Сергей Шкенев - Чертобой. Свой среди чужих
Узкий коридор. Справа, если не изменяет память, должен быть камбуз. Сомневаюсь, что он теперь работает, плита-то электрическая, но проверить все равно нужно. Дверь не заперта — пусто, только у стены громоздятся коробки со знакомой маркировкой. Одна распакована, и оттуда выглядывают густо смазанные маслом банки с тушенкой. Сколько их здесь? Килограммов четыреста, при экономии нашему Дуброво на год хватит. Если успеем, то что-нибудь захватим.
Дальше каюты. Одна прямо, отдельная, а слева проходная. Из нее должна быть дверь в подсобные помещения и дальше. В зал ожидания. Показываю Андрею:
— Справишься один?
— Не знаю, — недобро усмехается он и делает шаг вперед.
Мне некогда смотреть. Если все будет в порядке, то догонит, а если нет… А если нет, то тоже догонит — Чертобоя-младшего без хрена не съесть. Сам тихонько нажимаю на ручку. Толчок, ничего не скрипит… аккуратные, сволочи. Внутри никого, но сердце радостно колотится — оружейная комната! Сразу узнаю наши двустволки, они небрежно брошены на стол, не удостоившись чести попасть в пирамиды, в которых и без того есть чем поживиться.
С нежностью, которой и сам от себя не ожидал, погладил ближайший автомат. Хотя он сейчас не очень-то и в ходу, так как попытка снарядить патроны дробью закончилась грандиозным пшиком, но это как первая любовь, на всю жизнь. Помню даже номера своих первых «АКМ»: «ИЖ-2810» и «СЯ-1185». Надо же, чуть не тридцать лет прошло, а врезалось в память намертво. И неужели все это богатство придется оставить? Или, скорее всего, утопить в Оке? Хомячиное нутро старого прапорщика, который ни черта не понимает в заведовании портяночными складами, но умеет стрелять, протестует. Чуть дальше — РПК. Барабаны магазинов сложены отдельно. Нет, не брошу, хоть на кусочки режьте, но не брошу.
За спиной тихие шаги. Резко смещаюсь за пирамиду, одновременно вытаскивая нож. Ложная тревога — Андрей улыбается и протягивает что-то, похожее на незамкнутое кольцо. Серебряная гривна, совсем недавно красовавшаяся на шее сотника Игоря, тяжелое и бесполезное украшение. Но заберем — бросим в бочки с огурцами, предварительно отмыв от крови и разрубив на кусочки. Хозяйственный мы народ, куда деваться…
Еще полчаса ушло на зачистку кают нижней палубы — просто входили и резали спящих. Не подсчитывая их. Только одна оказалась заперта изнутри, но на требовательный стук почти сразу же выглянул всклокоченный бородач, тут же получивший шашкой по беззащитно открытой шее. Нет, зря я так пренебрежительно отзывался о своих поделках — удар почти без замаха, с потягом, практически снял голову.
— Нужно было допросить, — проворчал Андрей.
— Некогда! Давай наверх!
Наверху пусто. Совсем пусто, если не считать мирно спящего в мягком кресле часового, которому так и не суждено было проснуться. Так чего же он тут охранял? Двери заперты на замок, а окна занавешены изнутри чем-то плотным — уже любопытно. Ключ нашелся в левом кармане штанов убитого, в плоской оранжевой коробочке от индивидуальной аптечки. В правом еще одна, с твердыми круглыми лепешечками бурого цвета, продавленными в центре пальцем.
— Вот он, плановик-производственник, — присвистнул сын. — Они тут что, конопляные поля возделывают?
— Да кто их знает? В наших краях вроде бы климат не тот.
— Ну и черт им следователь, — решил Андрей.
За дверью остановились, удивленно раскрыв рты. И было чему удивляться — из какого же музея все это натащили? И даже трон на высоком помосте, только скипетра с державой не хватает. Или пресветлому князю их еще не полагается? Нет, должны быть… На огромном ростовом портрете во всю стену — Михаил Сергеевич Негодин во всей красе и при всех регалиях, даже голубая лента «Андрея Первозванного» через плечо. М-да… людей украшает не только скромность. А где же сама светлость? Нету, только за бархатными занавесями минимум восьмиспальная кровать с балдахином. Полезная, между прочим, вещь против комаров. Хочу себе такую же.
Младшему поколению тоже нравится — забрался на шелковое покрывало прямо в сапогах, поерзал немного и поправил подушку под головой.
— О, а это чего у нас? — вытащил мешающий толстый альбом.
А это у нас княжеский фотоархив. Множество снимков с сильными мира ушедшего, кадры из фильмов, отчеты об удачных охотах. Разглядывать некогда, да и незачем — альбом летит на пол. И шашкой по подушке, чтобы пух разлетался во все стороны и белой метелью кружился вокруг. Варвары мы или просто так, погулять вышли?
