились, лейтенант? – спросил рядом сидящий со мной сержант Волат. – Еще должен быть лес, а лишь затем скалы и станция.
– Знаю, – ответил я. – Лес небольшой, мы пройдем его пешком.
– Но ведь приказ был высадиться прямо на станцию, – возразил сержант.
– Здесь уже только я приказываю! – Мне удалось немного попридержать свой гнев, но все же голос мой прозвучал достаточно резко.
– Прошу прощения, лейтенант, – ответил сержант.
– Когда надо вынуть какую-то вещицу из дерьма, совсем не обязательно плюхаться туда самому, – уже немного спокойнее пояснил я. – Можно, сержант, аккуратно подойти со стороны и взять ее щипцами, совсем при этом не испачкавшись. Я достаточно ясно излагаю?
