Дмитрий Дашко - Подземка
Настырная попалась сволочь. Понятия не имею, каким ветром её занесло в туннель (может с плавуном, а может, от сырости завелась), но лучше бы тут никого не было. И нас в том числе. Тем более в данное мгновение, ибо дела наши запахли керосином.
Автомат выбросил последнюю гильзу и замолк. Патроны кончились, а плавающая вокруг нас амфибия оставалась живее всех живых. Верно говорят, нет справедливости в этом мире. Нормальная тварь давно бы сдохла и камнем на дно пошла, а эта как издевается. Тьфу на тебя! Сдохни, пожалуйста, сделай милость.
Осталось единственное средство. Я обнажил длинный и острый как бритва тесак. Славная вещица, я без него и в нужник любого типа не выхожу. Он мне сердце и всё остальное греет. Встал, широко раздвинув ноги, чтобы держать равновесие. Даже запел от нервических чувств:
«И когда на море качка, и бушует ураган…»
Да что же такое!
Ш-ш-ш! Что-то зашипело. Я содрогнулся, сообразив, откуда идёт звук проколотой шины.
Етитская сила! Лодка покачнулась, стала стремительно сдуваться. Кто-то из нас её продырявил. Вот непруха!
Конечно, в угаре чего только не натворишь, но уж больно обстоятельства складывались нехорошие.
Ещё немного и мы окажемся в воде. Я плаваю немногим лучше, чем топор, а в такой запредельной холодрыге мои шансы на спасение и в мелкоскоп не рассмотришь.
Вот тут-то мне и удалось разглядеть тварь поближе. Она отдалённо походила на тюленя: такая же гладкая и лоснящаяся.
Расстояние между нами было меньше метра. Практически зона досягаемости, только руку протяни. Намерения «тюленя» без проблем читались по недружелюбной морде лица. Терять всё равно было нечего, а пропадать лучше под аккомпанемент военного оркестра, так что я подпрыгнул как сжатая пружина, ещё в полёте обхватил левой рукой водоплавающую тварь за скользкую шею, а правой засадил ей тесак так глубоко, что будь он чуточку длиннее, лезвие вышло бы с другой стороны.
«Тюленю» мои манёвры ужасно не понравились. Сначала он попытался избавиться от меня, но я вцепился так крепко, что и краном не отдерёшь. Тогда раненая бестия забилась как в конвульсиях. Пока она металась из стороны в сторону, меня раза два крепко приложило об стену. Я понадеялся, что сейчас гадина склеит ласты, но не тут-то было. Подыхать она явно не собиралась, и вопрос, кто из нас раньше предстанет перед Всевышним, до сих пор оставался открытым.
Боль её не останавливала, скорее всего, наоборот — подстёгивала. Ах, как ей хотелось избавиться от меня, как она старалась!
Началась бешеная болтанка. Туда-сюда, вверх-вниз, вправо-влево. Хуже всего приходилось, когда мы уходили под воду: гадина могла задерживать дыхание на минуту, а то и больше, в этом я ей значительно уступал, лёгкие мои едва не разрывались от недостатка кислорода. Перед глазами давно плыли разноцветные пузыри. Я действовал на автопилоте.
Теперь понятно, что чувствуют ковбои, когда укрощают необъезженного мустанга. Ощущения прямо скажем на любителя. Хотя бравые техасские парни (надеюсь, не все из них пошли на удобрения в родную землю матушку) по сравнению со мной были в более комфортных условиях. Лошади в воду не ныряют, а мой «морской конёк» проделывал этот маневр с завидной регулярностью.
Я чудом не потерял сознание и не отцепился.
А потом всё закончилось. Чудовище обмякло и стремительно пошло ко дну, я с трудом оттолкнулся от враз потяжелевшей туши и в несколько гребков достиг неглубокого участка. Там меня дожидалась мокрая и продрогшая Лило. Я обвёл взором поле недавней битвы. Кроме нас двоих никого. Некомплект.
— А где Муха? — спросил я, приплясывая на одной ноге. Вода затекла в уши, сделав меня глухим как тетерев.
— Не знаю, он не выплыл. Боюсь, что утонул, — отозвалась девушка.
Холодная струйка вытекла из ушной раковины, я снова вернулся в мир звуков.
— Муха! — несколько раз прокричала Лило, и лишь эхо было ей в ответ.
Я тоже стал надрывать глотку, к несчастью, с аналогичным результатом. Муха как в воду канул, собственно так и произошло. То ли его оглушило, и он утоп, то ли тварь смогла зацепить проводника и уволокла за собой. Возможны любые варианты.
Я перекрестился:
— Да, нехорошо получилось. Упокой Господь твою душу. Прости Муха за то что так и не узнал твоего имени, прости за всё остальное. Покойся с миром.
— Главное, что мы выжили, — сказала девушка.