— А теперь сваливаем отсюда! Время, Андрей!
Но его уже нет на кровати — потрошит содержимое большого резного шкафа в стиле одного из французских королей. Оттуда широким веером сыпятся на пол бумаги с двуглавыми орлами на печатях, другие, меньшего размера, заклеенные в толстые пачки крест-накрест широкими лентами с эмблемой банка. Все это мусор, не стоящий внимания. И зачем копит, на память? На самой верхней полке старинный бинокль в латунном корпусе. Он как сюда попал? Заберу.
— Время!
Бежим вниз, скользя ладонями по поручням трапа. Там все так же тихо и спокойно, берег чист и безмятежен, только выделяется светлым пятном кольчуга встреченного нами на половине дороги бородача. Но народ еще спит, четыре часа утра — несусветная рань для провинциального городка даже до Нашествия. Сейчас тем более.
Командую:
— Давай в оружейку, нужно еще успеть все лодки к последнему плаванию подготовить.
— Все?
— Чужие.
— А наша…
— Ты что, собрался на веслах плюхать?
Андрей козырнул двумя пальцами на польский манер, щелкнул каблуками и умчался. Вернулся почти сразу же, волоча за собой ящик гранат и подозрительно позвякивающую коробку.
— Водка?
— Где? А, это… нет, только посуда. В книжке одной хорошей прочитал. — Он вкрутил запал в «эфку» и, придерживая скобу и затаив дыхание, затолкал гранату в стакан. Получившуюся конструкцию поставил на палубу и принялся готовить следующие. — Подашь потом?
Когда набралось двенадцать штук, спрыгнул вниз:
— Давай, только осторожнее.
— Поучи еще отца! — В ответ ржет, показывая крепкие белые зубы. — Лови!
А чего, и я шутить умею. Вот смеху будет, когда наши подарки выкатятся под ноги предполагаемой погоне. Если, конечно, решат догонять на веслах — моторы мы просто утопили, предварительно поковыряв ножом везде, где только можно. Себе оставили «Казанку», пусть и не такую вместительную, как «Прогресс», зато вертлявую, как блоха, и не такую тяжелую, движок меньше жрать будет.
Еще минут сорок перетаскивали арсенал. Сердце кровью обливалось, когда полсотни автоматов отправились на дно — места не хватало, хотя резиновую лодку решили взять на буксир. Уж лучше загрузить патронов, которых оказалось на удивление много, в том числе и к охотничьим ружьям. Особым сюрпризом стали восемь стандартных коробок с капсюлями. Вот это, пожалуй, чуть ли не важнее хлеба. Свои старые запасы, сделанные в опустевшей Ворсме, подходили к концу, а без них… тот же конец, только с яйцами и в профиль. У Гусей-номерных, кажется, оставалось что-то, но с этими крохоборами связываться…
Руки дрожали, и к горлу подкатывал комок, когда принимал невиданное богатство и перегружал в лодки. Последним взял длинный ящик с нарисованным на крышке крестом — явно не заводская маркировка, нанесена небрежно и совсем недавно.
— Тут чего?
— РПГ.
Ну ни фига себе!? Что же это наши невольные благодетели бомбанули, если в обычной караулке на пристани есть гранатомет? Ладно, пусть необычная караулка, будем считать одной из княжеских резиденций, но тогда что есть в остальных? Минометы и безоткатные орудия? С кем собрались воевать? Не удивлюсь, если с нами. Имею в виду, со всеми вольными поселениями.
— Андрей, ты где?
Пропал, наверняка готовит сюрпризы. Во всяком случае, растяжек стоит понаставить везде, лишними не будут. Ну а я пока займусь…
— Пап…
— Ну? — поднимаю голову. Сын стоит с биноклем в руке и несколько растерянным видом. — Все готово?
— Почти. А ты случайно не знаешь, во сколько в церкви заутреня начинается?
— Представления не имею. Но, судя по названию, очень рано.
— Тогда пошли встречать богомольцев.
— Каких еще богомольцев?
— Сейчас сам увидишь.
Увидел, мля… лучше бы и не смотрел. Не понимаю — у всех цивилизация закончилась три года назад, а в районе Павлова по Оке вполне оживленное судоходство. Вчера вечером моторки туда-сюда сновали, а сегодня целый корабль идет. По речным меркам, конечно, корабль. А так спускающийся сверху толкач «РТ-300» галоша галошей, только в увеличенных масштабах. Цифры там — это мощность двух дизелей в лошадиных силах, как у не слишком крупного автомобиля. Но галоша простая, как велосипед, и надежная, как лом. Для экипажа достаточно четверых, чтобы вахты поделить, но если приспичит, то и в одиночку можно управиться. Что, в принципе, и приходилось когда-то делать.
