Илья Слобожанский - Груз 209-А
– Да так… у меня штык имеется не хуже твоего. Тоже офицерский.
– Ну ты дурак… – Взводный взглянул на девушек. – А не боишься?
– Чего мне бояться? Смотри, какие красотки! Правда, лысые… – Женька поскреб щеку. – А я дам два штыка. Пусть нормальных поищут, волосатых. Как думаешь, найдут?
– Найдут, а потом догонят и… пошли, несчастье. Показывай дорогу!
11
Рассвет наваливался, прижимаясь к верхушкам деревьев, выползал со стороны леса. Туман отступал в низины и овраги, оседал на траве холодными каплями росы.
Вахалий дремал, прислонившись спиной к столбу, уложив на колени ружье. Охотник клевал носом, вздрагивал и тяжело дышал.
Большая желтогрудая птица уселась на верхушку хачкуса, посмотрела куда-то вниз, курлыкнула, а потом трижды угукнула громко и мерзко.
– Вот черт! – Охотник проснулся, схватил ружье. Над головой кто-то отстучал тихую дробь, а на левом плече появилась белая клякса. – Чтоб тебя! – Вахалий сорвал кусок травы и принялся обтирать щедрый подарок мерзкоголосой птицы. – Зараза, тварь… – Поток брани всколыхнул тишину, но не напугал желтогрудую. Птица внимательно смотрела вниз, наблюдала. – «Пальнуть бы», – подумал Вахалий.
Что-то шикнуло, и птица свалилась, шлепнулась о землю в метре от охотника.
– А вот за это – отдельное спасибо, – выдохнул Призрак и полез в карман за табаком. – Уже и не думал дождаться. Где ты ходишь?
– Здравствуй, отокура, – заговорил рослый воин. Юноша вышел из-за кустов, наматывая на руку кожаный ремень. – Извини, в поселке праздник, не мог прийти раньше.
– Праздник, говоришь? – Вахалий прикурил от спички.
– Еще теплые. – Абориген присел у кострища потрогал угольки. – Есть хочешь?
– Ты про кутру? – охотник взглянул на желтогрудую. – Долго возиться. Зачем кутра, бери готовое мясо. Вон там, – палец указал на горку болотных листьев. – Кракан, ночью жарили. Угощайся!
– Спасибо! – Абориген поднял лист и взял небольшой кусок холодного мяса. – А кутру я все же приготовлю… чуть позже. Айкуны не умеют запекать дичь.
– Я бы поспорил, но не стану. Кушай кракана.
– Зачем звал?
– Да так, соскучился. – Призрак посмотрел на наручные часы, стрелки показывали без четверти пять. – Что праздновали?
– Принимали гостей. – Воин жевал мясо, грея руки над углями.
– Гости – это хорошо. – Вахалий плюнул на самокрутку и бросил под ноги. – До утра гуляли? Или в полночь разошлись?
– Тебе-то зачем? – кайец с прищуром посмотрел на Призрака. – Не ходи кругами, спрашивай, что хотел?
– Как скажешь. – Вахалий пригладил усы. – Ответь, Атри, все ли были на празднике?
– Почему спрашиваешь? Зачем тебе?
– Ты называешь меня отокура – братом. – Призрак присел рядом с аборигеном. – Братья не должны…
– Ты мне помог, я помню. Мы братья, но не по крови. – Воин нахмурил брови. – Зачем звал? Я спешу.
– А как же кутра? – Охотник поднял за крыло желтогрудую птицу. – Ты обещал…
– Шестеро не вернулись к назначенному сроку. Отор Басфар… – Атри замолчал, осмотрелся. – Это Рапитон, страж Куктариса, забрал воинов. Мы разгневали отортов.
– Богам сложно угодить. – Вахалий прислушался. От болота донеслось протяжное рычание и грохот.
– Это Рапитон. – Атри вскочил. – Дыхание боли. Оторты недовольны.
– Боюсь, ты ошибаешься. – Вахалий поднялся, взял ружье. Рычание стало громче, переросло в вой. – Это не боги. – Земля задрожала, а по воде пошла рябь.
– Рапитон на острове. Ему нужна кровь моего народа. Он голоден.
– У ваших богов нет штурмовых машин и пушек. Это глорианцы. – Грохот и свист качнули воздух, в небе на горизонте появилась черная точка. – Бежим! – Призрак что есть сил рванул прочь от болота под защиту кустов и невысоких деревьев. – Беги! Догоняй… давай… давай! – горланил Вахалий, но грохот взрыва задавил, растоптал слова. За спиной поднялся столб грязной воды, а по земле прошли трассы крупнокалиберных пуль. Хачкус затрещал и рухнул.
Призрак бежал не оглядываясь, прыгал из стороны в сторону, падал, вставал и снова бежал. Черная машина тарахтела пулеметами. Пули срезали кусты, раскалывали деревья, вгрызались в землю.
– Эх! – выкрикнул Призрак и, стиснув зубы, нырнул в глубокий овраг. Скатившись кубарем, охотник плюхнулся в воду, уткнулся лицом в холодную смрадную жижу. Запоздалый взрыв шарахнул где-то сверху на краю оврага. Небо затянулось дымом, посыпалась земля, древесные щепки и горящая трава.