— Что верно то верно. Надо линять отсюда, вдруг эта тварь была не одна.
— Не беспокойся, Саша, других тут нет.
— Твоими бы устами да мёд пить. О! — я поднял указательный палец. — От мёда я бы, кстати, не отказался.
Согреться не помешает. Ещё немного и у меня зуб на зуб не попадёт. Плохо только, что мёда у нас нет. Предлагаю согреться альтернативным методом.
— Если ты на секс намекаешь, лучше сразу выкинь из башки, — предупредила девушка.
Я притворно возмутился:
— Мадемуазель, за кого вы меня принимаете?! Я имел в виду совершенно безобидный способ превращения кинетической энергии движения в тепловую: небольшой марафонский забег и ничего более. Видите, как всё целомудренно и невинно.
— Бег подходит, — резюмировала Лило.
— Тогда чего мы стоим и покрываемся тонкой коркой льда? Давай рванём с низкого старта наперегонки? Ну, типа того: кто последний, тот дурак. Или вонючий носок. На ваш выбор, мадемуазель.
— Рванём, — кивнула Лило и сразу понеслась как лань.
Следом за ней и я.
Мы бежали по туннелю. Намокшие ботинки противно хлюпали, одежда прилипала. Я подстроил дыхание под ритм движений, ощутил, как разогреваются мышцы, разгоняя тепло по всему телу. Ещё немного и выступит пот. Я быстро потею, видимо особенности физиологии моего организма. И не скажу, что слабак. Человек с плохой подготовкой на поверхности быстро загнётся, а я всё ещё копчу воздух.
Во время бега заодно и задумался. Оружие, припасы и документы мы посеяли под водой. Насчёт утонувших бумажек я так и быть, убиваться не стану, а вот остальное представляет большую ценность. Без него под землёй не выживешь.
Попытаюсь раздобыть на следующей станции жрачку и что-нибудь колющее, а ещё лучше стреляющее. Вот только каким способом? Вопрос покруче гамлетовского.
Лило мчалась не отставая. Определённо у этой девицы неплохая подготовка. Половина известных мне мужиков сдохла бы ещё метров пятьсот назад, особенно доведись им бежать в мокрой одежде и обуви, а эта ничего, справляется, разве что щёчки порозовели да грудь вздымалась чаще обычного. Глядишь, ещё и на обгон пойдёт.
Лило должно быть прочитала мои мысли:
— Прибавим?
— Смерти моей хочешь? — я с трудом растянул неподатливые губы в жалкое подобие улыбки.
— Нет, не очень, — засмеялась девушка и рванула так, будто за ней гналось племя желающих снять скальп индейцев.
Пришлось и мне, чтобы не ударить в грязь лицом, набрать обороты.
Бег — занятие полезное, не поспоришь, но кросс по пересечённой местности, когда приходится скакать сайгаком по скользким шпалам, быстро изматывает. До охранного поста я добрался выжатым, как лимон. Тут нас и тормознули.
Небритые мужички с автоматами наперевес обступили со всех сторон и под конвоем потащили к местной главной шишке. За те две минуты, что я шагал вдоль перрона, у меня сложилось впечатление, что народец тут собрался самый заурядный. Обыватели, как сказали бы в седой древности. Обычный гражданский «пипл», почти не видать бывших боевиков, спецназовцев, курсантов, милиционеров и прочих людей из разнообразных органов. Конвоиры, те вообще вели себя так, что будь у меня желания, я бы в одиночку положил их лицом вниз. Сплошная самодеятельность.
Нас придержали возле дверей.
— Тута обождите, — один из охранников почтительно постучался и, лишь услышав произнесённое с восточной ленцой почти нараспев «входи», зашёл внутрь.
Отсутствовал он пару минут, не больше. Я за это время успел изучить окружающую действительность, гадая, во что выльется визит к станционному начальству. Главное, чтобы местный глава был хоть самодуром, но не дураком.
Охранник возник в двёрном проёме, махнул рукой:
— Заходите.
Не дожидаясь, пока начнут подталкивать прикладами автоматов, мы вошли.
Обстановочка была нарочито-казённой, так выглядела когда-то каптёрка любого прапорщика: железная скрипучая кровать, заправленная синим шерстяным одеялом, два табурета, окрашенные в коричневый цвет, обшарпанный, покрытый морилкой письменный стол с тусклой лампой и нехитрой снедью на столешнице: мы оторвали человека от ужина. На стене не то плакат, не то календарь: изображение со временем стёрлось, по размазанным разноцветным кляксам было сложно опознать, чем оно было в действительности. На вешалке висели ватник и долгополая солдатская шинель.
Сам хозяин «каптёрки» носил армейский китель с всамделишными офицерскими погонами. Звёздочек было по одной на каждый. «Майор», - сообразил я. Род войск, к которому он когда-то принадлежал, определить не представлялось возможным. Все нашивки и шевроны были спороты.