Машина зависла над берегом, опустился трап.
Призрак вывалялся в грязи, зачерпнул в ладони жижу, размазал по волосам, лицу и только после этого полез наверх.
– Вот суки! – выругался Вахалий, рассматривая крылатую тупоносую машину. – Повылазили сволочи. Какого черта им здесь нужно?
Трое солдат в грязно-зеленой пятнистой форме копошились под брюхом штурмового бота, выносили коробки, ящики. Еще двое осматривали местность через оптику прицелов. Закончив с разгрузкой, солдаты потащили ящики к рухнувшему столбу и стали собирать баррикаду.
– Эй! – выкрикнул боец прикрытия, обращаясь к строителям. – Поторопитесь, скоро пожалуют. Шити! Бегом ко мне!
Вахалий осторожно высунулся, желая проследить, куда и зачем направился Шити. Машина натужно взвыла и, медленно набирая высоту, поползла над болотом.
– Вот хухушки, – прохрипел охотник. – Прибраться решили? – Глорианцы тащили в сторону яра Атри, абориген не подавал признаков жизни. Безвольное тело волокли за ноги, а тройка пехотинцев спешно вскрывала ящики.
«И что это такое? – размышлял Вахалий. – Пулемет? На кой он здесь?»
Ответ пришел со стороны леса. С десяток аборигенов бежали к яру. Охотник скатился вниз и пополз к кустам – большим шапкам китойя, прозванным кайцами головой Нанса. Вахалий спешил укрыться под колючими, опутанными паутиной ветками, спрятаться, затаиться и ждать. Ждать, надеясь, что не заметят, пройдут мимо.
Время остановилось, потянулись бесконечные минуты ожидания. Призрак затаил дыхание, лежа в зловонной луже.
– Забирайте свою мартышку! – донесся хриплый голос. – Отбегался.
– Зачем нам мертвец? – спросили на чистом галакто, и тут же прозвучала кайская речь: – Кайсал Уктис будет недоволен. Нужно сказать вождю, чужеземцы не держат слово.
– О чем вы щебечете? – прикрикнул хриплый. – Я не понимаю.
– Нам нужны живые уктуры, – ответил абориген. – Этот воин мертв, мы не…
– Да мне плевать. Проверьте подходы к болоту. Где-то здесь были имперцы.
– Он мертвый, – прозвучал еще один голос с заметным акцентом. – Договор…
– Слышь, ты. Мы делаем вашу работу. Кто обещал еще вчера захватить остров?
– Уктуры принимали гостей. Хайга не станут убивать уктуров во время праздника. Мы не нарушим закон.
– А я… нарушу. – Хлопнул одиночный выстрел. – Стоять! – рявкнул хриплоголосый. – Быстро к болоту! И чтобы…
– Отор Уктис будет недоволен. Ты убил старшего сына. Мы не станем помогать…
Треск двух автоматов заглушил последние слова. Боевой клич пробился сквозь шум выстрелов, но тут же захлебнулся. Что-то скатилось по склону, ломая кустарник.
Откашлялся пулемет. В низине шикали, свистели пули.
– Ариил! – кричали где-то наверху. – Вытащи, вытащи это! Я не хочу… мне…
– Заткнись, Драхам тебя подери! – гаркнули в ответ. – И угораздило же…
– Чем… чем это меня? Помоги, не бросай. Мы же с тобой…
– Извини, Шити. У меня приказ. – Хлопнул выстрел, за ним второй. – Эй! – окликнул хриплоголосый. – Вы, двое, проверьте мартышек… – голос утих, придавленный гулом вернувшейся машины.
Вахалий продолжал лежать под кустом, не смея пошевелиться. Еще дважды ухнула пушка, и отстучал пулемет. Над яром завис штурмовой бот, выпустил по склону длинную очередь, взвыл турбинами и попятился к болоту. Секунды стали минутами, минуты часами. Призрак стиснул зубы, до хруста в пальцах сжал кулаки. Глорианцы палили в мертвых аборигенов, выкрикивали ругательства, но не спешили спускаться вниз.
– Хватит! – донеслось откуда-то сверху. – Береги патроны!
– С какого перепугу? – Короткая очередь резанула по кустам. – Эх, хорошо воюем! – Пули срубили ветки над головой Вахалия, куст заметно поредел, ощетинившись острыми шипами.
– Отставить!
– Ты чего?
– Кончай палить, башка раскалывается. Вчера…
– Что же молчал? Пошли, у Шити в рюкзаке полфляги… ему уже не пригодится, а нам…
– Вот жлоб, да простит меня мать Иллама! Я же спрашивал…
– Нашел, у кого спрашивать! Пошли, пока Чимт не опередил. У него нюх на спиртное.
* * *Дождавшись, когда наверху все стихнет, охотник покинул укрытие. Выполз на четвереньках, осмотрелся. На расстоянии вытянутой руки, в болотной грязи и собственной крови – мертвый абориген, чуть дальше еще один.
